Вопрос об оценке действий Егора Тимуровича в бытность премьер-министром России имеет огромное значение для страны. И не хотелось бы, чтобы спор утонул в истошных криках в духе: “Сам дурак!” и “Наглая ложь!”. Анализ действий Гайдара открывает дорогу к прояснению причин многих сегодняшних российских неудач: пробуксовки экономики, сокрушительного поражения власти в борьбе с коррупцией и прочей преступностью, трудностей в развитии систем здравоохранения и образования, недостаточной эффективности “национальных проектов” и т.д.
Имя Гайдара стало историей, а вопросы остаются. Ушла ли в прошлое система, основы которой были заложены в период его премьерства? Были ли в ней недостатки? Исправлены ли они, например, разгромом “семибанкирщины” в лице Гусинского, Березовского, Ходорковского, административной реформой, укреплением властной вертикали, отстаиванием российского суверенитета? Почему лидеры государства вынуждены управлять Россией в ручном режиме, бросаясь, как Супермен с Бэтменом, от одного тушения пожара к другому? Ответы сегодня многим известны, но властвующие слои не вводят их в поле зрения общества. Не заинтересованы. Отсюда — и стремление “заболтать” суть дела, используя технологии шоу-бизнеса, когда эта самая суть тонет в крике спорщиков.
Сторонники Гайдара пытаются обелить его идеи и действия на том основании, что якобы иного пути у страны тогда не было. Но это не соответствует действительности. Иных путей было много. Одним из них воспользовался Китай, совершенно не случайно нарастивший 8% ВВП в том же прошлом году, когда Россия 8% ВВП потеряла.
Начну с простого: чем можно подтвердить утверждение, что Гайдар был крупным экономистом? Какие его теоретические или практические достижения известны? Да никаких. Журналист и весьма средней руки доктор наук, увлекавшийся некоторыми макроэкономическими теориями Запада. Не выдвинув ни одной сколь-нибудь заметной оригинальной идеи, он стал известен как популяризатор чужого и, как теперь практика показала, — ложного идеологического наследия. Желающие, конечно, могут считать Гайдара великим экономистом. Но в современной теории и воззрения Егора Тимуровича, и его практические шаги рассмотрены достаточно, чтобы без сомнений узнать в Гайдаре своего рода Лысенко 90-х годов. Гайдар был выбран из массы ученых провинциальным по интеллектуальному масштабу доцентом Бурбулисом. Образно говоря — выдернут из набора карт, как десятка, которая политически выгоднее туза. Хорошо известно, что Егор Тимурович тогда пришелся ко двору в силу большевистского характера первого российского президента. Ельцину хотелось немедленного успеха, и Гайдар ему такой успех пообещал: “Через 2—3 года будем жить как на Западе”.
Однако этого не случилось. То, что мы получили в результате революции 90-х годов, — трагедия, только вялотекущая. После казарменного социализма — рабовладельческий капитализм, “Тупик №2”. Гайдар — точка отсчета строительства оригинальной социально-экономической формации и специфического типа культуры, имеющих качественные, фундаментальные отличия не только от того, что было в СССР, но и от магистрального течения мирового развития.
В основе этой системы лежит концепция Адама Смита. Если верить Гайдару, рынок способен отрегулировать абсолютно все; поведение людей определяется исключительно их личной выгодой; человек понимается как существо экономическое. Данная идеология находится на абсолютно противоположном полюсе относительно социализма сталинского типа, где все на свете регулирует государство, поведение людей диктуется интересами коллектива, а человек воспринимается как существо социальное. Но противоположное социализму — не значит лучшее. Вот почему, скажем, в нашей нефтяной промышленности производительность труда в два раза меньше, чем 20 лет назад? Жизнь показала, что либеральный фундаментализм не может быть эффективен в принципе.
Но ведь команда Ельцина действительно отобрала для построения новой социально-экономической модели идеологическое гнилье, давно отвергнутое ведущими экономиками мира. И последователи Гайдара до последних месяцев нам бубнили с телеэкранов, что “рынок — не собес, рынок — не церковь, рынок не знает понятий совести и морали, он знает только экономическую целесообразность, выгоду”. Теперь же, когда Николя Саркози в Давосе заявил, что рынок должен иметь моральное измерение и основываться на совести, эти люди задумались: как выкручиваться? Сегодняшняя проблема России в том, что все мы оказались в калошах Егора Тимуровича, и они намертво приклеены к обуви. Дело Гайдара живет и побеждает: система, как ее ни отстраивай, неэффективна. Что она может, кроме латания дыр?
От оппонентов власти нередко приходится слышать, что нынешняя система — не ультралиберальный фундаментализм, а государственный капитализм. Не соглашусь. Государственный капитализм — это когда чиновники служат интересам государства, и оно получает прибыль. У нас же все шире, подобно раковой опухоли, распространяется отношение к госслужбе как к виду бизнеса: “Есть должность — получу с нее доход”. Ну и как в таком государстве реализовать, допустим, идею нацпроектов? Они ведь из себя ничего, кроме конкурсов и грантов, не представляют. В системе, где есть рынок, но нет совести, гранты распределяются известным образом с известными результатами. И так далее.
В результате, имея ярких, пользующихся доверием страны национальных лидеров, мы вдруг получаем эффект дежа вю. Укрепление дисциплины, ужесточение законов, карательные меры? При Сталине “наелись”. Победа в глобальной конкуренции через нанотехнологии? Но с подобных вещей начинал Горбачев. Не получилось. Теперь-то с какой стати получится у Чубайса и Прохорова? Борьба с алкоголизмом — уже боролись. Что еще — любовь к демократическим идеалам и свобода СМИ? Гласность мы уже проходили…
Может быть, перестать идти в “Тупик №2”? Это непросто, конечно. Слишком много заинтересованных в продолжении курса. И среди олигархов, и среди должностных лиц, извлекающих прибыль из кресел, как арабские шейхи из нефтяных фонтанов, и среди ученых-конъюнктурщиков, создавших огромные “научные” центры параллельно и в противовес РАН (должен же кто-то гайдаровскую систему научно обосновывать), и среди руководителей СМИ, прикормленных, прирученных, заточенных, как карандаши, на поддержку сложившегося положения.
Конечно, жизнь заставляет страну менять порочный курс. Хочется верить, что бессовестный рынок, основы которого заложил Егор Гайдар, скоро уйдет в прошлое и мы начнем все же строить если и не социальное государство, упомянутое в Конституции, то хотя бы “капитализм с человеческим лицом”, нормальную систему, поощряющую и морально, и материально только то предпринимательство, которое способствует росту общественного блага. Ту систему, к которой с разных сторон упорно стремятся приблизиться и Запад, и Восток.
Как мне представляется, коммунисты напрасно критиковали Егора Тимуровича за то, что он якобы предал память своего родственника, командовавшего полком в годы Гражданской войны. Е.Т.Гайдар, напротив, продолжатель тех традиций. Взять на вооружение ложную идею, с фанатичной жестокостью воплотить ее в жизнь, породив ужасные последствия, — похоже, это в их фамильном стиле.
Егор Гайдар смеялся в лицо академикам, когда те в деталях прогнозировали катастрофические последствия реализации неолиберальных проектов. Увы, прогнозы его оппонентов сбылись абсолютно точно. После этого дважды, в 1996 и 2000 годах, ведущие отечественные ученые-экономисты вместе с неангажированными госдепом США американскими нобелевскими лауреатами обращались к руководству России с конкретными предложениями по решительному изменению курса. Им даже не ответили.
Теперь Евгений Ясин утверждает: счастье Китая, что к моменту начала рыночных преобразований он был аграрной страной. Дескать, поэтому его было легче модернизировать. Остроумно, но не смешно. Сами китайцы считают, что истоки их достижений в другом: после мрачных времен “культурной революции” они больше не позволили командовать своими полками людям, подобным Гайдару и Чубайсу. В результате мощь Китая сегодня такова, что уже можно применять экономические санкции к США. Думается, нам пора все же кое-чему у китайцев поучиться.
Александр ЗАПЕСОЦКИЙ, академик Российской академии образования, доктор культурологических наук, профессор, ректор Санкт-Петербургского гуманитарного университета профсоюзов.
