Вся система российского присутствия на Ближнем Востоке, которая выстраивалась в течение последних десяти лет и в которую были вложены очень значительные ресурсы, в один миг превратилось в нечто из канувшей в лету политической эпохи. Это обидный, досадный, даже мучительный факт, от которого невозможно отмахнуться, и чье значение невозможно преуменьшить. Но это не повод для длительного всплеска эмоций. У России просто нет для этого времени – а также лишних эмоциональных ресурсов, чье наличие или отсутствие часто оказывается решающим для государства в «час Х».
Напомню, что сейчас в решающую фазу вступает кризис, который является несравненно более важным для нашей страны, чем ситуация на Ближнем Востоке – конфликт на Украине. Напомню также, что пока у нас нет не то что полного, даже приблизительного представления о том, что именно произошло на Ближнем Востоке в первые дни этого декабря. Да, нам известна внешняя канва событий. Но что происходило, происходит и будет происходить в условном «внутри»? Какие закулисные договоренности были достигнуты и выполнены или не выполнены? Все это пока покрыто туманом неизвестности. И пока этот туман не рассеялся, мы можем рассуждать лишь о самых общих вещах.
В прошлом Москве уже приходилось уходить с Ближнего Востока, а также отказывать в помощи младшему партнеру в решающий для него момент. И то, и другое имело место во время и после распада Советского Союза в начале 90-ых годов прошлого века. Кремль Горбачева и Ельцина ушел с Ближнего Востока и оставил США в роли практически монопольного глобального внешнего игрока в регионе на многие годы. Кремль Ельцина отказал в поставках топлива режиму президента Афганистана Наджибуллы и тем самым предопределил падение Кабула и страшную смерть этого лидера.
То, что произошло (и происходит) сейчас, не напоминает ни один из этих кризисов. До весны 1992 года режим Наджибуллы в Кабуле выживал «несмотря ни на что». Все наблюдатели ожидали, что режим схлопнется сразу же после вывода советских войск из Афганистана в начале 1989 года. Но Наджибулла удержался – в силу своего политического мастерства, в силу своей управленческой компетентности, в силу своих волевых качеств. С Асадом ситуация совсем иная. Россия – исходя, разумеется, не из политического альтруизма, а из своих собственных интересов – фактически подарила его режиму вторую жизнь. Но вместо того, чтобы извлечь уроки из опыта первого крушения (поправка – почти крушения) его власти, отставной сирийский лидер, видимо, решил, что такие «подарки» будут длиться вечно. Существует известная формула: «опираться только на то, что сопротивляется». Как показали последние дни, режим Асада превратился в пустую оболочку, более не способную выполнять для России функцию «точки опоры».
Уход Москвы с Ближнего Востока в начале 90-ых годов был, в первую очередь, следствием кризиса воли – а также кризиса воображения. В ельцинском Кремле искренне не понимали: зачем «новой России» нужен какой-то там далекий (хотя по названию и близкий) Ближний Восток? Россия тогда уходила из региона с радостью, с чувством освобождения от «ненужного груза». Уровень «глобальных амбиций» тогда заключался в желании играть – не только на Ближнем Востоке, а везде – роль «второй скрипки» в связке с американцами. Время показало полную нежизнеспособность этой концепции. Для России образца 2024 года вопрос так не стоит и стоять в принципе не может. Современная Россия – держава, которая сохраняет глобальные амбиции. И опираются эти амбиции отнюдь не только на одни «хотелки» (да, жаргонное слово «хотелки» может иметь и позитивный эмоциональный оттенок).
Тот же самый украинский конфликт, который отвлек внимание Москвы от Сирии, является показателем серьезности намерений России как великой державы и глобального игрока. За возможным исключением КНДР впрягаться в одной связке с Москвой в непосредственную драку с «американским империализмом» желающих не находится. Все руководствуются понятным принципом «своя рубашка ближе к телу» и «стоят в сторонке». Но тех, кто наблюдает за этой дракой с благожелательным (в скрытой форме) интересом, пруд пруди – особенно на Ближнем Востоке. Роль противовеса американскому влиянию и доминированию по-прежнему очень востребована в мире в целом и в этом регионе мира в частности.
В результате падения режима Асада Москва потеряла значительное (или даже очень значительное) количество политических козырей, но не перестала быть нужной и востребованной. Мы по-прежнему – пусть не так сильно, как еще две недели тому назад – нужны и важны для Турции, Саудовской Аравии, ОАЭ, Ирана, всех других ключевых держав в регионе и извне региона. Как именно Россия сумеет (если, конечно, сумеет) распорядиться этой востребованностью – покажет время. Пока же вот что мы должны сделать своим неформальным лозунгом: уныние – это грех не только с религиозной, но и с политической точки зрения.
