В предновогоднюю неделю горожане бегают по магазинам. Волнуются, переживают — словом, все как на иголках. На елочные базары едва успевают завозить колючие растения. Я испытал на себе все перипетии торговли вечнозеленым сокровищем.
— Легкая у тебя рука, братишка! — улыбается Эльмар, хозяин елочного базара у метро. — До сих пор ни одного покупателя не было, а ты появился — сразу торговля пошла!
...Реверанс Эльмара относителен. А может он прав, и я притягиваю удачу? Ведь хмурая супружеская чета появилась почти сразу после меня. Парочка суетливо выбрала двухметровую красавицу и мрачно удалилась. Больше покупателей не наблюдалось.
Подходят старушки с одной и той же просьбой: "Миленький, дай веточку". Толпятся уличные зеваки — смотрят на лесную красавицу, переводят взгляд на цену, цокают языком — дорого, дорого! — и отходят от прилавка. Торговля не идет…
— Утро, поэтому народу мало, — тыкая пальцем в сумеречное небо, объясняет елочный босс. — Ничего, вечер наступит, сам увидишь, люди с работы пойдут — все раскупят. Замерз? — участливо спрашивает Эльмар, оглядывая мою съежившуюся фигуру. — Иди товар разбирать, согреешься!
Перспектива провести метельный день на пронизывающем ветру вгоняет в дрожь. Снег усиливается. Укрыться и согреться негде. Следую совету хозяина и начинаю бодро вынимать только что привезенные елки. Напарники Эльмара — Вахо и Вероника — привезли их на большой железной тележке.
Как выясняется, елки везут фурами из Подмосковья. Количество определяется опытным путем, навскидку, а посему неизбежны излишки мохнатого товара. Эльмар говорит, что в канун Нового года, вечером 31 декабря, они начинают раздавать елки бесплатно. Но такое счастье доступно не раньше 23:00.
— Не спеши, сначала елку надо измерить, — останавливает меня Вахо и прислоняет очередное деревце к самодельной трехметровой линейке. Поди проверь, соответствуют ли метки, криво выведенные ручкой, мировым стандартам длины. — Так мы прикидываем общую сумму будущей выручки...
На минуту Вахо отвлекается. У обочины тормозит патрульный автомобиль ДПС. Инспектор размеренно идет к базару, ловко выбирает небольшую елочку и уезжает. На исходе третьего часа четко осознаю, что до вечера не доживу. Не помогает ни кофе из соседнего кафе, ни периодические набеги в ближайший магазин — погреться.
— Сходи домой, отдохни, — снисходительно отпускает меня "елочный король" тоном аборигена городских площадей. — Говорю же, вечером самая торговля!
И правда, когда утренний сумрак уступает место вечернему мраку, картина кардинально меняется. У нашего базарчика толпится народ. Я едва успеваю демонстрировать пушистых красавиц в тусклом свете двух электрических лампочек, прикрепленных к примерочной доске. Организация труда послевоенных времен.
На углу тротуара мы наспех сгребаем сугроб и втыкаем в него две елки — реклама. Прохожие, чертыхаясь, обходят "наружку", но не заметить ее невозможно. Снег перестал, зато усиливается ветер. Наш покой время от времени тревожат скандальные личности.
— Ты их выращивал, чтобы за такую цену продавать?! — наседает на Вахо коренастый мужчина. И, громко обращаясь к покупателям, норовит помешать торговле. — Лучше искусственную елку купить, чем эти палки облезлые...
Я не вмешиваюсь: кто его знает, может быть, он заслан конкурентами. На другой стороне улицы кто-то соорудил рынок сродни нашему. Мои временные коллеги не реагируют на скандалиста, хотя и заметно нервничают.
— У вас накладные на товар есть?! — истерично подливает масла в огонь старушка, до того мирно вглядывавшаяся в табличку с ценами. — Вы в своем уме, такие деньги с людей драть?
Желание заменить фискальные органы у бабушки столь велико, что она буквально наседает на Вахо и Веронику. Я прячусь в еловой чаще и делаю вид, что связываю елку очередному покупателю. Конфликт кое-как улаживается. Но тут новая напасть: какой-то парень, нимало не смущаясь, выдергивает из сугроба нашу "зеленую рекламу" и преспокойно идет прочь. Догоняю, беру его под локоть, объясняю, что елки не бросовые, а призваны привлечь внимание потенциального покупателя, посему украденное надо бы вернуть.
— А не верну, что будет? — нагло ухмыляется воришка. — Побьешь?
Молча мы оцениваем габариты друг друга. Побеждает журналисткая стать.
— На, забирай, торгаш! — парень швыряет наш мохнатый товар на землю и уходит.
В глазах моих "коллег" мелькает уважение — впервые за целый день. Теперь я могу безошибочно сделать выводы: в ходу елки среднего размера — от полутора до двух метров. Еще берут метровые. А вот гигантские красавицы не в моде у горожан: либо дорого, либо нести тяжело, либо потолки не позволяют разместить их в квартире.
Если утром щедрый Эльмар разрешал мне отламывать нижние веточки со ствола и бесплатно раздавать всем желающим, то теперь пучок из полудюжины веток вывешен на продажу. Заикаюсь о скидках для пенсионеров. Коллеги энергично кивают, но в реальности увидеть действие этой нормы не получается, хотя пожилых в избытке.
— Ну что, брат, давай мы тебе со скидкой елку продадим? — предлагает Вахо. Говорит он от души. Но я все равно отказываюсь. Хоть цены у него и правда колючие...
