Зимнее солнце еще не достигло зенита, а столбик термометра уже ушел далеко за 40 градусов тепла. Куда ни кинь взгляд, везде он упирается в бесконечные ряды хижин беженцев. Если все же выйти за пределы лагеря, то на многие сотни километров вокруг нет ничего, кроме раскаленного песка, вооруженных до зубов боевиков и запаха смерти.
Добро пожаловать в Судан, страну, где только что завершилась одна гражданская война и еще вовсю бушует другая. В страну, чей президент ходит под угрозой выдачи международного ордера на его арест и где в качестве почетного гостя целых пять лет прожил бен Ладен. Наконец, в страну, ставшую новым внешнеполитическим приоритетом России.
Почему Кремль вдруг вспомнил об Африке? Обозреватель “МК” сопроводил нового спецпредставителя Президента РФ по Судану Михаила Маргелова в его поездке в это государство.
Преступление без наказания?
Лагерь беженцев, в который нас привезли, был местным эквивалентом потемкинской деревни. Как честно признались суданские сопровождающие, сюда водят все иностранные делегации, которых за последние годы в регионе Дарфур было больше сотни. Но даже здесь можно было ощутить ужас происходящего. “У нас все хорошо, — бубнила “делегат от женщин” под бдительным оком губернатора, — в месяц на человека дают 4 кг продовольствия”.
То, что происходит в Дарфуре, не укладывается в человеческое понимание. В 2003 году в этом регионе размером с Францию началась война между поддерживаемыми правительством племенами кочевников-скотоводов и племенами оседлых земледельцев. За прошедшее время, согласно данным международных правозащитных организаций, до полумиллиона человек были либо убиты самыми зверскими способами, либо умерли с голоду. Около 2 миллионов стали беженцами. Широкое распространение получили массовые изнасилования. В мусульманской стране это нечто невиданное. Но, как объясняют эксперты, с точки зрения местных полевых командиров, это имеет стратегический смысл — женщина считается опозоренной и не может вернуться в свое племя.
Если провести в столице Судана — Хартуме несколько дней в качестве туриста, может показаться, что все ужасы в этой стране наличествуют только в провинции. Несмотря на отсутствие особых достопримечательностей, суданская столица производит очень даже приятное впечатление. Да, здесь действуют законы шариата. Попытка одного из членов нашей группы сфотографировать на улице симпатичную деваху едва не закончилась потасовкой с проезжавшими мимо шестью здоровенными неграми. Но при этом, когда местных мужчин поблизости нет, суданские красавицы улыбаются европейцам так откровенно и зазывно, как ни в какой другой арабской стране.
Да, попытка раздобыть в Хартуме выпивку может закончиться тем, что стражи порядка тебя самым натуральным образом выпорют. Но при этом местное население в целом весьма дружелюбно к европейцам — а уж к русским почему-то особенно.
Однако Хартум кажется милым и слегка эксцентричным местом лишь на первый взгляд. Нашумевшая недавно история с английской учительницей, брошенной в хартумскую тюрьму за предложение назвать игрушечного медвежонка Мухаммедом, — это лишь верхушка айсберга. После прихода к власти в результате очередного госпереворота в 1989 году нынешнего президента Омара Башира исламские фанатики три дня избивали железными прутьями “нелояльных” студентов местного университета. По той же причине было уволено 80% государственных служащих. В уголовном кодексе появились такие наказания, как “ампутация” и “распятие”.
Самым радикальным образом в Хартуме была решена проблема бедняков. 425 тысяч обитателей трущоб загнали в военные грузовики и выбросили в голой, раскаленной пустыне. И даже это еще не все. Согласно книге хорошо знающего Судан английского журналиста Скотта Питерсона, задумавший эту операцию министр жилищного строительства ожидал, что ООН вручит ему за “вклад в защиту окружающей среды” медаль за заслуги.
Уже в середине моего пребывания в Судане мне было трудно отделаться от вопроса: неужели многолетний президент страны не должен понести за все это никакой ответственности? Так ли уж неправ международный криминальный суд?
Не было у меня никаких иллюзий и по поводу будущей позиции Москвы. Судебный ордер на арест президента Башира за преступления против человечности имеет такие же шансы получить поддержку России, как, скажем, предложение вручить Ющенко Нобелевскую премию.
Без всякой пользы для наших национальных интересов Кремль до самого конца поддерживал разрушителя Югославии Милошевича. С упорством, достойным лучшего применения, наша власть помогает удержаться на плаву Роберту Мугабе — человеку, превратившему Зимбабве из житницы Африки в груду развалин и очаг эпидемии холеры.
Еще в советские времена схожая история случилась с нашей дипломатией и в самом Судане. В начале 70-х годов пришедший к власти в результате госпереворота президент Джафар Нимейри активно “игрался” в левые идеи и получал за это немалую помощь из СССР. В 1971 году симпатизировавшие местным коммунистам военные свергли Нимейри и заперли его в одной из комнат президентского дворца. К несчастью для путчистов, охрану они поставили только у одного выхода из комнаты. Нимейри сбежал через другую дверь, вновь взял власть в свои руки и жестоко вырезал всю верхушку суданской компартии.
Неужели история обречена повторяться снова и снова? Журналисту демократической ориентации полагается в этом месте статьи нанести удар “глаголом” по страдающей от “диктаторофилии” российской власти. Но реальная жизнь очень часто не укладывается в тесные рамки политических теорий. В отличие от морально совершенно однозначной ситуации с Мугабе с Суданом далеко не все так просто.
Массовое насилие началось в этой стране не при президенте Башире и уж точно после него не прекратится. Более того, отошедший в последнее время от идеологии воинствующего исламизма Башир — еще далеко не самый худший вариант.
“Чтобы установить в Судане нормальный в европейском понимании политический режим, нужно для начала обеспечить здесь нормальные условия жизни. А это пока относится к разряду ненаучной фантастики”, — резанул в беседе со мной правду-матку московский эксперт по Судану Сергей Серёгичев.
Михаил Маргелов сформулировал ту же самую мысль даже еще более выпукло: “По мнению иностранных дипломатов в Хартуме, суданская дилемма проста: справедливость или мир. Здесь важно руководствоваться великим принципом врачей: не навреди”.
Впрочем, не будем притворяться матерью Терезой. У России есть и еще одна веская причина проводить в Судане сбалансированный курс: ее собственные национальные интересы.
Пока мы спали
“Добро пожаловать, уважаемая делегация из Китая!” — такими словами племенной старейшина в мятежном суданском регионе Дарфур приветствовал спецпредставителя Президента России Михаила Маргелова. Ошибка почтенного старца была не только анекдотичной, но и глубоко символичной. После распада СССР мы отнеслись к Африке как к обузе, от которой надо срочно избавиться. А вот Китай и другие мировые геополитические игроки увидели в Черном континенте ключ к решению своих проблем. И, как это ни обидно для нас, оказались совершенно правы.
Нагляднее всего суть происходящих в Африке процессов можно увидеть в Джубе — столице автономного региона Южный Судан. 22-летняя гражданская война между центральным правительством и местными повстанцами закончилась лишь в 2005 году. И город с двухсоттысячным населением представляет собой скопление трущоб и традиционных хижин из соломы. Усеянные рытвинами, немощеные дороги завалены мусором и кое-где разбитой военной техникой. Даже “дворец” президента Южного Судана, несмотря на свою неплохую внутреннюю отделку и специфические плакаты “Будь мудр: голосуй за нашу партию и избегни смерти!”, смахивает на какую-нибудь нашу районную администрацию.
Фантастическое впечатление производит и знакомство с одним из многочисленных пятизвездочных отелей Джубы. Сам отель — это, как правило, коллекция поставленных друг на друга контейнеров с “благоухающим” сортиром и прочими знакомыми нам по временам совка гостиничными прелестями. Но зато цены в таких отелях вполне пятизвездочные — 200—300 долларов за ночь. И, что поразительно, они забиты клиентами: солидными европейскими дядьками, упорно носящими в сорокаградусное пекло костюмы и галстуки. “И это еще что, — вспоминают аборигены, — три года назад 350 долларов платили за одну ночь в соломенной хижине”.
Частично такое положение вещей можно обосновать наличием в регионе контингента ООН, где платят очень хорошие деньги. Но это не объясняет, почему в полуразрушенной Джубе располагается аж 19 иностранных консульств. Или почему чиновников африканского региона с восьмимиллионным населением и неопределенным статусом старательно обхаживают американцы. Местного лидера Сальву Киира недавно тепло принимал в Белом доме президент-республиканец Буш. А глава его администрации в качестве почетного гостя был приглашен на съезд Демократической партии в Денвере.
“В 1970—1980 годы всемирная кладовая природных ресурсов, каковой является Африка, была фактически законсервирована, — объяснил мне причину ажиотажа Михаил Маргелов. — Тогда нефть было выгоднее добывать в СССР, Северном море или на Ближнем Востоке. Но начиная с прошлого десятилетия Африку активно “расконсервируют”. Если говорить прямо, то сейчас идет схватка за новый раздел Африки и содержимого ее недр. В Судане, например, — это нефть, уран, цинк. А в будущем, учитывая местные водные и земельные ресурсы, из страны можно сделать мировую сельскохозяйственную житницу”.
Мы подошли к пониманию того, что Африка — это не только проблемы, только сейчас. Но вот наши китайские друзья додумались до этого уже давно. Самым козырным местом в суданской столице Хартуме считается набережная Нила. Именно здесь в построенных некогда британцами величественных, но обветшавших административных зданиях находятся президентский офис и министерства. Но если говорить о реальных хозяевах местной экономики, то их стоит искать не в правительственных учреждениях, а в здании по соседству: довольно скромном с виду офисе с огромной вывеской CNPC — Китайская национальная нефтяная компания.
Залезть без особых проблем в Судан китайцы во многом смогли благодаря нашей любезности. В период заигрывания Судана с идеями социалистической ориентации Москва наводнила эту страну дармовым советским оружием. К началу 90-х военная техника, естественно, нуждалась в модернизации. Тут-то представители Поднебесной империи и проявили себя во всей красе. “Китай занялся перевооружением суданской армии в обмен на нефтяные концессии, — рассказал мне Сергей Серёгичев. — Они перебросили сюда множество специалистов и вживили их во все сферы экономики. Более того, по некоторым данным, в стране под видом служащих и инженерного состава находится до 15 тысяч бойцов Народной освободительной армии Китая”.
В прошлом десятилетии китайцы еще старались особо не афишировать свое присутствие в Судане в частности и в Африке вообще. Но сейчас скромность, видимо, уже считается излишней. Осенью 2008 года известная российская топливная компания решила устроить презентацию в местном министерстве энергетики. Три четверти присутствующих составляли работающие в министерстве китайские советники. Причем если суданцы откровенно зевали, то китайцы обрушили на русских гостей град вопросов.
Параллельно с внедрением в сектор добычи полезных ископаемых Пекин без особого шума решил для себя в Африке еще одну немаловажную проблему. Еще в 90-х годах в мире было довольно много текстиля, произведенного в Африке. Но сейчас даже популярные южноафриканские бренды на самом деле изготовляются в Китае. Коммерсанты из Пекина скупили африканские текстильные производства и вывезли оборудование на родину. Источник конкуренции китайским товарам был уничтожен на корню.
Вскочить на подножку?
“Если друг стучит тебе в окно, у него, наверно, есть на это причины. А у нас нет причин его не впускать. Мы не возражаем против участия вашей страны в проектах на нашей территории. Окно возможностей у нас еще открыто”, — так без излишнего воодушевления президент Южного Судана генерал Сальва Киир ответил на мой вопрос, ждут ли Россию в Африке.
Отсутствие эмоций в словах президента не было наигранным. Гордо носящие на лацканах своих дорогущих пиджаков значки “страна, свободная от коррупции”, суданские чиновники привыкли к тому, что иностранцы борются за их расположение. И Китай, и США, даже если очень захотят, не смогут позволить себе забыть о Судане. В этой самой большой по территории африканской стране производится 7% всей потребляемой в Поднебесной нефти. Для американцев Судан важен как ворота в Африку: страна находится на стратегически важном перекрестке между Ближним Востоком и Черной Африкой. Именно в этих регионах добывается львиная доля потребляемого в США “черного золота”. И если в Хартуме вдруг воцарится анархия или установится по-настоящему агрессивный фундаменталистский режим по типу “Талибана”, янки мало не покажется.
У России, кроме экспорта вооружений, никаких видимых значимых экономических или геополитических интересов вроде бы нет. Есть ли у нас в таком случае реальные шансы влезть в суданскую большую игру? И разумны ли даже попытки это сделать? Как ни странно, на оба эти вопроса можно дать положительный ответ.
Любая страна третьего мира может сохранить хоть какую-то самостоятельность, только если она умело маневрирует между мировыми центрами силы. Для Судана это актуально вдвойне. “Суданцев очень беспокоит китайская экспансия, — объяснил мне Сергей Серёгичев. — Мало того что они пытаются прибрать к рукам “контрольный пакет акций” в стране. Они еще предпочитают обходиться своей рабочей силой — даже на низовых должностях”.
Итак, при всей внешней пресыщенности суданцев они прекрасно осознают: чем больше иностранных игроков, тем выгоднее для них самих. “Мы не будем здесь ни первыми, ни вторыми, ни, возможно, даже третьими, — поставил свой диагноз во время банкета с чиновниками в Джубе вице-президент Общества солидарности с народами Азии и Африки Алексей Волин. — Но свои “три копейки” при желании иметь здесь будем точно. А с учетом размеров Судана “три копейки” — это полновесный рубль”.
Но вот наскребет ли российский бизнес в условиях кризисного безденежья даже “полкопейки” на инвестиции в Судан? У Михаила Маргелова есть ответ и на это: “Как говорят наши бизнесмены, чтобы зайти в страны Евросоюза, нужны цифры с девятью нулями. А в Африке хватит и цифр с шестью нулями за глаза”.
Впрочем, все понимают, что главная причина интереса Москвы к Судану лежит в политической плоскости. Африка в целом и Судан в частности провозглашены одним из приоритетов внешней политики Барака Обамы. В ближайшие месяцы Международный уголовный суд в Гааге должен решить: выдавать ли ордер на арест президента Омара Башира за “преступления против человечности” в Дарфуре.
На таком фоне отсутствие у Москвы значимых экономических интересов в Судане играет ей только на руку. Как говорят внешнеполитические спецы, “эта тема всех волнует, а нам здесь нечего терять. Судан может быть для нас предметом размена в Совете Безопасности ООН”. Звучит цинично, спору нет. Но политика и цинизм — это вообще родственные понятия.
* * *
Первое, что бросается в глаза после приземления в аэропорту Джубы или столице Северного Дарфура Эль-Фашере, — это огромные вертолеты с российским триколором и надписью “Объединенные нации”. Нашими пилотами из миротворческого контингента ООН можно только восхищаться. В разгар жары поднять вертолет может только ас из асов — раскаленный воздух отказывается поддерживать винтокрылую машину. При этом в Дарфуре, где все воюют со всеми, обстрел вертолетов встречается сплошь и рядом. В Южном Судане другая напасть — боевики правящей партии СПЛМ. Проникая в вертолеты в качестве законопослушных пассажиров, партийцы, поигрывая “калашниковыми”, часто “убеждают” пилотов отвезти их в самые неожиданные места.
Но у российского авиационного присутствия в Судане есть и менее привлекательное лицо. Прошлой весной близ столицы страны погиб российский летчик, служивший по контракту в суданских ВВС. Как говорят, его “МиГ-29” был по ошибке сбит местным пилотом, служившим в том же подразделении. Наши дипломаты клянутся, что покойный был единственным “русским наемником” в суданской армии. Однако, согласно циркулирующим среди российских бизнесменов в Хартуме слухам, на столичной военной авиабазе наших пилотов чуть ли не целое звено.
Такая ситуация — лишнее напоминание о том, что политическая экспансия в Судан чревата для России не только дивидендами. Геополитическая игра в этом уголке Африки ведется фактически при полном отсутствии правил. Очень часто невозможно даже понять, кто есть кто и кто с кем дружит. Например, суданская власть только притворяется антизападной. На самом деле Башир изо всех сил пытался договориться с американцами и даже предоставлял им разведывательную информацию. Но, как мы видим, не прокатило. Возможно, цель американской политики — спровоцировать в Хартуме госпереворот и посадить в президентский дворец уж совсем удобную для себя фигуру.
При “игре в Судан” России грозит двоякая опасность. Мы можем перейти некую моральную границу, которую уважающей себя стране лучше не переходить. И мы можем оказаться в роли “использованного и выброшенного”.
Но “влезать в драку” все равно надо. “Мы слишком долго концентрировались только на “своих делах”, — сказал мне один мудрый человек в Москве. — Если мы будем замыкаться только в рамках своих границ, они неминуемо будут сужаться”.
Интервью спецпредставителя президента РФ по Судану Михаила МАРГЕЛОВА читайте на сайте “МК”
