— Свидетельствует ли операция Турции в Сирии о переделе сфер влияния основных игроков?
— Правильнее было бы говорить, наверное, не о переделе сфер влияния, а о подтверждении своих прав в и без того уже имеющейся сфере влияния. Интерес турок к сирийской кампании сводится к двум вещам. Первое — это противодействие возникновению курдского анклава, который может претендовать на некую форму государственности, на территории Сирии, граничащей с Турцией. Второе — это противодействие «Исламскому государству» (ИГ/ИГИЛ, запрещенная в России террористическая группировка. — «МК»), потому что отношения между Анкарой и ИГИЛ изменились. Сегодня турки рассматривают его как врага. Это полностью укладывается в концепцию НАТО. Турция остается членом Альянса и останется им, несмотря на всякие разговоры о выходе.
Эрдоган улыбается одновременно во все стороны, чтобы защищать свои национальные интересы в регионе. Поэтому не надо обольщаться и думать, что «курортный роман» между Путиным и Эрдоганом может привести к какому-то политическому альянсу и партнерству в регионе. Стратегические отношения Турция будет выстраивать в рамках НАТО. За пределами этого Альянса долголетних стратегических коалиций быть не может. НАТО — это вообще последний альянс, в котором жестко прописаны обязательства сторон. Думаю, что подобного рода альянсы возникать не будут в ближайшей истории, и все они будут носить ситуативный характер.
У Турции есть серьезные противоречия с израильтянами и американцами по вопросу курдского проекта. Но по поводу ИГИЛ они, безусловно, договорятся. Турция будет стремиться не допустить создания курдского проекта в регионе. Причем речь идет о сирийской территории. В Ираке как раз турки выстроили нормальные отношения с курдскими руководителями, и они вполне миролюбивые, партнерские. Никаких особых претензий там Анкара не демонстрирует.
— Вдоль сирийско-турецкой границы уже есть сложившиеся анклавы, или кантоны. Что с ними будет делать Турция? Сметет?
— Нет, курдов смести не смогут. Будет напряженный процесс по поиску договоренностей. Ни американцы, ни натовцы курдов не отдадут. Они слишком серьезные и эффективные союзники в регионе, которые ведут яростные бои с игиловцами. Качество подготовки курдских боевиков очень высокое: ими занимались и Германия, и другие страны НАТО. Оно не уступает шиитским милиционерам и даже превосходит их. Так что курдский потенциал очень серьезен. Думаю, будет вестись поиск формы, при которой Турция получит гарантию, что она не встретится с еще одной проблемой вдоль своих границ.
Я не знаю, разрешат ли эти курдские кантоны соединять каким-то коридором. Почему Турция ввела войска? Она хотела помешать возникновению коридора между двумя анклавами. Тогда бы появилась угроза серьезного геополитического узла. С другой стороны, у нас есть перед глазами Палестина, у которой сектор Газа и основная Палестинская автономия существуют в рамках одного государства, пускай и не всеми признанного. Наличие сухопутного коридора необязательно является условием образования какой-то государственности. Какое-то курдское государство на территории Сирии мы все равно увидим. Сейчас в любом случае до выборов в США все это находится в подмороженном и вялотекущем состоянии.
Интересы Турции и России сблизились в вопросе неприятия курдского проекта по еще одной причине. Во-первых, Россию устраивает единая Сирия под контролем Асада, его алавитского клана, который был бы ориентирован на Москву больше, чем на западные столицы. В то же время понятно, что полный контроль над территорией Сирии нужен Москве для того, чтобы не возникли альтернативные энергетические проекты. Этого нам не надо. Курдский проект не является родным для русских, потому что мы не «операторы» курдов. Поэтому интересы России и Турции совпадают в этом вопросе. Не думаю, что это та тема, которая сможет стать основой для некого союза. Этого маловато для того, чтобы выстроить партнерство по примеру с тем же Ираном.
С победой над ИГИЛ усилится влияние шиитов, влияние Ирана на регион. Никому не нужно, чтобы плодами победы над джихадистами воспользовался Тегеран. Нужен какой-то противовес региональным игрокам, и этим противовесом может стать курдская автономия. Кроме того, она может быть интересна ЕС как вариант решения миграционного кризиса. Сегодня Турция шантажирует Евросоюз тем, что она является воротами в это объединение: хочу — пущу беженцев, хочу — не пущу. Это хороший инструмент для шантажа Брюсселя. Европейский миграционный кризис был в значительной степени обусловлен действиями Турции. Лишить ее этой монополии было бы очень интересно для европейцев. Если бы такая курдская автономия появилась в регионе, то ЕС, думаю, охотно бы дал денег на лагеря и поселки для беженцев.
— И Турция это понимает?
— Она тоже это понимает. Если вспомнить тех же немцев, которые вкладывают деньги в курдские формирования… Не случайно, когда прибыл новый консул ФРГ в Ирбиль, иракские СМИ дали новость о его приезде так: «Германия высоко оценивает свою армию». Это намек, что курды являются немецкой армией. Невозможно представить, чтобы Германия бросила все то, чем занималась не один год. Думаю, появление курдского государства не обсуждается. Вопрос только в формате, границах и статусе. Курды заслужили такой приз, но я думаю, что здесь самое сложное — найти компромисс. Остается недооцененным дипломатический потенциал НАТО. Мы привыкли рассматривать Альянс как некую технологическую организацию, занимающуюся военным планированием, а у нее очень серьезная политическая составляющая и серьезный политический вес.
— Вы сказали, что Турция и Москва сходятся во мнении по курдскому вопросу. Но казалось, что Россия посылает позитивные сигналы курдам. В Москве даже было открыло представительство Сирийского Курдистана.
— Сложно посылать сигналы Сирийскому Курдистану, одновременно поддерживая Асада. Выбирая между Асадом и еще каким-то проектом, выберут сирийского лидера. Открытие представительства было связано с попыткой расширить российские позиции в ходе переговорного процесса в Женеве, чтобы не выглядеть только как адвокаты Асада и расширить пространство для маневров. Москвой предпринимались и такие шаги, как переговоры с умеренной оппозицией. Россия за исключением Украины везде поддерживает правящие группы. Может быть, еще за исключением Афганистана. В отношении режимов в Центральной Азии и Закавказья она старается держать курс на сотрудничество с действующими властями. Тем более у Асада нет возможности выбрать что-то другое. Не думаю, что Москва этот козырь упустит. Она любит работать с теми, на кого есть монопольное влияние. Россия себя чувствует уверенно в этой ситуации. Поэтому с курдами будет сложно. Поэтому курдам лучше сотрудничать с США…
— Но США поддерживают турецкие войска с воздуха и вообще советуют курдам перебраться на восточный берег Евфрата, чтобы избежать столкновений.
— По-другому не получится: жесткими методами американцы попытаются согласовывать интересы. Они будут спасать курдов какими-то способами, выводить из-под турецких ударов, искать для них новую площадку, но их точно не бросят. Бросить курдов для американцев — это значит снова попасть в зависимость. Это будет не очень хорошо расценено самими союзниками по НАТО, которые включались в эту кампанию и на протяжении последних полутора лет активно помогали курдам в формировании собственных боевых подразделений для борьбы с ИГИЛ. У американцев сложная позиция, но они найдут форму, чтобы это согласовать. Эрдоган, конечно, набрал много «очков», но они действуют до ноября. В ноябре в США будет новый президент, и вся ситуация будет перезагружена.
— Куда турки могут дальше двинуться и какие риски здесь есть?
— Я не исключаю, что им придется столкнуться с войсками Асада, и тогда Россия должна ломать голову, как выходить из этой ситуации. Войска Турции вводились не по просьбе сирийского правительства. Я не думаю, что Турция пойдет далеко. Их задача — контролировать приграничные зоны и предотвратить объединения курдских анклавов, которые могут превратиться в государство.
