— Вот это место, куда вы сейчас пойдете, это северная окраина Старой Сорочины. Там были ожесточенные бои, противник упорно сопротивлялся, — указывая на картинку с «крылышка» на мониторе, поясняет нам командир полка с позывным «Апостол», — Проводя доразведку с помощью беспилотной авиации, мы смотрим пути подхода, как можно будет максимально близко подойти к противнику, а главное – скрытно. Для того, чтобы можно было успешно вести ударно-штурмовые действия…
На КНП – командно-наблюдательном пункте полка тесно от обилия людей в форме. Здесь и военные, с которыми нам еще только предстоит познакомиться, и мы, шестеро журналистов из разных СМИ. Дружно столпились в окружении комполка. Повод весомый: освобождение сразу трех населенных пунктов в северной части образовавшегося курского «котла» ВСУ — Старое Сорочино, Новое Сорочино и Николаевка. Первые два подразделения 22-го мотострелкового полка взяли быстрым маршем.
— Практически за полдня нашим подразделениям удалось успешно продвинуться на несколько километров вперед, и, что самое важное - без потерь, — рассказывает «Апостол». — В 6 утра вышли, к 12 уже заняли деревни. Удалось уничтожить больше полусотни боевиков. Хочу отдельно отметить подразделения артиллерии и беспилотников, которые нанесли врагу сокрушительный удар, что позволило нам двинуться вперед. Сейчас мы закрепились в этих населенных пунктах и планируем двигаться дальше. Противник отошел к Малой Локне. Мы его взяли в «огневой мешок» и будем методично уничтожать. У него сейчас осталось горлышко в сторону Суджи, будет пытаться отходить туда. Но мы его уничтожим.
— Есть ли пленные и что говорят?
— Есть, и, думаю, еще будут. К пленным мы гуманно относимся — накормить, напоить, дать сигарету. Они даже рады, стоят передо мной и говорят: «Как же нам повезло, что мы попали к вам». Рассказывают, что снабжение чрезвычайно тоскливое, БК – боекомплекта - не хватает, продовольствия нет, ротацию не проводят. Это противника максимально деморализовало.
— Бегут?
— Не все. Здесь сидит 95-я аэромобильная бригада ВСУ. Хорошо оснащенная и подготовленная. Была. Оказывали упорное сопротивление. Сдаются только тогда, когда нет выбора. Если бы они сразу руки вверх поднимали, проблем бы у них было меньше. Но они упорно сопротивляются. Им же хуже.
Попрощавшись с командиром, мы, журналисты, разделяемся на две группы по три человека. Первую, в которой еду я с коллегами и сопровождением, уже поджидает бронированный «Урал» с защитой от дронов. На улице встречаю своих старых знакомцев по прогулкам в окрестностях освобожденного еще в середине сентября поселка Борки. Замкомбата с позывным «Макс» и заместитель командира полка «Марс» – старший нашей группы.
— Как настроение, мужики?
— Настроение отличное! Солнышко греет, хохол бежит, мы идём вперёд! – смеются они.
— А это что там краснеет? — приглядываюсь к аккуратно свернутому флагу в руках одного из бойцов.
— Это Боевое знамя нашего 22-го полка, будем водружать сейчас. Наши парни ранее установили Российский флаг на одном из домов оставшихся, сам сейчас увидишь, — забираясь в бронемашину, которую при ближайшем рассмотрении идентифицируем как «Ахмат», говорит мне «Марс». — Им украинские дроны пытались помешать, прилетели «птички», пытались сбить флаг, но их сняли. Боец наш «Фикса», который устанавливал, их и сбил из автомата.
Наш путь в освобожденные населенники пролегает через Погребки, бои за который шли с осени прошлого года. 26 февраля, когда наша пехота завершала зачистку, мне удалось взглянуть в этот когда-то центр обороны группировки ВСУ на севере области из ближайшей лесополки. И вот теперь представилась возможность пройтись по улицам разрушенного войной поселка. Впечатления обычные: как человеку погано, как военкору – интересно. Полная разруха, выгоревшая техника врага и много, очень много разбросанных тут и там трупов боевиков ВСУ.
— Мы стараемся их убирать с виду, чтобы не особо портили картину. Этих еще не успели, много работы было, — кивает в сторону тел вэсэушников «Капкан», один из офицеров сопровождения, наблюдая как я снимаю одно из немногих уцелевших строений – местную церковь, — Видите, по разрушениям насколько были ожесточенные бои. Было нашим ребятам нелегко, но они справились.
Сам «Капкан» ушел на фронт добровольцем, уже в начале августа 24-го в составе полка попав в Курскую область. Заходил в населенные пункты Белое, Борки, Плехово. Начинал свой путь обычным стрелком, ныне – офицер группы психологической работы.
— «Капкан», а в чем заключается работа твоя, ну, помимо того, что воюешь как все?
— Если коротко – в том, чтобы смотреть за психологическим состоянием военнослужащих нашего полка.
— И как состояние?
— Отличное! Когда без потерь еще и в наступлении… Парни бьются на кураже!
У входа в церковь находим еще одного «двухсотого» вэсэушника и парочку готовых к вылету, только запусти, FPV-дронов хохлов.
— Не успели применить. Здесь на колокольне церкви их «птичники» укрывались, — объясняет мне замкомандира полка «Марс», — Мы, когда по Погребкам работали точно реактивной артиллерией, не стали брать грех на душу, накрывать церковь огнем. Ювелирно наши дроноводы отработали по ним.
По соседству с церковью обнаруживаем сохранившийся памятник воинам-освободителям Великой Отечественной, посеченные осколками мемориальной таблички с фамилиями погибших во время Курской битвы бойцов и надписью «Мужество и доблесть вашу в боях…», а еще, буквально в паре метров – уткнувшийся в землю хвостовик реактивного снаряда.
— Воин-освободитель.
— Рядом должен стоять еще один, современный,,. — переговариваются за моей спиной парни.
— Это точно!
Здесь же, неподалеку от памятника, тоскливо притулился сожженный «американец». Судя по воронке и снятой взрывом «гусле» БМП М2 «Брэдли» сначала «разулся», наехав на мину ТМ - «тээмку», затем экипаж пытался покинуть машину, но был добит дронами.
— А этот надо на «прохоровское поле» в музей сдать, как напоминание.
— Поехали парни, там впереди еще этой их техники сожжённой будет много.
Из Погребков выезжаем на грунтовую дорогу, ведущую в Малую Локню. В кабине броневика тряска по бездорожью практически не ощущается, комфортно и должно быть безопасно. Впрочем, проверять это не хочется: ехать к передовой в такой большой «коробочке», мне еще не доводилось.
— А разминирование дороги-то этой было, ну, и в этих деревнях?
— Да, саперы наши прошлись по дорогам, обозначили опасные места, и в некоторые дома, оставшиеся в деревнях, заглянули. Но расслабляться не стоит, на обочину, в лес, в руины эти - ни в коем случае не заходить. Работа еще продолжается.
Путь от Погребков – яркий пример того, как ожесточенно противник здесь сопротивлялся. Нашим бойцам в буквально смысле приходилось драться за каждый метр. Картинка за бортом по обе стороны дороги похожа на невзрачное месиво из разбитых домов, посеченных стволов деревьев, многочисленных воронок от снарядов, сожженных автомобилей и бронетехники. На въезде в Новое Сорочино останавливаемся – дальше путь только пешком. Кругом ни одного уцелевшего строения – засевшие в них укронацисты отказались сдаваться. Передвигаемся быстро, но осторожно.
— «Макс», а как заходили сюда, расскажи? — спрашиваю у идущего впереди заместителя комбата.
— С трех сторон вытесняли противника. Заходили с лесопосадок, в основном. Ну, и по этой дороге тоже. Она из Погребков ведет через Новое Сорочино в Старое Сорочино и дальше уже на Малую Локню. По этой дороге противник и убегал. Вот, как раз лежит. Мертвый противник. Так вот они заканчивают, придя сюда. — показывает он вперёд.
За домом с оторванной взрывной волной крышей застыл обугленный БТР ВСУ «Буцефал». Рядом – то, что было его экипажем. В посадке наблюдаем вэсэушный броневик «Козак» с тактическим знаком противника, развороченной до неузнаваемости кабиной, ходовой частью и останками десанта.
— Близко только не подходите. Эта машина ехала вперед, скажем так, с десантом на подмогу. Не доехала. — объясняет нам «Макс», — В нее сначала влетела FPV, она застряла, и дальше уже её доработала артиллерия ствольная.
Словно в подтверждение его слов раздаются выходы наших минометов и ствольной артиллерии, где-то дальше и левее работают по целям «крупняки» - артиллерия большого калибра.
— А шумно тут у вас.
— Да, работает артиллерия, бьют по противнику впереди. Вот, слышите стрелкотню? Это пулемёты накладывают туда, гранатометы АГС. Давим противника, сами видите много разрушенной техники, — кивает он на «Козака» за спиной.
Под аккомпанемент артиллерийской канонады продолжаем движение в сторону Старой Сорочины. Мимо проносится боец на мотоцикле – самом быстром и безопасном средстве снабжения. По пути внимательно смотрим под ноги, обходя обозначенные красными флажками неразорвавшиеся снаряды. С дороги не сворачиваем – противник наловчился в дистанционном минировании: повсюду «колокольчики» и противопехотные «лепестки».
— На каждом шагу могут быть сбросы, всякие «лепестки», оставляют много своих убитых, а тела минируют, — говорит нам старший оператор противотанковго ракетного комплекса - ПТРК с позывным «Литовец», в чьих руках, вернее, под формой на груди, хранится самая важная вещь – знамя полка.
Впрочем, «подарки» от ВСУ могут быть не только опасные, но и ценные, с возможностью возврата адресату. По пути находим ленты с выстрелами к автоматическому станковому гранатомету с американской маркировкой. Для парней из 22-го полка это уже обыденность: противник бежит, бросая натовское вооружение и боеприпасы.
Всю дорогу меня не покидает ощущение, словно в эту «картину маслом» добавили неестественное мерцание. Будто тонкие белые нити, словно паутина протянулись вдоль всей дороги и лесопосадок.
— Слушайте, мужики, а это чего за нити, словно леска тянутся? Оптоволокно?
— Оно самое. Наши подразделения беспилотников активно очень тут применяли «эфпивишки» на оптоволокне. Активно и эффективно. Им никакие средства РЭБ не помеха.
— Да, уж, это я вижу.
«Лески», километры кабеля, протянувшиеся к линии фронта – один из символов того, насколько технологичной стала эта война. От низколетящего на большой скорости дрона не спрятаться не скрыться. Хорошо, что противник применяет их существенно реже – сказывается недостаток оснащения вэсэушной группировки войск.
— Противник как, огрызается, в «обратку» стреляет? Или бережет боекомплект и дроны? — спрашиваю я у замкомполка по воспитательно работе «Марса».
— Как видишь, прилетов сюда не наблюдаем. Где-то огрызается, конечно, но я думаю, что из-за того, что основные дороги, по которым проходило снабжение, отрезаны, огрызаться, по большому счету, у них уже нечем.
— И как себя в таких условия чувствует враг?
— Да как, подавлен и раздавлен. Морально-деловые качества у него, наверное, близки к нулю. У них вариант, чтобы сохранить свои жизни, только один – сдаться в плен.
— И много сдается?
— Много-немного, но те, кто сдаются, мы их принимаем. По крайней мере, человеческое отношение к ним есть.
— Что рассказывают?
— Да, сказки рассказывают, как правило. Не хотел, не мог, заблудился, не знал... Но к нам-то они попадают в плен в результате боев. Я одному на допросе говорю: у вас же есть такой лозунг «Украина понад усэ!», так в фашистской Германии такой же был, тебе это ничего не напоминает? Не нацисты? А он только головой своей патлатой машет, мол, нет.
За разговорами подходим к деревне, аккуратно перебираемся через взорванную переправу, наматывая на подошву ботинок слои ценной черноземной грязи. Пыхтя, забираемся на пригорок, бывший рубеж обороны ВСУ. Добрались, вот и Старое Сорочино. Вид, как говорится, не для слабонервных. Повсюду руины, сожженный метал и украинские «двухсотые».
На крыше единственного уцелевшего дома – российский триколор. Колорита в картину дня добавляют звуки работающей «реактивки» и всполохи от разрывов, как грибы после дождя, появляющиеся где-то слева в километре от нас.
— В том направлении сейчас идёт бой, ребята, соседи наши, работают. Здесь аккуратно крайне, по сути, уже вышли на окраины Малой Локни. Всё делаем быстро. Давай, «Литовец», дело за тобой. — командует «Макс».
Долго ждать не пришлось. Буквально секунды и парень локо забрался на крышу дома, а мы, достав камеры, дружно стали снимать процесс с разных ракурсов. Ещё минута, и по соседству с государственным флагом России гордо развивается знамя 22-го мотострелкового полка!
— «Литовец», ну как впечатления?
— Отличные впечатления, насыпаем врагу перца! Видно уже, как в Малой Локне он попал под раздачу, убегают на Суджу! Гордость за наш полк и всех ребят.
Что же, задача выполнена! Теперь можно смело топать обратно. Но, не всё так просто. Мы уже отходим от дома, когда в воздухе слышен неприятный звук приближающего моторчика – символ этого военного конфликта.
— Воздух! — подает одну из самых страшных команд на любой войне старший группы «Марс». Мы тут же разбегаемся в разные стороны, прячась в оголенных кустах, пока наши сопровождающие передернув затворы водят стволами в разные стороны, выискивая дрон противника. Впрочем, нам сегодня везёт. Жужжание постепенно удаляется и пропадает.
— Ушёл вроде, гад. Наверное, что-то поинтереснее нас нашел, — выдыхая, говорит мой сосед по пряткам, и с ним нельзя не согласиться. Ничто так не поднимает настроение, как уход от дрона противника, надежные боевые товарищи и пригревающее весеннее солнышко. К слову, с погодой нам всем и, правда, повезло.
— Распутица была серьёзная, но недолго. Еще пару-тройку дней назад стоял мороз, потом резко так потеплело, подсушило. – объясняет мне «Марс».
— Судя по тому, как вы сейчас одну деревню за другой освобождаете, это помогло продвижению. Прямо на таком энтузиазме прёте.
— Вашими молитвами, как говорится. Боевой дух очень высок в войсках сейчас, ну, и парни на кураже, в очень короткий срок освободили. У нас комбинированная работа, хорошо поработали артиллеристы, хорошо поработали беспилотчики. А нашим передовым штурмовым отрядам оставалось только зайти, зачистить и вернуть своё.
— Под таким напором враг бежал?
— Я бы так не сказал, здесь достаточно подготовленные ребята у противника были. Самых лучших киевский режим отправил в Курскую область. Здесь элитные подразделения ВСУ находились, как они себя называли. А что по итогу с этими элитными подразделениями, вы сами видите.
Уже возвращаясь на КП, задрав голову, наблюдаем картину: наша боевая авиация, отрабатывает ФАБами – фугасными авиабомбами - по врагу. В небе четко прорисовываются два огромных круга, вместе очень сильно напоминающие восьмерку.
— О, точно, сегодня же 8 марта! — смеемся мы все вместе.
— Вот это я понимаю, поздравление! Мужики, с победой!
