Сколько Россия еще будет отмечать День Победы?

Невозможно представить себе, чтобы спустя шестьдесят–семьдесят лет после победы над Наполеоном общество все еще благогоговело бы перед участниками той войны

Невозможно представить себе, чтобы спустя шестьдесят–семьдесят лет после победы над Наполеоном общество все еще благогоговело бы перед участниками той войны

В 1939 году Герман Раушнинг, глава Данцигского сената, человек, входивший в ближайшее окружение Гитлера, эмигрировал в США. В 1940 году он опубликовал книгу «Говорит Гитлер», а в 1941 году – книгу «Зверь из бездны».

Вот лишь крошечный фрагмент его записи разговора со «зверем из бездны». Гитлер сказал Раушнингу: «Мы должны развивать технику обезлюживания. Если вы спросите меня, что я понимаю под обезлюживанием, я скажу, что имею в виду устранение целых расовых единиц».

Идеи Гитлера успешно воплощались в жизнь его преданными последователями. Достаточно вспомнить стерилизацию женщин и искусственное заражение раком матки в Освенциме, искусственное заражение заключенных тифом и инъекции в область сердца в Бухенвальде, анатомические «исследования» в Нацвейлере, пересадку костей и вырезание мышц в Равенсбрюке и абажуры из человеческой кожи.

Из предисловия автора к книге «Говорит Гитлер»:

«Эти разговоры с Гитлером аутентичны. Они состоялись в последний год борьбы за власть и в первые два года (1933/34) господства национал-социалистов. Автор этих строк почти всегда делал свои записи непосредственно под впечатлением услышанного…Многие из них можно считать почти дословными…Эти высказывания, конечно же, принадлежат человеку ненормальному в общепринятом смысле слова. Но какими бы дикими не казались его идеи, они несут в себе некий отзвук, который мы расслышали только теперь – отзвук демонического голоса разрушения. Здесь один человек приводит к абсурду целую эпоху. Перед нами зеркало, в котором мы должны узнать себя – искаженными, но с долей нашей собственной сущности. И это касается не только немцев. Гитлер – это проявление не одного лишь пангерманизма, а всей нашей пораженной слепотой эпохи…

Поэтому – если Гитлер победит – изменятся не только государственные границы. Исчезнет все, что до сих пор считалось смыслом и ценностью человечества. И поэтому война с Гитлером касается каждого. Это не европейская война из-за политических проблем. Это «зверь из бездны» вырвался наружу. И мы все, к каким бы нациям мы не принадлежали, и немцы в том числе, именно немцы в первую очередь – связаны одной целью: закрыть эту бездну».

З0 апреля 1945 года Гитлер покончил с собой, а 9 мая 1945 года Германия капитулировала.

И нет в истории нашей страны ничего более подлинного, чем день Победы над фашизмом.

Это наш главный праздник на все времена.

Все, что у нас есть и все, что будет, должно и может быть отсчитано в первую очередь от этой победы.

Помню, как кто-то сказал: невозможно представить себе, чтобы спустя шестьдесят–семьдесят лет после победы над Наполеоном общество все еще благогоговело бы перед участниками той войны. Победили – слава победителям, но сколько войн пережила Россия, нужно двигаться вперед, жизнь продолжается.

Судя по всему, под современным благоговением имеется в виду одноразовое чествование и выступления ветеранов, дежурные статьи в газетах и т.п. Так это обыкновенная показуха, наше наследственное заболевание с тяжелыми последствиями. А неподдельное благоговение по-нашенски выразилось в том, что некоторые участники войны до сих пор стоят в очереди на квартиры. Так что тут нас как раз упрекнуть не в чем.

Между тем народная война с Наполеоном действительно была пусть и величайшей, но именно одной из войн, а война с Гитлером – нечто приниципиально иное. Как исчерпывающе сформулировал угрозу Раушнинг, могло исчезнуть все, что до сих пор считалось смыслом и ценностью человечества.

И главное: не мог бы один человек привести к абсурду целую эпоху, если бы у него не нашлось столько единомышленников и последователей. Ведь кто-то же делал эти абажуры, эти «медицинские» опыты. Кто-то же включал рубильники газовых камер, жег живых людей, истязал и убивал детей, а потом шел домой, и утром снова отправлялся на работу. И подлинно речь шла не о территориальных притязаниях, и это была не политика – это была чума, которая могла выкосить все живое. Так, как сражались наши, за генералиссимусов, политику и территории не сражаются. Так, без разбора чинов и званий, без национальностей, можно биться только за своего ребенка, за мать, за жену – то есть за саму жизнь. Так и бились. Потому и победили.

Мои родители бесконечно радовались нашим дням рождения, появлению внуков, праздновали наши маленькие победы, избавление от болезней, но светились они только 9 мая. И пока они были живы, я просыпалась в этот день с ощущением чего-то невозможно, неописумо прекрасного. И каждый год они вспоминали, что было 9 мая 1945 года, как люди высыпали на улицы и что они кричали и говорили друг другу, и всегда это прожигало насквозь.

Мое личное отношение к войне – помимо небольшого количества честных книг и встреч с теми, кто воевал – всю жизнь держится на нескольких высочайших точках, из которых назову три: заминирование могилы Пушкина, блокада Ленинграда и мозаики Владимира Фролова.

Для меня Пушкин – это родина. Потому что для всех людей на свете, осознают они это или нет, родина – это язык, на котором они начали говорить и думать. А язык, на котором я говорю и думаю, создал Пушкин. И сколько бы я не старалась представить, как немцы могли заминировать эту часть земли, у меня так ничего и не вышло.

Его могилу 12 июля 1944 года разминировали саперы Рижской инженерной бригады. Разрушение Святых Гор было одним из пунктов обвинения на Нюрнбергском процессе. Немцы точно знали, что такое – конец света.

Только однажды я была там зимой, в день его смерти. Но стараюсь приезжать в июне, когда цветут пионы. И неужели люди, которые минировали эти несколько десятков метров, пережили войну, вернулись домой и так ничего и не поняли?

Теперь о Ленинграде. Может, нужно было сдать его немцам , чтобы избежать таких не поддающихся исчислению и описанию жертв? Ведь сдали же французы Париж. Нужно или не нужно, знали только умершие блокадники. Для нас их ответ навсегда останется тайной, он покоится на Пискаревском кладбише. Но и представить себе это я тоже не могу. Оказывается, была секретная директива гитлеровского военно-морского штаба от 29 сентября 1941 года, которая называлась «Будущее города Петербурга». План состоял в полном уничтожении города и истреблении всех его жителей. Убрать Петербург из своей жизни я не в состоянии даже силой воображения. Не могли они туда вступить, не их это город.

А что касается мозаик Владимира Александровича Фролова – они украшают своды станции метро «Новокузнецкая». Профессор Ленинградской Академии художеств Владимир Александрович Фролов был выдающимся мозаичистом. В блокадном Ленинграде с тремя мастерами, а потом и в одиночестве, несколько месяцев без света, еды и теплой одежды, в неотапливаемом помещении Академии он собирал эти солнечные картины. 125 граммов хлеба в день. Последние ящики со своими драгоценными панно он успел отправить на грузовиках по Дороге жизни. Это произошло в самом конце января 1942 года. А 3 февраля он умер от голода. Ему было 68 лет. Смотреть на эти мозаики – необъяснимая радость. Вот идешь по «Новокузнецкой», поднимешь глаза , а там все переливается. Чиновники думают, как заставить людей смотреть наверх, а то все несутся и смотрят только под ноги. Не нужно заставлять. Они светятся и изливают на нас какую-то нежданную надежду. Для того и делались, потому Владимир Александрович и успел их завершить.

А фашисты хотели завоевать город, в котором жили такие люди.

 

Сюжет:

День Победы

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру