Второй день Мосгорсуд допрашивает битцевского маньяка Александра Пичушкина. Как и на предварительном следствии, он ничего не отрицает, признается во всем. Но надежды, что за его признанием последует хоть капля раскаяния, никакой.
В невероятно циничные рассказы о том, как он уловил романтику, Пичушкин то и дело вставляет еще более чудовищные шутки. Создается полное впечатление, что не показания дает суду о страшных преступлениях, а перед собутыльниками хвалится своими пикантными похождениями. Даже трое здоровенных омоновцев, сидящих возле клетки, то и дело тяжело вздыхают и даже покрякивают. Что уж говорить о горстке потерпевших, которые согласились выслушать весь этот ужас, произошедший с их родными.
О пяти первых убийствах, совершенных в 2001 году, он говорит:
— Это было неинтересно. Потому что людей, которых убивал, я не знал. Познакомился с ними случайно.
Об одном из них он так и заявляет: “Никаких эмоций. Это можно вообще не считать”.
— Зачем же тогда вы лишили человека жизни? — спросил его гособвинитель.
— Как зачем? — пожимает плечами Пичушкин. — Надо было успеть в лес сходить, домой вернуться, в душ сходить. Дел много. Выбирать было некогда.
А позже он вошел во вкус и ему стало далеко не безразлично, кто его жертва:
— Чем человек ближе, роднее, тем приятнее его убивать.
Две женщины, убитые им уже в 2005 году, по его признанию, как раз и были такими близкими людьми. С Ларисой Кулыгиной он вместе работал и “был в близких отношениях”. Марина Москалева, его последняя жертва, также работала вместе с ним. “Я несколько раз ночевал у нее, вместе встречали Новый год”, — рассказывает подсудимый.
И Кулыгина и Москалева, по рассказам Пичушкина, что-то предчувствовали, но все равно пошли с ним в лес. Первая заподозрила неладное уже непосредственно перед убийством.
— Я стал впадать в некий азарт, не то чтобы хамил ей или бил, но, видимо, стал как-то не так двигаться. Она вдруг испугалась, затряслась. Даже бросила сумку. Потом подошла к дереву, подняла голову, стала прощаться с жизнью.
Марина Москалева и вовсе сначала отказывалась от свидания. А когда все же согласилась, по пути в лес предупредила Пичушкина, что написала сыну записку, куда и с кем пошла. Но это не остановила маньяка.
— Почему? — задали ему вопрос.
— Из лесу выходит только один. Это мой принцип, — ответил Пичушкин.
Он во всех подробностях рассказывал о первом, втором, десятом убийстве. Хорошо помнил даты, когда это все произошло, и возраст своих жертв.
— Мне от них был нужен день рождения. День их смерти уже вычислял я, — заявил он.
Зато не мог дать показаний, во что они одеты, были ли у них наколки, все ли пальцы на руках.
— Эти подробности меня не интересовали. Для меня они были уже мертвы, — заявил он.
И только один раз в его лице промелькнуло нечто вроде жалости. Когда рассказывал об убийстве 2 июля 2001 года своего друга Олега Львова. Друзья, как обычно, купили водки, пошли в лес.
— У нас было очень много тем для разговоров. Мы давно не виделись. Мы сидели на бревне, он выпил. Потом я отлучился, открыл крышку люка, подтащил его и он полетел. Я почувствовал, что Олега больше нет. После этого мне было неприятно. Я даже сволочью себя какой-то почувствовал.
— Но вы ведь могли отказаться от его убийства, — удивляется гособвинитель.
— Нет, как я уже сказал, из леса вдвоем не выходят.
Уже через час своих откровений маньяк вдруг заявил суду: “Не могу больше говорить. Это все, конечно, романтика, но я устал”.
Завтра Пичушкин продолжит давать показания. Но ничего, кроме отвращения, он не вызывает.