После майских праздников СМИ принялись на все лады гадать, что скажет президент в послании. Какой курс задаст державе? Будет журить все правительство или отдельных министров, тронет премьера или вдруг вообще никого не заругает?
“Путин может поставить вопрос о радикальном изменении соотношения добывающих и обрабатывающих отраслей российской промышленности в пользу последних”, — зажигательно писали в одной газете.
“В Минэкономразвития ставку сделали на типологизацию более чем 5 тыс. недавно подсчитанных госфункций”, — искрометно замечало другое издание. И беспокоилось, обратит ли Владимир Владимирович внимание на сей судьбоносный факт.
Даже неудобно было и спать-то по ночам всю неделю. Наверное, тоже стоило волноваться. В четверг вечером испечь праздничный пирог. А в пятницу, вымывши шею под большое декольте и нарядившись в рюши, сесть у телевизора.
Внимать главе государства.
Я все это пишу в среду, поэтому главе еще не вняла. Зато берусь предсказать грядущее: слова Владимира Владимировича растворятся в воздухе, как мыльные пузырьки.
Вспомните прошлые послания. Вспоминаете? Я тоже нет. Вот про “мочить в сортире” и “что случилось с лодкой “Курск”? Она утонула” в памяти сидит крепко. Но это президент обронил так, между делом. А дождаться даже невнятного объяснения на тему “Куда ведут страну?” нет, хоть словечка, которое в сердце бы запало (вроде штатовского “Не спрашивай, что Америка может сделать для тебя. Спроси, что ты можешь сделать для Америки”) — не дождемся. Рыбьи взоры, пресные речи.
В нашей профессии известен верный признак того, что статья получится. Получится она, если у журналиста “горят глаза”. Если ему интересна тема. Тема развития России высшим чиновникам неинтересна. Вяло строят вертикаль из незнамо какой точки в незнамо какую, вяло бубнят про реформы. Главное горе страны, как нам всерьез объясняют: административной реформы нету! А наивным почему-то казалось: горе — явление, по сути, более простое. Например, когда много людей умирает. Или их убивают на войне. Или обкрадывают.
Сейчас я читаю книгу Солженицына “Двести лет вместе”. Про еврейский вопрос. До революции его решали по-разному, но мне кроме сути интересен сам процесс принятия решений. Споры в многочисленных комиссиях да комитетах бурлили, один прожект сменялся другим, кое-какие воплощались — пусть не все были удачны. Главное, глобальные цели в тех прожектах не чета нынешним. “Для поднятия нравственного состояния народа”. “Для прекращения пьянства среди населения”. “Перевести граждан в лучшее состояние и к путям полезной деятельности”. В общем, за державу тогдашним реформаторам искренне было обидно...
Поэт Державин по совместительству работал сенатором. Когда в Белоруссии разразился голод, Гаврилу Романовича отправили на место — разобраться. Вот что он написал в докладе, который цитирует Солженицын.
“Приехав в Белоруссию, самолично дознал великий недостаток у поселян в хлебе... самый сильный голод, что питались почти все пареною травою, с пересыпкою самым малым количеством муки или круп... В отвращение чего, разведав, у кого у богатых владельцев в запасных магазейнах есть хлеб”, взял заимообразно и отдал бедным, а имение одного польского графа “усмотря таковое немилосердное сдирство”, приказал взять в опеку. “Услыша таковую строгость, дворянство возбудилось от дремучки или, лучше сказать, от жестокого равнодушия к человечеству: употребило все способы к прокормлению крестьян, достав хлеба от соседственных губерний”.
Попробуем осовременить текст.
“Полпред президента в Северо-Западном федеральном округе выехала в Псковскую область, чтобы разобраться с проблемой невыплаты зарплат. Валентина Матвиенко самолично дознала великий недостаток в деньгах у поселян, что питались одною картошкою да макаронами (с пересыпкою малой толикой зелени) и оборвались настолько, что у многих не было даже приличной обуви. В отвращение чего, разведав, у кого из областных чиновников есть трехэтажные особняки, госпожа Матвиенко заимообразно забрала у них личные накопления и отдала бедным”.
Абсурд. А жаль!
Извините, Александр Исаевич, позволю себе изложить свой прожект обустройства России. Пора принять программу, от которой у всех без исключения чиновников загорятся глаза.
Назовем — “ПРОГРАММА ГОСУДАРСТВЕННОГО ВОРОВСТВА”. На срок... Ну, положим, до 2010 года. Пока.
“Граждане! — надо написать в программе. — Граждане, пора признать правду: порядка в стране никакого нету. Крадут все, что можно, а тем более — что нельзя. Ничего хорошего не будет, будет только хуже. Вот насколько хуже, мы и распланировали заранее.
Через год нарочно устроят дефолт. Рубль подешевеет в сто раз. Ответственные за исполнение — чиновники Икс, Игрек, Зет (полный список прилагается, запланированный прирост личных капиталов каждого — тоже).
Через полтора года украдут Пенсионный фонд. Ответственные за исполнение — такие-то.
Через два года в России отменят хождение доллара, а что у кого накопилось — конфискуют в пользу Икса, Игрека, Зета.
Через три года не останется нефти. Последнюю сопрут Зет, Игрек, Икс”.
И так далее, и тому подобное. Работа сразу закипит, заспорится. Министров из кабинетов не выгонишь — свет в Белом доме будет гореть до утра.
Возбудятся от дремучки.
Жестокое равнодушие к человечеству? А это что? Нет больше таких слов в государственном языке.
