В отличие от предшественников, новому лидеру Туркменистана нет необходимости подбирать соответствующий высокому положению титул. Если Сапармурат Ниязов превратился в Туркменбаши (отец туркмен), а Гурбангулы Бердымухамедов в Аркадага (покровитель), то нынешний президент - вождь по рождению. Именно так переводится с туркменского его имя «Сердар».
Восточный принц не стал заморачиваться военной карьерой, как это обычно делают отпрыски монархических династий, и пошёл по традиционному для детей советской элиты пути. Отучившись в дипакадемии МИД РФ, он отправился в Женеву в представительство Туркменистана при ООН. А потом служил родине на различных ответственных постах. В том числе возглавлял международную ассоциацию туркменских алабаев (одного из ее питомцев в своё время презентовали Владимиру Путину) и участвовал в пропаганде корня солодки как «уникального средства для лечения COVID-19».
Однако до прошлого года даже на постсоветском пространстве о Сердаре, ставшим правым рукой своего отца, практически не было известно. Во-первых, Туркменистан очень закрытая страна. Во-вторых, сам «принц» в отличие от Бердымухамедова-старшего, похоже, не слишком любит быть в центре внимания. По крайней мере пока.
Весной 2021 года с будущим президентом познакомился Михаил Мишустин: их встреча состоялась на полях саммита глав правительств стран Евразийского экономического союза (ЕАЭС), куда внезапно в качестве почетного гостя приехал Сердар. Подробности переговоров не разглашались, но эксперты уверены, что Туркменистан просил о помощи в преодолении продовольственного кризиса, который уже тогда охватил страну: к государственным магазинам выстраивались огромные очереди, а базовые продукты питания из-за острого дефицита продавались по душевому нормативу.
Сейчас очереди указом президента официально запрещены, но ситуация с продовольствием лучше точно не стала. (Косвенным подтверждением можно считать недавнюю критику в адрес местных сельхозпроизводителей, не справившихся с импортозамещением, и решение главы государства выделить $150 миллионов - солидную по местным меркам сумму - на закупку продовольствия за рубежом)
Визит нового президента Туркмении к Владимиру Путину, по всей видимости, также продиктован соображениями продовольственной безопасности. Ашхабад, несмотря на свою закрытость, видит, что творится в мире, и хочет заручиться политическим решением российского лидера, что всякие ограничения и другие игры вокруг зерна и удобрений не затронут (или минимально затронут) Туркменистан.
Кроме того, есть шанс уговорить Владимира Путина продать братскому туркменскому народу больше еды на выделенную сумму, чем это готовы сделать «небратские государства».
В свою очередь Москву на переговорах с Ашхабадом больше интересует газовый вопрос. Чтобы там ни говорилось на публику, положение у России сложное, и она отнюдь не заинтересована в появлении на европейском рынке мощного конкурента, которым, пусть и не в ближайшей перспективе, может стать Туркменистан.
Дело в том, что подписание соглашения о разделе Каспия устранило одно из главных препятствий на пути строительства транскаспийского газопровода, который в новых геополитических реалиях видится альтернативой российским маршрутам.
Туркменистан, обладающий четвёртыми в мире запасами природного газа, может возместить выпадающие из-за санкций объёмы (причём не только газа, но и нефти), если для строительства транскаспийской «нитки» найдутся зарубежные инвесторы.
Раньше такие вложения считались рискованными, но после 24 февраля все изменилось. Ашхабад уже сообщил, что в 2022 году (точная дата пока неизвестна) состоится встреча глав Туркменистана, Азербайджана и Турции (эти две страны будут являться транзитерами) для обсуждения вопросов, связанных с выводом туркменских энергоносителей в Европу.
Подобные намерения не на шутку встревожили Кремль. И теперь Владимиру Путину предстоит найти весомые аргументы, чтобы убедить Сердара Бердымухамедова не торопиться с реализацией транскаспийского проекта.
Читай также: Путин признался, что у него часто берут анализ крови
