Химик-ядерщик из университета Шеффилда Нил Хаятт указал в статье, что ситуация в Чернобыле напоминает ему «тлеющие угли в яме для барбекю». В одном из помещений станции количество нейтронов почти удвоилось за четыре года. Застывшее там топливо заставляет проходящие через него нейтроны более эффективно расщеплять ядра урана. Он сообщает, что реакции деления на этом участке могут ускориться в прогрессии, что может привести к неконтролируемому выбросу ядерной энергии. И, соответственно, к взрыву, при котором разрушится новый саркофаг.
– Так стоит ли паниковать? Грозит ли нам новая катастрофа?
– Нет, конечно. Это очередная утка. Тот человек, который эту статью в научном журнале опубликовал, на мой взгляд, просто хотел под шумок сделать себе имя. О Чернобыле давно ничего не говорят. И вдруг появляется некий неизвестный химик, по одним данным, он из Великобритании, по другим – из Штатов. Мне кажется, что этот человек просто хочет таким образом выбить себе деньги на очередной грант.
Сомнение вызывают и высказывания украинских специалистов, которые комментируют эту статью. Похоже, что они также некомпетентны в данном вопросе, как и автор статьи. Потому что не знать, сколько ядерного топлива было изначально внутри четвертого энергоблока, и ошибиться в величине на... 20 тонн – это говорит о многом.
– Что сейчас происходит на четвертом блоке ЧАЭС?
– Чтобы пошла реакция ядерного деления, нужны определенные условия, и не одно, а несколько. Во-первых, это наличие критической массы, а критическая масса в чистом уране – UO2 – окиси урана для реактора РБМК-1000 – это порядка 800 килограммов. В подаппаратном помещении, в так называемом «кресте» реактора (помещении 305), находится расплав, чистого топлива там просто нет. В результате реакций там присутствуют более 200 различных радионуклидов, которые смешаны с расплавом металлов конструкционных элементов, бетоном и другими веществами.
Расплав там растекся на добрых 60 метров. Он растекся по разным помещениям, в том числе попал и в подаппаратное помещение. А далее, через 1400-миллиметровые обратные клапаны, пошел вниз.
– Сообщается, что увеличение числа нейтронов фиксируется с помощью датчиков, установленных в труднодоступных подаппаратных помещениях.
– Возникает вопрос: кто и когда установил эти датчики, и работоспособны ли они на данный момент? Их же нужно калибровать, менять... Исходя из изложенной позиции, кому-то повезло: он поставил датчики там, куда вылетели именно те нейтроны. Это ведь надо все четко знать, предвидеть. Я лично в это не верю. Потому что туда никто не заходит. И заходить не будет еще десятки лет. Да, там могут происходить реакции. Но не за счет реакции деления, а за счет распада тех радионуклидов, которые оказались в этом расплаве. Там, например, присутствуют изотопы йода, имеющие разное количество нейтронов в ядре.
Известны 37 изотопов йода с массовыми числами от 108 до 144. Там же присутствует стабильный йод-127, в ядро которого попадает гамма-квант из других реакций распада, в результате образуется йод-126, и вылетает нейтрон.
В подаппаратном помещении идут реакции, в которых участвуют отдельно взятые нейтроны. Они могут привести разве что к поражению человека, если он там вдруг каким-то образом окажется.
В статье говорится о наличии воды в подаппаратном помещении. Как она может попасть туда через два защитных саркофага? Теперь им и нового конфайнмента, изоляционного арочного сооружения над разрушенным 4-м энергоблоком, мало. Они думают, что в подаппаратных помещениях могут снова начаться реакции деления, совершенно забывая, что для этого нужны первоначальные условия, которых нет.
– Эти ведь проблемы специалисты Курчатовского института изучили еще в середине 1990-х годов.
– Да и в вышедших монографиях все подробно описано. Всего в реакторе РБМК-1000 было порядка 192 тонны ядерного топлива. Определенное количество было выброшено в окружающую среду. В подаппаратных помещениях вот этого расплава осталось ориентировочно 60 тонн. Естественно, что процессы распада идут и будут идти. Все радионуклиды, которые были в ядерном реакторе, поучаствовали во всех этих расплавах, продолжают там находиться. И будут там дальше находиться до тех пор, пока не распадутся. А на это потребуются тысячелетия.
