«Вся Москва» за 1917 год о «некто» высказалась несколько подробнее: «Найденова Алд-ра Герас. П. п. гр.». При советской власти потомственные почетные граждане подвергались забвению, если они не были меценатами, как, например, братья Третьяковы и Щукины. Поэтому автор представил Александру Герасимовну как «некто», фигуру незначительную, что далеко не так.
Дочь Герасима Хлудова и жену Александра Найденова почитали в Москве не только за то, что ее девичья фамилия и фамилия мужа соотносились с самыми щедрыми благотворителями, содержавшими приюты, богадельни, бесплатные квартиры для бедных и другие, как тогда говорили, богоугодные заведения. Они в первую очередь были королями в своем деле.
Братья Хлудовы, Герасим и Алексей, «добыли золото себе и озолотили Егорьевск». Закупили в Англии для своей хлопчатобумажной фабрики лучшие машины, провели железную дорогу, и уездный городок превратился в крупный текстильный центр, откуда товар расходился по всей России и далее.
Поездка в Англию сделала Герасима Хлудова англоманом. Как пишут о нем: «Дом свой Герасим Иванович вел на самую утонченную ногу, да и сам смахивал на англичанина. У него не раз пировали министры финансов и иные тузы финансовой администрации. Сад при его доме, сползавший к самой Яузе, был отделан на образцовый английский манер и заключал в себе не только оранжереи, но и птичий двор и даже зверинец. Прожил Герасим Иванович более полжизни в этом доме безмятежно и благополучно, преумножая богатство, возвышая свою коммерческую репутацию.»
Этот купец подарил дом на Большой Ордынке, 55, училищу Московского купеческого общества, где по сей день помещается городской педагогический колледж имени Ушинского (а надо бы — имени Герасима Хлудова).
Дом, купленный им, один из самых красивых в Москве, стоит над высоким берегом Яузы у Садового кольца вблизи Курского вокзала. Это чудом сохранившаяся крупнейшая в городе усадьба XIX века под названием «Высокие горы». Итальянец Доменико (Дементий) Жилярди построил ее для баснословно разбогатевшего купца в 1824 году. Изданная в 1924 году «Брокгаузом и Эфроном» книга искусствоведа Никольского «Старая Москва» называет усадьбу одной из «жемчужин московской архитектуры», сравнивает ее с усадьбой Дома Пашкова: «Это вторая итальянская вилла, каким-то волшебством перенесенная на берега грязной и узкой Яузы». За главным домом — прекрасный сад, а в нем красивые жилые строения, беседки, статуи, «чарующие архитектурные замыслы».
После смерти отца Александра Герасимовна выкупила у сестер «Высокие горы». В главном доме больше не жили. То был «своего рода дом приемов», история которого пока не написана.
Родной брат Герасима Ивановича и дядя «почетной потомственной гражданки», Алексей Иванович Хлудов, слыл «человеком неподкупной честности, прямым, правдивым, трудолюбивым, отличавшийся силой ума и верностью взгляда». С таким же рвением, с каким развивал фабрику, собирал старинные иконы, древние русские рукописи и старопечатные книги. Денег не жалел, покупал коллекции известных собирателей и книгопродавцев, предпочтения отдавал литературе старообрядцев, каким и сам был. В его руки попали сочинения Максима Грека, Иоанна Дамаскина в переводе и с замечаниями князя Курбского, другие подобные раритеты. В коллекции Хлудова насчитывалось свыше 1000 рукописей и книг. Завещанная Никольскому единоверческому монастырю в Китай-городе «Хлудовская библиотека» не погибла, как древняя обитель, попала после разрушения собора в фонды Исторической библиотеки.
Александра Хлудова вышла замуж за Александра Найденова. Эта фамилия стояла на вершине купеческой пирамиды Первопрестольной, прославилась в меценатстве, подобно Третьяковым и Щукиным. В Московской городской думе Найденов заседал 38 лет как гласный, его имя связано с Московским купеческим обществом, Северным страховым обществом, директором правления которого являлся. О былом могуществе общества дает представление башня с часами и комплекс монументальных зданий в конце Ильинки, главной улице банкиров в царской Москве. На ней и сейчас помещается Министерство финансов России.
Среди родственников мужа Александры Хлудовой биографы особо выделяют Николая Найденова как «самую яркую и успешную фигуру». То был многие годы вожак московских предпринимателей, председатель Московской биржи на Ильинке. (В ней сейчас Торгово-промышленная палата. — «МК».)
Николай Найденов не только ведал компаниями, банком, заседал в купеческой управе и других общественных учреждениях. Он любил и умел хорошо рисовать. Внук неграмотного крепостного крестьянина прилежно занимался в училище, где преподавание велось на французском и немецком языках. Ученики изучали греческий, английский, голландский языки, Николай перевел с немецкого, который знал очень хорошо, «Купеческую арифметику» своего преподавателя.
Без главы фирмы «А.Найденов и сыновья» трудно представить историю текстильной промышленности, в частности, и экономической жизни Москвы
Вот как отзывался о Николае Найденове один из членов другой знаменитой фамилии купцов-старообрядцев, собиратель икон Владимир Рябушинский: «Значение и авторитет Николая Александровича в ней, т.е. в Москве, были тогда очень велики. Маленький, живой огненный, — таким он живет у меня в памяти; не таков казенный тип московского купца, а кто мог быть им более, чем Найденов... Жило в нем большое московское купеческое самосознание, но без классового эгоизма. Выросло оно на почве любви к родному городу, к его истории, традициям, быту...»
Страстью купца была Москва до Петра Первого и раскола Русской православной церкви при патриархе Никоне. Его волновали достопамятности: каменные палаты XVII века, монастыри и церкви времен первых Романовых, все то, что сегодня называют памятниками истории и архитектуры. Миллионера за стенами банка, городской Думы видели с фотоаппаратом в руках. Он ходил по улицам, поднимался на чердаки и крыши, выбирая лучшие точки для съемки. Делал это систематически, не упуская из виду все храмы, какими изобиловала Москва. Его другом был историк Иван Забелин, непревзойденный знаток Кремля и прошлого Москвы. Без гласного Найденова, убедившего «отцов города» раскошелиться, мы бы не имели 652 страницы книги, на титульном листе которой слова:
«История города Москвы». Сочинение Ивана Забелина, написанное по поручению Московской городской думы. Часть первая».
Книга всецело посвящена Кремлю.
Словно предчувствуя, что «сорок сороков» постигнет катастрофа, Николай Найденов заказал лучшей фотографической фирме «Шерер, Набгольц и Ко» снимки всех храмов, дворцов, музеев, городских ворот, торговых рядов, панорамы Кремля, Китай-города, Замоскворечья. В 1882 году вышла первая роскошно изданная книга под названием «Москва. Соборы, монастыри и церкви».
За ней последовали другие с видами улиц и площадей, старинными планами и картами, рисунками художников, запечатлевших старую Москву. Всего вышло 14 таких книг, получивших у специалистов название «Найденовских альбомов». В них вошло 680 черно-белых фотографий и гравюр на большеформатных листах, 30×39 сантиметров. Качество изображений восхищает современных полиграфистов.
Значение альбомов современники оценили сразу. Иван Забелин написал своему благодетелю: «Это драгоценное издание останется вековечным памятником Вашей любви к матушке Москве». Николая Найденова единогласно избрали почетным членом Московского археологического общества не только за поддержку Ивана Забелина, издававшего архивные материалы XVII и XVIII века по истории московского купечества, но и за личные заслуги перед Москвой. По заданию Найденова, поднявшись под купол строившегося храма Христа Спасителя, художник и фотограф Мартин Шерер в 1867 году запечатлел на 16 листах круговую панораму Москвы. Окаймленный горизонтами, весь город со всеми редкими большими и массой малых строений уместился на этих снимках. Над особняками и садами возвышались колокольни и купола церквей. Эта круговая панорама Москвы хранится в Эрмитаже.
Век спустя по случаю грядущей Олимпиады-80 исторические снимки переиздали в меньшем формате в книжке «Круговая панорама Москвы» тиражом 100 000 экземпляров. (Ее полностью воспроизвели в Интернете без согласия авторов. — Л.К.) На каждый из 16 черно-белых листов с обратной стороны приложены цветные снимки современной панорамы, выполненной с Ивана Великого, стоявшего в лесах. Поднялся на них фотохудожник Николай Рахманов, мой друг и ровесник. Нас роднила тяга взбираться на башни Кремля, Шухову, Меншикову, Останкинскую, высотные здания.
Стихи к круговой фотопанораме сочинил Роберт Рождественский, они заканчивались крылатыми словами:
В городе сотни дорог,
Вечность в себе таящих,
Город всегда диалог
Прошлого и настоящего.
Текст к «Круговой панораме Москвы» попросили написать меня, и я попытался, что было очень трудно, объять необъятное. Прежде небо, куда ни глянь, опиралось на столпы колоколен. Я не увидел их, не увидел храма Христа Спасителя, половины «сорока сороков», трех описанных Найденовым храмов на Воронцовом Поле, где он жил поблизости в доме-музее. Скрылись горизонты за многоэтажными домами. Но Москва осталась Москвой, с Кремлем и Большим театром, особняками и высотными зданиями...
Владея домом на Тверском бульваре, 25, Александра Найденова жила на Покровском бульваре, 3, — его современная нумерация
Подарить городу коллекцию фарфора помешала Октябрьская революция. Из России Александра Герасимовна, рискуя головой, не эмигрировала. Из тридцати потомков Герасима Хлудова двадцать подверглись репрессиям, пятеро погибли в концлагерях, трое расстреляны, из шестнадцати мужчин на свободе остался один, потерявший в детстве слух. В числе эмигрантов оказался Алексей Ремизов, племянник мужа Александры Герасимовны. Его мать после несчастной любви вышла замуж за вдовца с пятью детьми. Родила ему четверых и ушла с ними от законного мужа, что не бывало в среде купцов-старообрядцев. Братья приняли Марью с детьми. Один из них родился с талантом писателя и художника, в семь лет, со слов няни, написал первый рассказ о пожаре в деревне.
Алексей рос в патриархальной среде, где чтили все исконно русское, хранили семейные традиции далекого прошлого. Детские переживания, страдания одинокой матери сказались в том, что сочинил писатель Ремизов. Ему хотелось возродить язык, на котором русские говорили до реформ Петра. Но жить как родственники, быть купцом не хотел, поступил после коммерческого училища в Московский университет, увлекся марксизмом. Из путешествия по городам, где жили русские революционеры в Европе, вернулся с сундуком с двойным дном, где провез контрабанду — нелегальную литературу, предвосхитив будущих агентов «Искры», курсировавших между Россией и Европой с чемоданами с двойным дном. На студенческой демонстрации в Москве Ремизова арестовали. Племянник председателя Московского биржевого комитета шесть лет провел в тюрьмах и ссылке в северной России, Вологде, где попал в среду философов, литераторов и революционеров, спустя годы ставших непримиримыми врагами.
Первым опубликованным им опусом был «Плач девушки перед замужеством», вдохновленный услышанными свадебными зырянскими причитаниями. Сказки, мифы, легенды, фантазии, сны, былины, памятники древнерусской литературы ни у кого из русских классиков не имели такого значения, как у этого писателя. Его романы, повести, пьесы, сказки ждали читатели и критики. Марина Цветаева называла творчество Ремизова «живой сокровищницей русской души и речи». Ко всему писатель был замечательным графиком, постоянно рисовал на всем, что попадало ему под руки. Я учился на филфаке и факультете журналистики, когда Алексей Ремизов жил в Париже и издавал малыми тиражами свои сочинения. Но никогда на лекциях его имя не называлось, хотя в русском зарубежье ставилось рядом с нобелевским лауреатом по литературе Иваном Буниным, которого также замалчивали.
До 1917 года у Алексея Ремизова вышло собрание сочинений в 8 томах. Революцию большевиков бывший ссыльный счел катастрофой, отозвался на нее «Словом о погибели Русской земли». Испытав арест, лишения «военного коммунизма», уехал с женой за границу. В Россию не вернулся. Собрание сочинений Алексея Ремизова переиздали в XXI веке.
...Александре Герасимовне удалось сберечь семейный архив: письма, дневники, фотографии, завещанные дочери Татьяне. Внучка «щедрой благотворительницы» профессор МАрхИ Елена Новикова благодаря архиву написала «Хронику пяти поколений». Книгу за свой счет тиражом 200 экземпляров в 1998 году издала она и ее брат — известный сценограф Сергей Бархин. С ним, главным художником Большого театра, мне пришлось заседать в комиссии, решавшей судьбу монумента в честь
Ограбленной «потомственной почетной гражданке» дали дожить во флигеле дома на Покровском бульваре. Она умерла в 1924 году. В церкви Николы Явленного на Арбате покойную оплакали вдовы и сироты. Похоронили за оградой Покровского монастыря, где покоились Хлудовы и Найденовы. Разрушенный монастырь восстановили. Но следов от «фамильного некрополя» не осталось.
