Все атрибуты громкой семейной ссоры с битьем тарелок и обменом взаимными угрозами приобретают постепенно отношения между Россией и Казахстаном. В день прилета в нашу столицу нового шефа казахстанского МИДа Ерлана Идрисова в публичное пространство была вброшена информация об «ультиматуме» Москвы Астане. Вы не прекратите мешать запуску наших ракет с космодрома Байконур? Прекрасно! Тогда мы свернем все совместные космические программы!
Долгие годы Казахстан довольствовался ролью «младшего брата» России. Всего, чего «братику» было нужно от Москвы, он добивался лаской и уговорами. Но сейчас «мальчик» вырос и окреп. Казахстан считает, что теперь он должен быть равноправным партнером. А в некоторых вопросах — как, например, в сфере контроля за космодромом Байконур — Астана не прочь взять на себя и роль «старшего брата».
Задача в том, чтобы два родственника договорились и нашли взаимоприемлемое решение. Есть опасность, что обе стороны решат пойти на принцип. В этом случае вместо весомого «фамильного наследства» Москва и Астана получат лишь груду битых черепков.
Считается, что конфликтам способствует бедность. Но в отношениях России и Казахстана в космической сфере все наоборот. Обе стороны старались идти навстречу друг другу именно тогда, когда два государства постоянно балансировали на грани экономического кризиса.
Вскоре после распада СССР лидер Казахстана Нурсултан Назарбаев позвонил Борису Ельцину и попросил того успокоить своих военных: все запуски на космодроме Байконур можно продолжать в прежнем режиме.
В 1998 году во время одного из своих визитов в Москву Назарбаев обратился к Ельцину с жалобой: казахстанского космонавта Талгата Мусабаева никак не отправляют в повторный полет. По словам очевидцев, Ельцин тут же снял трубку и отдал строгое указание министру обороны Игорю Сергееву. Уже через несколько недель Мусабаев оказался на орбите.
Однако сейчас Астана уже не готова довольствоваться ролями «любезного хозяина» и «вежливого просителя». На момент распада СССР в республике существовала угроза массового голода. Сегодня Казахстан — богатая нефтяная страна, чью новую столицу Астану без намека на иронию называют «уменьшенной копией Дубая».
Прямое следствие этого богатства — подъем национального самосознания. И элиту страны, и общество в целом стал раздражать тот факт, что «жемчужина республики» Байконур находится под полным иностранным контролем. Астана требует себе как минимум равных прав. «Только за счет запуска спутников Роскосмос имеет более миллиарда долларов прибыли в год. При этом за аренду Байконура Казахстан получает всего 115 миллионов. Разве это правильно?» — обосновал мне эти требования видный казахстанский политик.
У России — собственная правда. Многие запуски с Байконура связаны с совершенно секретной военной информацией. А несмотря на свое членство в пророссийском оборонном блоке ОДКБ, Казахстан все больше завязывается на западные военные программы. «О каких «равных правах» можно говорить в таких условиях?» — возмущенно сказал мне высокопоставленный российский чиновник.
Пока ничего трагического в ситуации вокруг Байконура нет. «Добрым словом и пистолетом можно добиться большего, чем просто одним добрым словом» — эти слова знаменитого американского гангстера Аль Капоне являются одним из неформальных принципов дипломатии. Жесткое давление с целью выбить максимум уступок — вещь допустимая даже в отношениях между дружественными державами.
Главное в таких играх — не пережать и вовремя остановиться. В неофициальных разговорах крупные российские чиновники позволяют себе многозначительные фразы: «Как бы нам не получить вторую Габалу» — намек на станцию радиолокационного слежения, из которой Азербайджан выдавил Россию.
Что произойдет, если Москва в конечном итоге покинет Байконур? Российские чиновники уверены, что ничего хорошего для обеих стран. Мол, Казахстан и вовсе перестанет быть космической державой — в одиночку Астане Байконур не потянуть.
Россия космической державой останется и без Байконура. У нас есть космодромы и на собственной территории. Но одна из прелестей Байконура — его уникальное географическое положение. Стартующие с этого космодрома ракеты могут взять значительно больше груза, чем космические аппараты, взлетающие из других мест. Кроме того, строительство главной российской альтернативы Байконуру — космодрома «Восточный» в Амурской области — находится лишь в начальной стадии.
Мои личные ощущения таковы: если две страны примут решение о своем «космическом разводе», катастрофы не произойдет ни для одной из них. Россия достроит «Восточный» и свыкнется с фактом снижения грузоподъемности своих ракет. Казахстан либо махнет рукой на опустевший после ухода россиян Байконур, либо найдет для его эксплуатации других партнеров — более сговорчивых, чем мы.
Но, как мне кажется, и у Москвы, и у Астаны все-таки есть мощные стимулы не подавать на «космический развод», а найти компромисс. Российско-казахстанские отношения — это, конечно, не только Байконур. Но космодром — самый зримый символ альянса двух стран. Если мы не сможем договориться здесь, то о чем вообще мы сможем договориться?
