В “Олимпийском” на прошлые выходные раздали тарелки, и это стало самой последней в череде церемоний по итогам уже давно ушедшего 2006 музыкального года. Потраченные на веселье
4 миллиона долларов оправдали ожидания и рядовых музболельщиков, и музыкальной тусовки, давно привыкших к тому, что эта церемония поражает воображение прежде всего невероятным размахом, спецэффектами и технологическими прибамбасами. Всего этого было выше крыши и на этот раз. По “ящику” церемонию за неделю уже закрутили до дыр, газеты и таблоиды бодро отрапортовали о победителях и номинантах, о красной дорожке и нарядах звезд. Но в то же время на некоторые очевидные вещи удивительным образом никто не обратил ни малейшего внимания…
Плюс Агилера, минус Сердючка
К отменным технологиям организаторы премии добавили теперь и отменный список мировых звезд первой величины — Pussycat Dolls, Tokyo Hotel, Кристину Агилеру. Валютные звезды, как и все валютное, добросовестно отработали свои гонорары, но, сказать честно, без искринки и пионерского задора. Не в пример тому же Диме Билану или Земфире, чьи живые сеты эмоционально и профессионально стали, пожалуй, лучшими гигами всей вечеринки.
Эмоциональному же накалу Кристины Агилеры, видимо, сильно мешала фонограмма, из-за чего, несмотря на идеально поставленные мизансцены и танцы, абсолютно исчез энергетический обмен с публикой, и публика откровенно скучала. Зачем Кристина так поступила, осталось неясно. Ведь “петь” под фонограмму — тяжелый труд, на который способен не каждый. Этим искусством надо овладевать годами, и раз уж идти на такое, то надо хотя бы попрактиковать, обратиться к признанным профессионалам, позвонить хоть Ире Аллегровой, хоть Соне Ротару, на худой конец — трехкратной призерше нынешней церемонии Жанне Фриске, спросить, что да как, посоветоваться…
Pussycat Dolls, со своей стороны, показали то, что мы давно видели в разных сценах из любого третьеразрядного боевика, где есть шоссе в Канзасе, пыльная обочина с темным прокуренным стрип-клубом и подозрительными личностями, которых пытаются раззадорить на шестах усталые и побитые жизнью “герлз”. У “ВИА Гры” хотя бы есть еще и белокурая породистость, и славянский задор, и задушевные, на грани шедевров, песни композитора Меладзе. И трогательная сентиментальность! Так, как навзрыд рыдала Вера Брежнева над выстраданной тарелкой за “Лучшую поп-группу”, не додумалась бы рыдать ни одна “Куколка Мохнатка” (как, собственно, и переводится Pussycat Dolls).
Tokyo Hotel, в свою очередь, позиционировались как самая модная модность церемонии. В общем-то, правда. Шороху эти немецкие эмо-фрики навели на все хит-парады мира. Самую горячую штучку сезона должен был сопровождать и самый горячий прием. Так оно и вышло. Все журналисты написали в своих репортажах про оглушительный, просто никогда не слыханный на территории этой страны визг и писк в зале, сопровождавший выступление Tokyo Hotel. Все мои коллеги, видимо, ошалело пялились на сцену. А если бы взяли на себя труд оглянуться в зал, то поняли бы, что весь этот смертельный ураган “визга и писка” был всего лишь… ФОНОГРАММОЙ, которая сопровождала выступление группы. На фоне такой фикции даже художества наших самых отъявленных фонограммщиков выглядят детскими забавами.
Еще одна заграничная звезда, не пропустившая прежде ни одной церемонии, на этот раз до Москвы не доехала — гордость Украины на “Евровидении-2007” Верка Сердючка. Организаторы в “Олимпийском” мне все уши прожужжали, какая я сволочь, что “уничтожил” несчастную Сердючку. Словно это я, а не она пела на радость всей Европе “Раша, гудбай”. И словно если бы не я со своими статейками в “МК”, то никто бы в России этой фразы “не расслышал”, а теперь ей тут, понимаешь, “всё перекрыли”. Я так и не понял — не приехала Верка на церемонию просто потому, что занята гастролями в Европе, где она сейчас со своей “лашей-Рашей” на видных местах во многих чартах, или из-за того, что ей тут “всё перекрыли”? Если “перекрыли”, то это — ужас. Это недопустимо!
Филя разменял свою любовь
“ЗД” уже сбилась со счету, в который раз наш сиятельный Филипп Киркоров и с какой церемонии подряд уносит приз “За вклад в поп-культуру”. Что-то подобное наша ZD Awards вручала ему еще несколько лет назад, а потом еще. И еще. И где-то кто-то еще. Но только теперь на “поп-вкладчика” Фила снизошло прозрение, и он, прижимая к груди заветную тарелку, разоткровенничался о своей “единственной” любви — ТОЛЬКО к публике — и объяснил причину. “Только публика никогда не предаст”, — с таким надрывом и пафосом, так выстраданно и с ударением на слово “предаст” произнес свою руладу король нашего попа, что в эту минуту непреодолимо захотелось заглянуть в ясны очи Пугачевой, которой до сего откровения официально принадлежало звание “единственной” любви Киркорова. Но Алла Борисовна, следуя, видимо, своей кошачьей интуиции, заблаговременно покинула место стремной разборки на тему любви и предательства, вручив “хип-хоп”-тарелку группе “Банд’Эрос” под ручку с голливудским актером Эриком Робертсом. В тот вечер она вообще была немногословна, испепелила взглядом Собчак, назойливой мухой прилипшую к ней с микрофоном и глупым вопросом: “Вы готовы веселиться?” — и удалилась гордо, семеня ножками, прелесть которых была особенно подчеркнута высокими каблуками.
На самом деле Филе больше бы к лицу пришелся какой-нибудь призок за вклад в продвижение, скажем, на “Евровидении”. И за его преданность этой истории в целом, и за его усилия с Биланом в прошлом году, и за Колдуна — в нынешнем. Колдун под большое одобрение зала спел сочиненную Киркоровым “Work Your Magic”, которая была украшением “Евровидения-2007” в Хельсинки. А Фил поставил точку еще и в тошнотворном скандале с композитором Виктором Дробышем. Дробыш, к продюсерскому центру которого формально “приписан” Колдун после “Фабрики звезд”, сперва ведь как мог гадил Киркорову с Колдуном, пытался не пустить последнего с Филом в Хельсинки, а потом, когда запахло успехом, к которому он не имел никакого отношения, оказался вдруг в первых рядах празднующих. Отталкивал локтями Филю от телекамер в Хельсинки, картинно кутался в белорусский флаг, как Гюльчатай в чадру, а потом рассказывал разным газетам, что Фил как будто бы валялся у него в ногах, вымаливая, дескать, этого Колдуна. Колдуна, кстати, и самого мутит от Дробыша, как от зловонного болота. Чтобы не погружаться в эту жижу и дальше, Киркоров на церемонии в “Олимпийском” пояснил, что занимался исключительно проектом для “Евровидения” и по просьбе самого Колдуна, впредь на молодого артиста не претендует, и благородно завершил: “Колдун теперь вольная птица”.
Триумф Билана
То, что Билан — “лучший исполнитель”, раньше всех разглядела на самом деле “Звуковая дорожка”. Еще два года назад на церемонии ZD Awards! С тех пор, и особенно после триумфа на “Евросонге” в Афинах, Дима собрал все возможные призы и премии на всех мыслимых церемониях, и не только в “исполнительских” номинациях. С чем только в “лучших” он уже ни побывал — и с песнями, и с клипами, и с альбомом, и как “лицо года”, и как “россиянин года”, и как “секс-бомба года”. Музыкальная премия добавила свои 5 копеек в эту наполненную копилку, премировав Билана трижды в номинациях “Лучшая песня” (“Never Let You Go”), “Лучший альбом” (“Время Река”) и “Лучший исполнитель”.
Это был бы рекорд по количеству наград, если бы не Жанна Фриске, которая очень неожиданно для всех тоже унесла три тарелки — за “Лучший клип” и “Дуэт” (и то и другое — за “Малинки” с “Дискотекой Аварией”) и как “Лучшая исполнительница”. Валерия, которая в прошлом году собрала аншлаг в “Олимпийском” с сольным концертом и новым альбомом, с великосветской улыбкой и благородной осанкой аплодировала сопернице по номинации, но благоразумно не стала комментировать результат, ибо в сердцах могла ляпнуть чего-нибудь лишнего…
Зато когда Билан вышел на сцену со своим сетом из двух суперхитов сезона, “Never Let You Go”, “Невозможное Возможно”, и только что завершенной в Америке работой с мегапродюсером Тимбалендом “Fan Number One”, стало ясно, что есть Вещи и вещи… И что дистанция даже между родственными номинациями может быть длиной с полет к Солнцу. Он пел. Вживую, пронзительно, утонченно, с эмоциональным надрывом разбрасывая по залу клокочущую энергию духа и молодости, а зал в ответ, будто заряженный от батарейки, изгибался человеческой волной, издавая утробный рокот и гулкий шум, словно беспокойный океан. Настоящий шум, не фонограммный…
