Моя теща была прекрасная и мудрая женщина. Я ее очень уважал. Даже дочь назвал в честь бабушки. Теща давно умерла. Но каждый раз, когда судьба-путешественница направляет меня по Киевскому шоссе в аэропорт “Внуково”, я обязательно заезжаю на пустынное Хованское кладбище, где находится ее могила.
В тот вечер, много лет назад, я ехал во “Внуково” встречать самолет. Водитель служебной “Волги” Гостелерадио — наглый и лихой парень — посетовал на то, что из-за моих начальственных надобностей у него срывается романтичное свидание с замужней любовницей. “Разрешите хоть прихватить девчонку по дороге, а то совсем день пропадет”, — клянчил он.
Через час в машине нас было трое. Миловидная дамочка не скрывала своего семейного положения, вертела толстым обручальным кольцом на безымянном пальце и просила музыки. Салон автомобиля буквально пропах ароматом ее сигарет. Голубки мило ворковали. А я злился на свою уступчивость и мечтал поскорее добраться до могилы тещи.
“Куда вы меня завезли?” — испуганно завизжала красавица, узрив наконец кладбищенскую ограду.
На небе догорал ранний январский закат. Отчаянный морозец грозил поцеловать в лицо, едва только наша попутчица открывала окно, чтобы выбросить очередной окурок. Хор голодных собак выводил вдалеке заунывную кладбищенскую арию.
Центральную дорогу погоста замело. “Если сразу не развернемся к выходу, нам не выбраться”, — задумался я. “Я бывший гонщик, и преодолеть такую трассу для меня пустяк”, — фыркнул в ответ удалой водитель.
С видом явного победителя заграбастал он плечико своей зазнобы. Она с чувством тайного женского превосходства покосилась в мою сторону.
Проехав еще метров тридцать, мы, как я и предсказал, оказались зажаты между сугробами. Двигатель натужно заревел. Колеса машины все глубже зарывались в снежную мерзлоту, словно выкапывали себе могилу. “Придется здесь ночевать, — потухшим голосом произнес недавний ас. — Вытащить нас под силу только грузовику”.
Но бензин в баке был на исходе. К утру спасатели обнаружат в салоне лишь хладные трупы. “Если я вовремя не вернусь домой, мне лучше остаться на кладбище навсегда”, — разревелась шоферская пассия.
Только недотепа мог польститься на столь “хрупкое” создание. Похоже, что мой шоферюга такой же суперлюбовник, как и супергонщик. “Я хочу позвонить, дайте мне скорее телефон”, — голосила красотка.
Но время сотовых еще не наступило.
“Подойдите к любой могиле и опустите двушку, там обычно установлен автомат — на случай, если покойник соскучится по голосу родных”, — съязвил я.
“Как отсюда уехать?” — продолжала волноваться красотка.
“Сюда обычно только привозят. Обратной дороги нет”, — отвечал я.
Каюсь, я был грубоват с этой милой мадам. Но мне самому было не до смеха. Освещенные тусклым лунным светом окрестности окончательно материализовались в картинку из фильма ужасов. Высоко в черном небе, будто ведьмы на шабаш, проносились тени самолетов.
Вдруг со стороны главного входа нашу машину осветили автомобильные фары. Это была милиция.
Мы взывали о помощи. Но стражи порядка, видно, приняли нас за необычайно активных покойничков. Пару раз выстрелили в воздух и, так и не подъехав ближе, ретировались.
Оставалось одно — жертвовать собой. Оставив голубков ворковать, а заодно между делом класть для устойчивости под колеса сухие венки, я отправился на поиски кладбищенского могильщика.
Стая собак-людоедов преследовала меня по пятам. Со страха я сам зарычал на них.
Мое внимание привлек тусклый луч света из окошка развалюхи-сторожки. В полутемной комнатке пахло смрадом и нечеловеческой тоской.
Хозяин сидел на полу у печки и раскачивался из стороны в сторону. На мой приход он никак не отреагировал. Я пообещал хорошо заплатить, если он одолжит свои инструменты — несколько ломов и лопат.
Все это в полной тишине. Гнетущей и нескончаемой, как жизнь после смерти.
Мы вышли на улицу, и собаки тотчас же кинулись к нему с радостным визгом. Он в ответ что-то промычал. Мой безмолвный помощник, оказывается, был глух и нем. И уж не знаю, насколько хорошо он видел… Короче, в нашей ситуации помощи от него ждать было напрасно.
Фары нашей машины светились в темноте, как глазенки светлячков. Влюбленных не было. Но по запотевшим окнам “Волги”, по скачущим теням внутри, по надрывным стонам, терроризирующим окрестности не хуже собачьего лая, я понял, что горе-любовнички используют ситуацию по максимуму.
Что ж, неплохой способ погреться!
“У нас бензин совсем закончился, — заправляя свитер в штаны, прохрипел шоферюга. — Через часок движку совсем хана. А воду слить нельзя, у меня того — еще с прошлой весны кран сломан”.
Пробираясь сквозь сугробы, через пять минут я выскочил на дорогу и принялся голосовать. Автобусы, маршрутки и грузовики сновали в разные стороны, никак не реагируя на мою поднятую руку.
Неожиданно резко рядом притормозил армейский “уазик”. По уставу — кратко, но внятно — поведал я командиру нашу печальную повесть.
Товарищ прапорщик был пьян и, наверное, поэтому обходителен. “Слушай мою команду, идем на выручку гражданскому населению”, — невнятно приказал он пассажирам “уазика”.
Я боялся, что добрый прапор протрезвеет раньше, чем доберется до нашей “Волги”, и, решив, что я сошел с ума, повернет обратно.
Я первым добежал до “мертвого” автомобиля и с силой ударил по багажнику. “Боец, — скомандовал прапор, — достать буксир”. “Уазик” дернулся, волоча за собой на тросе заглохшую рухлядь Гостелерадио. Так в средние века волокли на веревке вдоль обочин падших женщин.
Волга билась о сугробы, царапая ржавые бока.
Внутри как оглашенная вопила наша любвеобильная пассажирка. Теперь уже не от страсти, а от страха. Крик этот не прервался даже после того, как мы покинули кладбищенскую территорию.
Я достал кошелек, надеясь, что помощь Советской Армии все же не “сожрет” окончательно мой месячный бюджет. “Гусары денег не берут”, — икнул благородный командир и вместе с отрядом растворился в темноте.
Повторяю, что все это происходило давным-давно.
Поблекшая красавица, ничуть не смущаясь, застегивала пуговицы на блузке и на пальто. Ее кавалер стрельнул у меня пять рублей. На такси для дамы. “Меня дома муж и дочка давно заждались”, — давя на жалость, вымолвила она.
“Хороший же вы пример ребенку показываете, — сорвался я. — Ведь вы не только мать, но и чья-то будущая теща”.
Залезая в такси, красотка старалась не смотреть в мою сторону. “Пока, теща!” — крикнул я ей на прощание.
Но она мне не ответила. Наверное, не услышала.
