“То, что он сказал, в общем, известно всем. Я думаю, большинство тех, кто сегодня работает на ТВ, испытывают примерно те же чувства, что и Парфенов. Но, мне кажется, Парфенов подвел человека, который сделал для него так много”. Речь о Константине Эрнсте. По словам Юмашевой, только Эрнст знает, чего ему стоило вернуть Парфенова в эфир и сделать его первым лауреатом премии Листьева. Выступление же лауреата “похоже на то, когда семья накрывает торжественный стол в честь знатного гостя, старается приготовить все лучшее... А он вдруг начинает правду-матку, про то, что еда — не очень, и гости, и вообще... Понурые, слегка оплеванные гости уходят, вечер закончился”.
Из поста Юмашевой следует, что проблема не в подконтрольности эфира, а в зрителях: “Подавляющему большинству ни дискуссий, ни прямого эфира, ни думающего телевидения не нужно вообще. Им нужно, чтобы телевизор развлекал с утра и до позднего вечера, чтобы не было возможности остановиться, задуматься, поразмышлять”. Юмашева считает, что телевизионные начальники, влюбленные в свою профессию, даже идут наперекор зрительским вкусам и в ущерб рейтингам вставляют в сетки что-то серьезное, требующее от телезрителя шевеления мозгами. “Я почти уверена, если вернуть на наше телевидение когда-то гремевшие передачи — “Взгляд”, “До и после полуночи”, знаменитые энтэвэшные “Итоги” и т.д., сегодня это уже никто смотреть не будет. Телезритель быстренько переключится на привычный сериал”.
Впрочем, Татьяна Борисовна не отрицает, что телевизионное сообщество пытается угодить не только телезрителю, но и власти. Однако делается это по собственному желанию, так как “прямые команды раздаются совсем редко, когда некий кризис, когда террористы, когда “оранжевая революция”. Об одной неловкой попытке угодить Юмашева рассказывает так: “Это было 12 декабря 2003 года. Прием в Кремле по случаю принятия Конституции. За центральным столом — президент В.В.Путин, руководство страны, патриарх Алексий Второй, папа с мамой. Вечером папа с мамой смотрят новости. Сначала по одному каналу, потом по другому. Показывают центральный стол, президента, членов правительства... В момент, когда камера доходит до места, где сидел папа, кадр перескакивает на другую часть стола. Папу вырезали из этого репортажа, как будто его там и не было... Я звоню своим старым товарищам: Косте Эрнсту, Олегу Добродееву, пресс-секретарю президента Алексею Громову, со всеми я работала в 90-е, знаю об их честном, позитивном отношении к папе… Они все в ужасе, говорят: этого не может быть, никаких команд никто не давал. Потом перезванивают, объясняют: вырезали редакторы, которые готовили выпуски новостей. Посчитали, что так будет надежнее. На всякий случай”…
