Трагедия 7/12. О ней многие уже успели позабыть, а кто-то из нынешней молодежи в странах бывшего СССР и вовсе ничего не знает. Между тем, по своим масштабам и последствиям эта природная катастрофа является одной из самых ужасных за все ХХ столетие. 20 лет назад, 7 декабря 1988 г. в Армении произошло сильнейшее землетрясение. С тех пор отметка на циферблате часов 11.41 стала «черным мгновением» для миллионов людей.
Накануне печального юбилея корреспондент «МК» встретился с одним из тех, кто возглавлял спасательные работы в эпицентре землетрясения.
Для Нораира Мурадяна этот день должен был стать одним из самых торжественных в жизни: с утра он отправился в Ереван, на заседание бюро ЦК компартии Армении, где его собирались утвердить в должности первого секретаря Спитакского райкома.
— Согласно записи в протоколе, соответствующее решение члены бюро приняли в 11.30, а буквально через 10 минут столицу республики ощутимо «тряхнуло», — это были отголоски сильного землятресения, — вспоминает Нораир Григорьевич. — Я сразу же стал звонить в свой район, но ни один телефон там не отвечал. Оставалось только мчаться в Спитак. На полпути мою машину остановил милиционер: «Товарищ Мурадян, города больше нет!»
Уже позднее удалось подсчитать, что от удара подземной стихии здесь погиб 5641 житель, в том числе 1998 детей, и еще более 3 тысяч человек умерли от полученных травм. А тогда, с трудом добравшись по исковерканной, забитой машинами трассе до своего райцентра Мурадян увидел вместо Спитака сплошные руины.
— На сахарном заводе лопнули огромные резервуары, и повсюду растеклась липкая патока. В то же время другую часть города залило бензином из поврежденных баков соседнего хранилища топлива. Дороги загромождены обломками зданий — даже БТРу не проехать! Люди в растерянности, со всех сторон слышны просьбы: «Помогите!» Из 18 членов райкома в живых оказались только четверо. Мы создали штаб, попытались наладить спасательные работы и эвакуацию людей. Трудиться пришлось практически без перерыва, лишь на два-три часа позволяя себе прикорнуть ночью прямо на сидении автомобиля. Только на третий день сумел выкроить минутку, чтобы заскочить домой и узнать, что случилось с моими близкими. Даже на похороны сестры и ее мужа не смог пойти. В нашей семье многие погибли. Среди уцелевших оказался мой 4-летний сын, — он каким-то чудом умудрился самостоятельно выбраться из-под развалин.
Вскоре стали прибывать отряды военных, из Еревана приехали студенты Политехнического института… Первым делом всех спасателей направляли к детским учреждениям — школам, садикам.
— 10-го декабря к нам прилетел президент Горбачев. Спрашивает: «Ну как помощь?» А я не сдержался, стал кричать: «Какая помощь, если до сих пор не на чем раненых вывозить?! В каждую «санитарку» по 10-12 человек запихиваем!» Врачам из-за нехватки медикаментов даже приходилось тогда срочные ампутации прямо на площади, под открытым небом делать! — Несколько крепких мужиков держат, чтобы человек от дикой боли не дергался, а врач ампутирует…
Лестница к смерти
В первое время очень не хватало подъемных кранов — главной техники при разборе завалов. Был крановщик, который работал на рухнувшей школе без передыха трое суток. Не покидал свою машину пока из-под руин не достали всех 200 учеников, среди которых оказались и двое его погибших детей. Под конец этот человек окончательно обессилел: когда открыли кабину крана, он был в бессознтаельном состоянии и просто вывалился оттуда, а позднее скончался, — организм не выдержал перенапряжения.
Самое страшное начиналось ночью. Зимний холод, темнота и из-под руин почти каждого обрушившегося здания раздаются стоны и крики погребенных там людей, которые еще живы и молят о помощи. Приподняли в одном месте краном тяжелый обломок, и стала видна коляска, в которой плачет младенец. Только было люди кинулись вытаскивать малыша, — вдруг рвется стальной трос крана, и плита рушится вниз, на коляску!..
— На месте, где стояла одна из спитакских школ, подняли плиту перекрытия, — а под ней лежат все 20 учеников первого класса, мертвые. Как накрыло их обрушившимся потолком, так и остались! Военные, которые здесь занимались разбором завалов, при виде такого ужасного зрелища отшатнулись прочь, однако генерал, оказавшийся рядом, достал пистолет и выстрелил в воздух: «Назад! Ведь вы же советские солдаты!..»
Случались и счастливые события. Среди руин дома соседей Мурадяна раскопали нишу, в которой чудом уцелела колыбель с новорожденным. Малыш в ней оказался совершенно невредим, и даже от холода не пострадал: все долгие часы, пока шли спасработы, кроху согревала своим теплом кошка!
— Когда впоследствии проводили экспертизу зданий, разрушившихся в Спитаке, обнаружились вопиющие факты. Оказывается в свое время под давлением руководства Госстроя СССР была нарочито занижена сейсмоопасность всего района: вместо реально ожидаемых 9-балльных землятресений, здесь — в целях удешевления! — разрешили строить дома, рассчитанные на землетрясение максимум в 7 баллов. Ради экономии строители использовали цемент плохого качества. А во многих многоэтажных корпусах устанавливались не соответствующие их серии лестничные пролеты.
В результате при подземных толчках первым делом обрушились лестницы. Так произошло и с производственным корпусом спитакской швейной фабрики. После землетрясения несколько сот работниц оказались отрезаны на третьем этаже полуразрушенного здания: вместо лестничных маршей образовался провал. Женщинам пришлось совершать буквально акробатические трюки. Они выпрыгивали из окна, стараясь уцепиться за проходящую рядом водосточную трубу, и уже по ней спускались на землю. Кому-то это удалось, а некоторые сорвались с высоты и разбились.
Ковер-спасатель
Всех погибших и умерших Мурадян распорядился складывать на стадионе. В первые дни катастрофически не хватало гробов. Трупы пришлось заворачивать в ткань. «Я сам принес вытащенные из-под обломков швейной фабрики несколько рулонов материи,» — вспоминает Нораир Григорьевич. Хоронили в братских могилах, выкопанных экскаваторами, однако впоследствии понадобилось еще не раз проводить эксгумацию: люди, возвращаясь в Спитак, хотели во что бы то ни стало отыскать своих исчезнувших родственников.
Расчистка завалов в Спитаке и поиск останков погибших продолжались до конца марта 1989 г. Более 30-ти человек так и остались в списках без вести пропавших. Среди них — родная тетка Мурадяна.
Помощь пострадавшим районам Армении шла со всего мира — присылали технику, медикаменты, приезжали отряды спасателей… Специалисты-ликвидаторы, приехавшие из Европы, поражали своей оснащенностью: специальные чуткие приборы, способные обнаруживать живых людей под толщей обломков, приспособления для резки арматуры, портативные домкраты… А у наших спасателей на вооружени — лом да старый автогенный аппарат!
Не всегда пострадавший город получал то, что могло действительно пригодиться. На окраине скопилась, например, гигантская куча негодной подержанной одежды, а вот некоторые партии новых курток, брюк, ботинок куда-то «испарялись» еще на подходе к зоне бедствия.
— Из-за нехватки теплой амуниции людям, оказавшимся на улице, было трудно пережить ночной холод. Потом приспособились ночевать, завернувшись в ковры, которые часто находили при разборке обрушившихся жилых домов. Но их брали по необходимости, а вообще-то на чужое имущество практически никто не покушался, — случаев мародерства было не много. Уцелевшие банк, склады были взяты под охрану прибывшими в Спитак десантниками. А вот в нескольких селах района оказались вскрытыми сейфы в помещениях правлений колхозов. Причем везде обнаружился одинаковый почерк орудовавшего «медвежатника». Одного мародера выявили прямо при мне. На лежащий труп женщины бросился какой-то человек — вроде бы родственник: обнимает ее, плачет, а сам в это время пытается снять с пальца кольцо. Тут и настоящий муж погибшей появился, увидел над ней незнакомого мужика, стал бить, еще и другие присоединились. Пришлось вмешиваться, иначе бы убили этого подонка… Но подавляющее большинство людей вели себя очень порядочно. Знаю случай, когда зэк, работавший на разборке обрушившегося дома, извлек из завалов 38 тысяч рублей, — и тут же сдал находку в милицию. За этот поступок Верховный суд республики впоследствии вынес постановление о его освобождении из колонии.
Провал памяти
— В своих выступлениях тогда, в 1988-м, президент СССР и премьер-министр пообещали заново отстроить зону бедствия за два-три года, однако прошло уже 20 лет, а в Спитаке еще заметно множество следов того страшного подземного удара, — сокрушается Мурадян. — Через год после катастрофы отсюда стали постепенно уезжать строители, присланные на помощь из других регионов страны. Этому немало способствовала и фактическая блокада Армении, которую устроил наш северо-восточный сосед. Вся масса грузов, необходимых для строительных работ, могла поступать к нам только через Азербайджан, однако часто составы приходили оттуда разграбленными, вагоны-цементовозы нарочно залиты водой. По «всесоюзной разнарядке» основную помощь Спитаку должен был оказывать Узбекистан. Надо отдать им должное, — узбеки гнали и гнали необходимые материалы со всей республики к Красноводску, откуда эти грузы должны были морским паромом идти в Баку, но… По странному «совпадению» именно в это время паромную переправу азербайджанцы временно закрыли — якобы на ремонт.
— Около 40 миллионов долларов было собрано для помощи пострадавшим районам Армении в зарубежных странах. Однако эта огромная сумма так и не дошла по назначению. Вот лишь один пример: США выделили для нас 5 миллионов; на эти деньги предполагалось построить в Спитаке цех по производству черепицы. Но вместо этого несколько лет спустя было закуплено в Америке оборудование для изготовления потолочных перекрытий, которое смонтировали почему-то не в нашем городе, а на заводе в Ереване. И завод этот впоследствии был благополучно приватизирован!
— Выделенные компенсации тем, кто потерял во время землетрясения свои дома, «зависли» в банке. Получить их после распада СССР оказалось практически невозможно. Поэтому на сегодняшний день лишь около 200 семей—бывших домовладельцев смогли заново отстроить для себя индивидуальные жилища, а более 2400 семей так и остаются ни с чем. Многие из них все эти годы вынуждены ютиться в тех самых вагончиках-времянках, которые привезли сюда еще в декабре 1988-го.
Столь же вопиюще выглядит, по словам Мурадяна, ситуация с сооружением мемориала, посвященного жертвам трагедии.
— 19 июня 1989 г. вышло постановление Совмина СССР о сооружении в Спитаке мемориального комплекса. В Спандарянском отделении Сбербанка был открыт специальный счет для аккумулирования взносов на эту цель. Сумма образовалась весьма внушительная, однако, судя по всему, к сегодняшнему дню она куда-то испарилась. Во всяком случае, в полученном мною на днях ответе из Министерства финансов Армении за подписью его главы Тиграна Давтяна сообщено, что такого банковского счета нигде не значится!
***
Памятник страшному событию 7 декабря 1988 г. все-таки появился в Спитаке. Нораир Мурадян продал квартиру для сына в Москве и на вырученные деньги поставил мемориальный обелиск.
А еще одним «рукотворным» памятником спитакской катастрофе стали два ущелья в горах, полностью засыпанные строительным мусором, вывезенным сюда при расчистке территории уничтоженного города. — Его тут многие тысячи кубометров. Как рассказал Нораир Григорьевич, в последние годы местные жители приноровились доставать обломки плит и стен домов, дробить их и добывать срытую в толще бетона арматуру. Этот металл несчастные люди, у которых нет работы и нет денег, вывозят в пункты сдачи металлолома, чтобы хоть чуть-чуть заработать на жизнь. — Вот так тот стертый с лица земли Спитак помогает Спитаку нынешнему.
Но можно ли назвать это овеществленной памятью о случившейся 20 лет назад трагедии?
