Почему убил? Потому что он — убийца. А Радужный был художником, который любил показывать свои картины. Картины стоили того. Но Ужов пришел не за этим.
Взрослый, от которого ушли маленькие человечки — помните, которых мы рисовали в детстве? — считай, пропал. Человечки могли все: и забраться в цветок, и поговорить с тем, кто не умеет разговаривать... А взрослый — ну что он может? Варить по утрам сосиски?
Маленькие всадники на золотых лошадках, богатыри и лучники, купцы и мастеровые — их крошечные фигурки жили на картинах Николая своей жизнью. Божественные детские сны, без которых взрослая явь не имеет смысла. Холсты, залитые солнцем, киноварью и ультрамарином.
Отмерено ему было сорок два года, а убит — накануне новогодней ночи, когда даже у тех, кто экономит улыбки, щемит сердце.
В детстве Николай серьезно болел, но мать его выходила.
Он родился у талантливых родителей. После школы он пришел в звукоцех “Мосфильма” и проработал там двадцать лет. Одновременно учился искусству фотографии, потом — в мастерской иконописи.
Первая персональная выставка с успехом прошла в ЦДХ осенью 1998 года.
Может, поэтому он и спешил показать свои картины.
Впереди у него было всего четыре года.
Чтобы представить себе, что произошло вечером 29 декабря 2001 года, необходимо хоть на время погрузиться в атмосферу этой крошечной семьи, состоявшей всего из двух человек, матери и сына. Иначе ни начало, ни конец этой истории понять не удастся.
Переступив порог их дома, человек попадал в другой мир.
У каждого он свой. Бывает, стоя в коридоре, заваленном изношенными тапками, вы уже предвидите, что будет в комнатах и чем пахнет на кухне. Квартира Радужных была похожа на картинку, которую видишь, заглянув в крошечное окошко калейдоскопа. Картины, обдающие цветными брызгами, книги, альбомы, цветы, фотографии... Это во-первых.
И во-вторых, мать и сын жили одной — напряженной, яркой, где в сутках 25 часов, — общей жизнью. Ирина Ивановна полностью посвятила себя делам сына, занималась его выставками, которые шли одна за другой, составляла каталоги, покупала рамы, звонила, ездила. Она знала в лицо всех всадников на картинах Николая. В записных книжках у них были записаны телефоны одних и тех же людей.
Так вот, утром 29 декабря они обо всем договорились: Ирина Ивановна решила поехать встречать Новый год за городом, а Николая пригласили приятели. Николай должен был привезти, поставить и нарядить елку, купить подарки, а еще — поздравить всех с Новым годом.
Она уехала в шестом часу вечера.
Сын не позвонил ни в тот день, ни на следующий.
Елку он не привез и даже не позвонил.
Это было невероятно.
Но хуже всего было то, что Ирина Ивановна не могла выбраться из-за города: у приятелей сломалась машина. Поэтому она попала домой только первого января.
Дверь она отперла своим ключом.
Везде горел свет и работал телевизор.
Форточки настежь.
— Коля, ты заснул?!
Коля лежал в ванне, полной воды, голый. Он был удушен.
Из тумбочки возле дивана пропали 800 долларов, а из Колиного пояса-сумки — 150 долларов и полторы тысячи рублей. Исчезли две записные книжки сына и его новые зимние ботинки.
Оперативники вскоре установили, что незадолго до убийства в квартиру звонили с телефонной карточки МГТС, которой пользовался некто Алексей Николаевич Ужов.
Стали искать Ужова.
Оказалось, что 1 января Ужов неожиданно уехал в деревню под Зарайском.
11 января вернувшегося с каникул Ужова вызвали в прокуратуру. Он сказал, что 29 декабря вечером был у матери, от нее поехал к жене. С женой поругался, потом помирился. Новый год встречал с женой в пансионате. Всё.
Допрошенный в качестве свидетеля, Ужов, с которого в прокуратуре не слетела ни одна пылинка, был отпущен с миром.
Надо сказать, что Ужов — существо почти маргинальное. В свои двадцать два года он окончил училище по специальности “мастер столярных, плотничьих и паркетных работ”, нигде не работал, жил в гражданском браке с дамой не самых строгих правил и существовал на материнскую пенсию.
Со слов Ужова, с Николаем он познакомился весной во дворе своего дома: Николай попросил прикурить. “Два раза я был у него дома. Я знаю, что он проживает с матерью Ириной Ивановной, после июня мы с ним не виделись, даже случайно. На протяжении всего нашего знакомства он неоднократно мне звонил, но я с ним не общался”.
Ирина Ивановна Ужова видела всего раз, когда они шли с сыном домой. Николай с ним поздоровался и сказал: “Вот это Леша, про которого я тебе рассказывал”. Из слов сына следовало, что Ужов — мастер резьбы по дереву, человек с художественными интересами, и что познакомились они в кафе. Трудно представить себе Ужова среди художников и литераторов, но очень легко — Николая, который готов был привести домой любого, кто изъявил желание посмотреть его работы.
Спустя несколько часов после допроса в прокуратуре Ужов неожиданно явился в ОВД “Дорогомилово” и сказал, что хочет сделать чистосердечное признание о том, как он убил Николая Радужного.
“Гражданин прокурор, меня замучила совесть, и я хочу рассказать следующее... 29 декабря, придя домой, я увидел на дисплее своего телефона номер своего знакомого Радужного. После чего я пошел пройтись по улице, развеяться. Когда я гулял, я решил позвонить Николаю. Позвонил ему из таксофона, который находится в районе метро “Кутузовская”, узнать, зачем он мне звонил. Времени было примерно 22.30. Во время разговора он пригласил меня к себе домой.
Когда я пришел, было примерно 00.15 мин. Он показывал свои картины. Также он предложил мне поужинать. От ужина я отказался.
Около 6 часов утра он пошел в ванную комнату. Я смотрел в этот момент телевизор. Через какое-то время я пошел в ванную помыть руки. Ванная была открыта. Я вошел и увидел Николая. Одежды на нем не было. Был голый. Я начал мыть руки. Он встал и начал ко мне приставать, тащить к себе, я его оттолкнул и сказал, что мне лучше уйти. Тогда он начал тащить к себе в ванну. После этого я схватил какой-то шнур или жгут, точно не помню, накинул ему на шею и начал стягивать (выделено автором. — О.Б.). Когда тело обмякло, я испугался и убежал. Но перед тем, как уйти из квартиры, я увидел, что кроссовки мои мокрые, и я решил одеть его ботинки, а кроссовки положить в пакет, что мною и было сделано. Также я взял в коридоре с тумбочки две записные книжки и ключи, которые торчали в замочной скважине. Уходя, я закрыл за собой дверь на ключ и в шоковом состоянии пошел гулять по Москве. Когда я гулял, я выбросил ключи и записные книжки в мусорный контейнер. Место показать могу. Телефонную карту, с которой я звонил, выбросил позже, место также могу указать. 31 декабря ботинки, взятые на квартире Николая, я оставил у Кревза Дениса. О случившемся я рассказал своим друзьям: Рыбенко, Кромову, Луканову. Они посоветовали мне пойти в милицию. Но я очень испугался и не подумал, что он умер.
Все время после случившегося я находился в Зарайске.
В содеянном полностью раскаиваюсь. Написано мною собственноручно. Меры психологического и физического воздействия со стороны сотрудников милиции ко мне не применялись”.
Явку с повинной принял капитан милиции Забырин.
* * *
На другой день Ужова взяли под стражу, и он, теперь уже в качестве подозреваемого, повторил в присутствии адвоката показания, изложенные в явке с повинной.
Однако через три дня, во время проведения следственного эксперимента в квартире Радужных, Ужов заявил, что он никого не убивал.
“На самом деле”, когда Ужов пришел в тот вечер к Николаю, в квартире, оказывается, находился еще один человек.
Сначала Ужов рассказывает, что это была незнакомая ему женщина лет тридцати, причем он подробно описывает “Татьяну”: среднего роста, пышные волосы распущены, одета была в обтягивающее платье с блестками, грудь маленькая, чуть выделялась из-под платья, на руках перчатки до локтей.
“Татьяна” не ответила, чем занимается и где работает, сказала только, что ей интересны картины Николая. Спустя некоторое время Николай попросил Ужова пойти погулять часа на два, и тот понял, что Николай хочет остаться с “Татьяной” наедине. Когда Ужов вернулся, Николай был мертв, Ужов испугался и ушел, долго гулял по Москве, потом без приглашения поехал к приятелю, у которого был день рождения, и там рассказал, что попал в ужасную ситуацию.
За время, которое Ужов бродил по городу, сюжет с посещением квартиры Николая Радужного оброс множеством новых подробностей. Своим приятелям он сказал, что не понял, мужчиной или женщиной была таинственная “Татьяна”. Скорее всего, мужчиной. Таким образом, у гомосексуальной версии появился фон, таинственная подоплека. Ужову посоветовали обратиться в милицию, на что он ответил, что боится. Кто ему поверит, ведь он судимый. Причем — за нападение на человека. Правда, суд установил, что тогда Ужов не отдавал отчета своим действиям, его направили на принудительное лечение, и этим дело закончилось. Но сейчас ему не поверят!
Как в воду глядел.
И вот теперь, наконец, решился сказать правду.
Тем временем оперативники выяснили интересные вещи.
Оказывается, утром 30 декабря Ужов направился в Лубянский проезд, к жрицам Венеры. Услугами одной из них он пользовался два часа, за любовь заплатил 100 долларов и на прощанье сказал, что ему срочно нужно купить хороший мобильный телефон, но он не знает, где и какую модель выбрать.
Ему подсказали.
Приятели, которые видели его на дне рождения, заметили у Ужова дорогой мобильный телефон. Непонятно только, откуда взялись деньги на всю эту роскошь?
Допрошенный по этому поводу, Ужов признался, что воспользовался услугами проститутки, назвал адрес “малины”, но пояснил, что деньги на эту радость копил полгода, а жалованье он получал в магазине “Старик Хоттабыч”, где работал помощником кладовщика.
Обнаружилось, что никаких денег в “Хоттабыче” Ужову не платили и платить не собирались, поскольку во время испытательного срока перед приемом на постоянную работу он регулярно опаздывал или вообще не появлялся.
Жрицы Венеры опознали Ужова по фотографии, но очных ставок проводить не стали. Очевидно, следователь Дорогомиловской межрайонной прокуратуры А.В.Ченцов был убежден в том, что Ужов у прокуратуры в кармане.
А карман оказался дырявый.
И 2 июля 2002 года Ченцов вынес постановление о прекращении уголовного преследования Ужова. Оказалось, что “в материалах настоящего уголовного дела имеются только косвенные улики, указывающие на причастность Ужова А.Н. к совершению предусмотренных ст. 158 ч. 2 п. “г” и ст. 105 ч. 1 УК РФ преступлений, а объективные данные, позволяющие дать юридически квалифицированную правовую оценку действиям Ужова А.Н., а именно продолжить уголовное преследование, отсутствуют. Все возможные следственные действия, направленные на проверку причастности Ужова к совершению преступления, выполнены, а неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого”.
Все бы ничего, но фраза о том, что выполнены все возможные следственные действия, привела меня в замешательство.
В том-то и дело, что не выполнены.
* * *
Признавая себя виновным, Ужов рассказал, что Николай стал тянуть его к себе, схватившись обеими руками за его одежду. При этом он, по словам все того же Ужова, находился в ванне, то есть существенно выше, чем Ужов. Ужов “нащупал какой-то предмет, похожий на шнур или жгут, который находился где-то на уровне опущенной руки, накинул этот предмет одной рукой вокруг его шеи, затем схватил двумя руками за два конца и стал стягивать его вокруг шеи”. В это время Радужный стоял к нему лицом.
Эксперты между тем пришли к заключению, что нападавший находился сзади от потерпевшего.
Если считать, что Ужов сказал правду, выходит, что ошиблись эксперты — но следователь не нашел нужным назначить еще одну экспертизу. Если же верить экспертам — получается, что Ужов врет. Разумеется, врет. Он оговорил себя. Он не убивал Радужного. Что проще: дожидаться выводов других экспертов, думать — или поверить на слово Ужову, человеку с безупречной, лишь слегка подмоченной судимостью репутацией? Следователь выбрал последнее.
“Версия Ужова о его непричастности к убийству Радужного и нахождении в квартире Радужного “Татьяны”, — пишет следователь, — подтверждается показаниями его знакомых Маниловой, Рыбенко, Луканова и Громова”.
Ну разумеется!
Манилова — гражданская жена Ужова, она ведь врать не станет. А Рыбенко, Луканов и Громов — это знакомые, которым, придя на день рождения, Ужов рассказал о том, что с ним приключилось в квартире Радужного. То есть все, что эти люди знают, они знают со слов Ужова. Как им не верить?
Следствие не стало затруднять себя выяснением вопроса о том, откуда Ужов раздобыл деньги на проститутку и на покупку дорогого мобильного телефона.
Может, эти деньги Ужов украл в квартире Радужных?
“Ужов, сообразно материалам уголовного дела (то есть показаниям самого Ужова. — Прим. О.Б.), не был знаком с обстановкой в квартире Радужных, о нахождении ценного имущества ему тоже не было известно. По протоколу осмотра места происшествия обстановка в комнатах не нарушена... Какие-либо следы изменения обстановки, указывающие на отыскание ценностей, отсутствуют. Соответственно, при условии неосведомленности Ужова о местах хранения в квартире Радужных валюты, хищение ее без нарушения обстановки в квартире невозможно”.
Знаете, этот пассаж не выдерживает никакой критики.
800 долларов лежали в ящике тумбочки, а 150 долларов и 1,5 тысячи рублей — в сумке Николая. Надо было просто протянуть руку. И никакой топографической карты для этого не требовалось, равно как и “нарушения обстановки”.
Доказано, что Ужов ушел из квартиры Радужных в новых ботинках Николая, которые он на другой день принес к знакомому и попросил их выбросить.
Доказано, что Ужов обращался с просьбой к двум свидетелям: в случае чего сказать, что он с женой в ночь с 29 на 30 декабря был в гостях у знакомой Линокуровой, о чем она впоследствии и рассказала в прокуратуре.
Лишь три человека знали, что ел Николай в тот день. Мать накормила его куриными котлетами с картошкой и уехала за город. Котлеты с картошкой были оставлены на ужин, и остатки этой еды были обнаружены в желудке убитого. Ужов, давая показания в прокуратуре, сказал, что Николай предложил ему котлеты с картошкой, но он отказался. Откуда Ужов мог знать это, как и многое другое, не проведи он в обществе Николая несколько часов?
И, наконец, “Татьяна”.
* * *
Гомосексуальная версия убийства появляется в уголовном деле с признательными показаниями Ужова. Сознаваясь в убийстве, Ужов объясняет, что побудительным мотивом стало то, что Николай предложил ему вступить в половой контакт. Мы знаем, как впоследствии изменились показания Ужова — неизменным осталось одно: гомосексуальная версия.
Между тем следствие не приложило никаких усилий к тому, чтобы выяснить, имеет ли такая версия реальные корни. Согласно материалам дела, ни один свидетель, ни один знакомый или родственник Николая Радужного нигде ни разу ни словом не обмолвился об “особенностях” в поведении и жизни Николая. Четыре года Николай состоял в гражданском браке. Конечно, в жизни бывает всякое, однако для следствия имело принципиальное значение то, что единственным источником “голубой” информации был Ужов. Причем версия с “Татьяной” тупа и бессмысленна. Ужов тщательно описывает таинственное существо, помнит, где был вырез на платье, а где его не было, и сразу обращает внимание на небольшую грудь гостьи. Потом он спохватывается и говорит о том, что не понял, мужчиной или женщиной была та самая “Татьяна”. Выходит, с грудью перестарался. И дело вовсе не в том, что человека естественной сексуальной ориентации убивать нельзя, а гомосексуалиста, выходит, можно. Дело в том, что для следствия так и осталось загадкой, что привело Ужова в квартиру и почему на самом деле он убил Радужного. Выходит же, что убийство совершено из корыстных побуждений, и побуждений этих было больше, чем достаточно. Человек, у которого не было никаких источников дохода, первым делом направился в притон и обзавелся дорогой игрушкой. Суммируя всю эту информацию, можно было составить портрет человека, который со всей неизбежностью привел бы к главному выводу. В былые времена это называлось доказыванием на косвенных доказательствах, но прохождение такой версии в суде требует безупречной работы предварительного следствия. Такой, когда собранные по делу доказательства обретают логику. Такую логику, которая, представ во всем блеске тонкой работы доспехов, неотразима.
Но для этого нужно очень много работать и работать, руководствуясь жгучим желанием довести дело до суда. Ни того, ни тем более другого в действиях следователя А.В.Ченцова не обнаруживается. При этом не приходится сомневаться, что в Дорогомиловской межрайонной прокуратуре прекрасно понимают, кто убил Николая Радужного. Как знают и то, что убийца, окрыленный победой над доверчивыми следователями, ни за что не остановится на полпути и будет убивать, пока не устанет рука.
Мне, матери убитого Николая или своим знакомым следователь Ченцов может рассказывать сказки о том, что он старался, копал, но ему не дали. Чего не дали-то? За Ужова хлопотал президент Буш? Если такие дела не расследуются, что нам осталось? Носить пшено, чтобы кормить галок на полях прокурорских отчетов?
Ужов, знаете ли, живет на Кутузовском проспекте.
Время от времени ему доводится стоять на тротуаре и наблюдать за тем, как пролетает мимо президентский кортеж. И я не поручусь, что он не испытывает законной гордости за то, что даже президент, из-за которого на полчаса останавливается движение в центре нашего красивого города, — даже президент ничего не сумел сделать с такими, как он, бывший помощник старика Хоттабыча...
