На олимпийской трассе в итальянском Чезане Александр Зубков и Алексей Воевода сотворили первое место в соревнованиях на бобах-двойках. Произошло это впервые в истории отечественного бобслея. Но дает серьезнейшую надежду на будущее вкупе с накопленным соревновательным и призовым — “серебро” в Турине и на чемпионате мира за год до Олимпийских игр — опытом. К тому же российские спортсмены изменили немецким братьям Зингер, чьи машины использовали до сих пор. И пересели на новую технику.
Трясучка Шумахера
Первый же тренировочный заезд в Италии показал, что ожидания этой техники не были напрасными: будущее может отливать “золотом”. Новый боб в течение зимы, конечно, проходил многочисленные тесты и получал всевозможные оценки — в основном в сверхвосторженных тонах. Но сам Зубков после того, как проверил все на себе лично, не стал эти слова даже особенно и подбирать: шикарно!
“Шикарно” в представлении пилота уровня Зубкова — это не только победа, а когда еще и скорость рекордная. В Чезане Зубков и Воевода стали единственным экипажем из “двоек”, вылетевшим из 56 секунд, удивив секундомер красивыми цифрами — 55,95. Что такое эти секунды? Глазом моргнуть не успеешь, говорят сами пилоты. Рекорд самой быстрой естественной трассы в Сент-Морице, например, — 147 километров в час.
— Там нечего уже думать, — уверяет Зубков. — За две секунды нужно все успеть. Некоторые удивляются, как вообще удается рулить. И правда: смотришь ведь только вперед, как в туннеле.
Страшно? Как вам сказать… Да, мне часто говорят, что Шумахер как-то попробовал пересесть на ваш вид транспорта и сказал, что у него ноги тряслись на финише… Любому человеку в момент опасности страшно. Я вам так скажу: если кто-то говорит “не страшно”, это что-то странное. Хотя за себя опасаешься как-то так, не очень. Я боюсь за тех людей, которых везу сзади. Отвечаю за них, не имею права на ошибки.
Но если страх у пилота — единственное чувство, лучше не выступать. В “двойке” еще можно исправить ошибку — поставить ее юзом. Машина легкая, поэтому юркая на виражах. А если в “четверке” ошибаешься, то все. Она тяжелее, и скорость здесь наращивается по инерции, по-другому никак нельзя...
Лед сдирает кожу
Рассуждая о тех опасностях, которые подстерегают в ледяном желобе спортсменов, Зубков говорит, что скорее всего техника безопасности продумана хорошо. Даже, может быть, все уже немножко перестраховываются: раньше, например, трассу в Сент-Морице поливали водой, чтобы лучше замерзала, а теперь просто идет напыление, и спуск проходит по снегу, а не по льду. Трасса очень длинная, и на голом льду бобы выжимали аж до 160 километров в час.
— В бобслее, конечно, своеобразные травмы, — замечает Александр, только что залечивший традиционную для всего спорта — ахилл. — Самые опасные — ледовые ожоги. Представьте: падаешь на голову — и, получается, тебя вытаскивает из снаряда, а ты плечами упираешься в лед, на такой скорости вся кожа стирается. Лицо защищает шлем, а вот тело — ткань комбинезона-то тоненькая… На теле появляются раны, которые долго не заживают. На лечение после ледового ожога уходит три-четыре месяца, а то и полгода. А если сразу не получил квалифицированную помощь, потребуется пересадка кожи, потому что она сверху корочкой покрывается, а внутри под ней ничего не заживает, как желе... У меня, кстати, есть разгоняющие уже с несколькими подобными ожогами...
Победив в Чензане “двойкой”, Зубков рассчитывал и на удачное выступление “четверкой”, также как и экипаж Евгения Попова. Но, как отмечают многие специалисты, в дележ медалей вмешались хозяева трассы, поиграли со льдом, в результате чего машины основных конкурентов теряли скорость даже в середине трассы.
Манипуляции с холодильными установками доказать трудно, хотя принцип их всем известен. В заездах основных соперников хозяева включают холодильные установки, трасса покрывается инеем, и экипажи влипают в лед по полной программе. Никакого международного контроля над оборудованием не существует, да и никто, особенно страны, у которых есть свои трассы, скандалить не хочет. В Германии — четыре трассы, у американцев — две, у канадцев — две… У нас — ни одной, только строящаяся в Парамонове. Говорят, весной откроется.
Олимпийское обжорство
Бобслеисты за чужими манипуляциями следят, но в истерику не впадают. Злость набирают, технику лелеют да за весом собственным следят. Перед сезоном бывает — то дружно худеют, то толстеют. Иногда не успевают доглядеть, и вес приносит серьезные проблемы: на одном из стартов этого года в экипаже обладателя Кубка мира-2007 Евгения Попова получил травму Дмитрий Степушкин. Его заменил молодой разгоняющий. Но разгонять боб не пришлось. Попов вместе с экипажем был снят с соревнований из-за перевеса… Новичок на несколько килограммов оказался тяжелее Степушкина. А вот перед олимпийскими заездами команда Зубкова ела и от души, и от пуза.
— Было, было, — вспоминает Зубков. — Для того чтобы развивать большую скорость, нам не хватало веса. И поэтому в боб мы даже клали свинцовые пластины. Решили набирать вес сами. Наедали калории, наращивали мышечную массу. Ведь наши тренировки — это что? Легкая атлетика — в первую очередь штанга, бег со снарядами, толкание ядра — в общем, десятиборье получается.
Бобслеисты действительно собирают команду из всего спортивного мира. Алексей Воевода — чемпион мира по армрестлингу, Евгений Печенкин — легкоатлет… Кстати, говорят, немцы искали разгоняющих среди баскетболистов и тяжелоатлетов, американцы — в бодибилдинге, а потом поняли: правы-то русские, легкая атлетика — подпитка бобслея.
— А были случаи, когда наши разгоняющие приходили на зимние чемпионаты России по легкой атлетике, выступали на спринтерских дистанциях, — говорит Александр. — Выигрывали медали, хотя сами удивлялись, почему так быстро бегут. Мы тоже иногда удивляемся: масса тела поднимается, а взрыв такой же остается.
Одиннадцатого февраля в Альтенберге стартует чемпионат мира. Российские экипажи считают, что на “Европе” провели хорошую репетицию. Теперь дружно готовятся при своих бобах к мировым гонкам.
