Мы договорились встретиться с Настей в одном из модных столичных магазинов одежды. В октябре у певицы день рождения, а времени на выбор нарядов крайне мало: выпуск альбома, гастроли, концерты. Перед интервью меня предупреждали, что Настя иногда начинает “звездить”, так что приготовился к самому худшему. Однако подопечная Филиппа Киркорова оказалась девушкой общительной и совсем не пафосной. Вот только разговор постоянно прерывался: через каждые десять-пятнадцать минут Настя убегала в примерочную, чтобы выйти оттуда в новом сногсшибательном наряде.
— В октябре у меня сразу два знаковых события. Помимо того что буду праздновать день рождения, отмечу еще и мой переезд в Москву. Боже мой, уже прошло... (Настя, держа в руках новое платье, что-то сосредоточенно подсчитывает в уме) седьмого октября будет одиннадцать лет, как я здесь оказалась. Мама у меня москвичка, а вот папа из Киева. Поэтому сначала жили на Украине. А потом все совпало. Мы получили квартиру в Подмосковье, брат — Паша Майков — поступил в ГИТИС, и мама поехала его поддерживать. Ну и я решила не отставать от родных и где-то через полгода тоже прибыла в столицу. Тогда и началась моя затянувшаяся московская гастроль.
— Ты часто упоминала, что твоя мама художница, а вот о папе как-то не распространялась...
— Да, мама художница. А папа — я не делаю из этого секрета — врач-кардиолог, работает в реанимации. Просто мама всегда была рядом со мной — это она меня направляла, воспитывала, отдала в хореографическую студию, где я научилась играть и петь. А папа в это время был на работе. Так что то, какая я сегодня есть, — исключительно мамина заслуга.
— Сложно было привыкнуть к московской жизни? Ведь все друзья остались на Украине...
— Сложность заключалась в том, что первое время мы жили в Мытищах, в рабочем районе. Так что и одноклассники были, прямо скажем, не самые интеллектуальные ребята. Я сразу по приезде в столицу — а мне тогда было одиннадцать лет — стала заниматься в студии “Театра Луны”. И одноклассники не понимали меня — что это за фифа такая, поет, танцует, одевается не так, как все. А я была далека от них — приходила в школу, занималась и уходила, не задерживаясь. Зато каждый день ездила на электричке в Москву, и вот здесь, в студии у Сергея Проханова, начиналась настоящая жизнь!
— Ах, какие ножки! — прерывает нашу милую беседу стилист певицы Ляля Гайнутдинова. Это Настя в процессе интервью успела нарядиться в откровенное мини. Следующие минут двадцать мы обсуждаем только новые наряды и то, сочетается ли эта юбка с таким топом, и можно ли выходить в люди всего в одном гольфике.
— Вернемся к “Театру Луны”. Именно там, в спектакле “Губы”, и заприметил тебя Филипп Киркоров. И, не раздумывая, пригласил в свой мюзикл “Чикаго”, который стал для тебя настоящим трамплином. О тебе повсюду заговорили, ты появилась в “Плейбое”, а слухи о твоем романе с Киркоровым заняли первые страницы желтой прессы. А потом “Чикаго” закрыли, и ваша сплоченная труппа распалась. Скажи, после закрытия мюзикла ты общаешься с бывшими коллегами?
— Честно говоря, ни с кем из артистов, с которыми я работала в “Чикаго”, не общаюсь. Иногда мы, конечно, видимся, где-то пересекаемся. Но чтобы дружить, близко общаться — нет. Я даже не знаю, почему так происходит. Может быть, я такая неправильная? Да и времени мало, постоянные гастроли.
У меня есть две подруги, которые остались со времен студии “Театра Луны”. Правда, и с ними я вижусь крайне редко, но это люди, которым я могу доверять. Которые не завидуют мне, с которыми мне нечего делить. Они занимаются не актерством, а совсем другими вещами. Все остальные — знакомые, товарищи. С ними просто хорошо и весело. А вообще женскую дружбу в нашей профессии встретить можно крайне редко. Среди мужчин она есть, а вот с нами сложнее. Людей, которым я могу довериться, крайне мало.
— Вот он, жестокий мир шоу-бизнеса!
— Да уж, законы здесь не самые простые. Хотя, честно скажу, поначалу я вообще ничего не понимала. Не знала, что и кому можно говорить, а что нет. Во всю эту кухню вникала около года. Да и не кухня это вовсе, а настоящий террариум. Обыватели видят все по-другому, видят нарядный фантик, а не то, как все происходит внутри... Когда в этот шоу-бизнес окунаешься, то принять его законы непросто. Но приходится, а что делать?
Я считаю — где больше денег, там происходит больше нехороших вещей. Театр — это тоже интриги, заговоры, скандалы. Но там более мелко по сравнению с шоу-бизнесом. Но в любом случае это то, без чего я жить не могу. И здесь есть люди, которые меня поддерживают, которым я могу довериться. А все остальное — это игра.
Стоцкая отрывается от разговора на просьбу фотографа: “Настя, пококетничай, поверти попой!”
“Я разучилась кокетничать!” — смеется певица, делая тем не менее все то, о чем ее только что просил фотограф. В порыве вдохновения она даже начинает... соблазнять манекен: “А не подумают, что я психически ненормальная? Эх, был бы живой, я показала бы настоящий класс!” Закончив сексуальные игры с манекеном, Настя выжидательно смотрит на меня. Продолжаем разговор!
— А как обстоят дела с поклонниками? Они же верят во все то, что о тебе говорят и пишут. Например, тот же нашумевший роман с одним из вокалистов дуэта “Smash”.
— Почему-то когда тебе что-то долго внушают, ты начинаешь верить в это сама. Ну и что? Даже если и был бы роман, то ничего страшного я на самом деле не сделала. (Смеется.)
— А вот твой брат, кажется, далек от всей этой суеты. Помнится, когда все газеты каждый день выдавали очередную сенсацию о твоей личной жизни, Павел Майков взял да на чистом глазу рассказал журналистом: мол, все это ерунда, у Насти давно есть молодой человек.
— Действительно, у меня есть молодой человек. Мы оба актеры. Но народу нужна интрига. По крайней мере, мне внушили: ТАК НУЖНО! И сказали: “Привыкай! Таковы законы шоу-бизнеса. Никому не интересно знать, что у тебя семья и дети и что у тебя все хорошо. Нужно, чтобы у тебя были романы со звездами этого бизнеса. Это привлекает к тебе внимание”. Вот так и появляются неясности, интриги вокруг моего имени.
— На сайте Алла Борисовна.ру каждый день появляются юмористические рассказы о вещах, которые происходят в “звездном семействе”. Люди, близкие к Пугачевой и Киркорову, говорят, что в рассказах все очень правдиво. Так вот, там пишут, что Алла Борисовна очень ревнует тебя к Филиппу и вообще к твоей внезапной славе.
— Да, читала! Но я не знаю, ревнует меня Алла Борисовна или нет. Я с ней всего три раза вот так близко, как с тобой, разговаривала. И то мы перекидывались двумя-тремя фразами. При этих встречах я не ощущала какой-то ревности и косых взглядов. Мне, правда, все время говорят, что она ревнует. Не знаю. Но если так много и часто об этом говорят, может быть, действительно ревнует? Но к чему и кому ревновать? Не к чему. С Филиппом у нас отношения как у продюсера и певицы, отношения друзей, и ничего больше. Все разговоры о ревности по большей части выдуманы. Хотя я не могу знать наверняка.
— То есть, как я понял, Алла Борисовна никак не помогала тебе в эстрадном продвижении?
— Да никак! Это только заслуга Филиппа.
— Во время той ростовской пресс-конференции, пока Филипп переругивался с журналисткой Ароян, ты вела себя крайне странно: хихикала, улыбалась. Почему ты так реагировала на происходящее? Многие были в недоумении.
— Не поверишь, но я всегда смеюсь, когда Филипп ругается, матерится на кого-то, просто кричит. Ведь у него такое выражение лица при этом! Мне смешно не от того, что он говорит, а от того, как он это говорит, с каким выражением. Это такой разъяренный котенок!
Да и сама ситуация тогда была довольно сюрная. Нас подняли рано утром, потом везли восемь часов через какие-то перевалы. Замученные, уставшие, мы появились на пресс-конференции. Его безумный вид с этими круглыми глазами, все наложилось друг на друга, и мне стало смешно. Он так интересно “заводился”. Сначала был спокойным, потом так раз-раз-раз, грубо говоря, сам себя завел.
— С братом Павлом Майковым часто видитесь?
— В последнее время часто. Я сейчас неделю в Москве, и всю неделю каждый день встречаемся. Я стараюсь проведывать своего племянничка Данилку.
— Нянчишься с ним?
— Да он такой маленький, что мне страшно брать его на руки. Но, конечно, сюсюкаюсь, тискаю.
— Сама не подумываешь о ребенке? Или пока не хочется?
— Хочется! Очень хочется. Меня за последние полгода малыши, когда я их вижу, доводят до трясучки. Но я понимаю, что сейчас пока нельзя. Надо подождать, как я думаю, годика два. Полностью встать на ноги и зависеть только от себя.
— Ты в это веришь?
— Я знаю, что будет только так! Выражения: я думаю, я надеюсь — не мои. Я просто знаю. И все. Только когда ты четко знаешь, четко себе представляешь цель, твердо в этом уверена — это обязательно случится. Да ты и сам все увидишь, чего я тебя убеждаю!
