На тот момент в так называемом УФИЦ — изолированном участке, функционирующем как исправительный центр, проживали порядка 50 осужденных. И с каждым днем прибывали все новые и новые партии. Пока потолок 186 человек, но в перспективе, как отметил директор ФСИН Александр Калашников, объект расширят до 422, а в будущем — до 2000 осужденных.
Однако те, кто уже живет здесь, почему-то не рады провозглашенной гуманизации наказания. Они так и не смогли пробиться к первым лицам, чтобы поведать о своем нынешнем житье-бытье. Многие, по их словам, даже не прочь вернуться назад в родные колонии.
Посочувствовать им, конечно, можно. Приехали досиживать как белые люди, а попали, по их словам, как куры в ощип.
Трудиться — где скажут, часть зарплаты — государству
Чтобы понять, что происходит в УФИЦ, нужно знать, чем принудительные работы отличаются от других видов уголовного наказания.
Отбывать срок можно по-разному. В основном у всех на слуху жизнь в обычных исправительных колониях. Строгого или общего режима. Есть еще пожизненные. Такая форма отбывания наказания, как принудительные работы, законодательно была введена в России всего десять лет назад, в 2011 году.
Но на практике ее внедрение из-за организационных и финансовых сложностей несколько раз переносили и откладывали. И только в 2017-м наконец в стране заработали первые четыре исправительных центра для осужденных. Те функционировали непосредственно на базе региональных УФСИН. Сейчас таких центров десятки.
Для граждан, никак не связанных с системой исполнения наказания, со стороны это может показаться даже некой поблажкой. Заключенные, отбывающие срок, пишут ходатайства, что они хотят заменить оставшиеся годы отсидки на принудительные работы.
Если просьбу удовлетворяют, то вскоре человек переезжает на новое место жительства. Чаще всего это общежитие при неком производстве. Частном или государственном. Здесь тоже есть охрана, но режим гораздо более свободный, чем на зоне. Можно сказать, что это практически воля, хотя и с некоторыми ограничениями.
Люди обязаны трудиться, где им скажут, часть зарплаты отдавать в доход государству, выплачивать ущерб потерпевшим, определенная сумма идет на погашение коммунальных платежей за здешнее проживание. Остальное, что заработают, уже их.
Предварительно отпросившись, с территории можно выходить в любое свободное от работы время, посещать магазины, кинотеатры, да хоть церковь. Через какое-то время разрешается арендовать самому жилье, приглашать в гости родственников. Также без ограничений пользоваться гаджетами: телефоном, компьютером, телевизором, выходить в Интернет.
Обставлять комнаты тоже можно как хочешь.
Из относительных минусов — если на зоне голодным не останешься, то здесь кормить себя приходится за свой счет и самому. То есть покупать продукты и готовить еду самостоятельно. А существовать всем коллективом все равно надо по строгому внутреннему распорядку, утвержденному приказом Министерства юстиции в 2016 году.
Положим, в том же Зеленограде — это вставать в 5.30 утра, ложиться в 21.30. Где-то встают в 6.00 и ложатся в 22.00.
Трудятся не там, где нравится, а на производствах, куда чаще всего свободных граждан и калачом не заманишь. Стройки, городское благоустройство, чернорабочие в ЖКХ. Зарплата после всех вычетов тоже оставляет желать лучшего. Но в конце концов осужденные понимают, на что они согласились.
Для замены лишения свободы принудительными работами требуется отбыть не менее одной четвертой срока наказания при совершении преступления небольшой или средней тяжести; не менее одной трети срока наказания при совершении тяжкого или половины наказания при особо тяжком преступлении и т.д. Последние два пункта — только если человек нарушил закон впервые.
Все эти правила прописаны в статьях 53.1 и 80 УК РФ о принудительных работах и замене неотбытой части наказания более мягким видом наказания.
В целом считается, что это гуманизация нашей исправительной системы, переходный этап на пути к условно-досрочному освобождению; переезжая туда из переполненных исправительных колоний, люди, естественно, рассчитывают на то, что глотнут воздуха свободы.
И уж тем более никто из них, много чего в жизни повидавших, не готов к горькому разочарованию.
Жалоба в столичную прокуратуру из УФИЦ при КП-2 УФСИН России по городу Москве была направлена здешними осужденными, по их словам, 9 сентября, то есть за неделю до торжественного открытия исправительного центра.
Как же надо довести людей, что они готовы писать не только в прокуратуру, но и в газету? Тем более что позитивные репортажи об открытии этого центра — про полные холодильники еды и телевизоры на стенах — появились в СМИ еще с зимы, когда сюда въехали самые первые жильцы.
«Вымаливаем выход в магазин»
«Регионы, откуда мы прибыли, разные. Люди с разным социальным прошлым и из разных социальных слоев. Бытовики и дэтэпэшники, кто с обычного, а кто со строгого режима, есть и бывшие сотрудники правоохранительных органов», — рассказывают обратившиеся к нам осужденные.
— Вы как-то пересекаетесь с теми, кто находится в соседней колонии-поселении?
— Нет. Это запрещено. Хотя часть наших осужденных сидят на их территории, но полностью изолированные. Они занимаются благоустройством Зеленограда. Кто живет в старом двухэтажном здании в центре колонии-поселения, отправляясь на принудительный труд, проходят через КПП, идут под конвоем, чтобы не пересекаться с обычными осужденными. Так как это два разных режима. На время прохождения КПП телефоны у них забирает сотрудник в специальный чемоданчик, потом отдает. Основная же часть осужденных размещена не в колонии-поселении, а отдельно, в модульном центре, который строился девять месяцев, строения там похожи на строительные бытовки, обитые сайдингом. Со стороны все вроде бы выглядит неплохо.
— Что же конкретно вас не устраивает?
— Начнем с проживания. Нас в начале сентября было 50 человек. В пищевом блоке стоят шесть плит, четыре микроволновки и десять чайников, готовить на них можно только по очереди. Естественно, никто ничего не успевает, подсчитайте даже по времени, сколько уходит на то, чтобы вскипятить чайник или разогреть еду на одного. Пользоваться своей посудой запрещено. Только пластиковой по стандартам СИЗО.
Некоторые дежурные смены на ночь просто-напросто закрывают все помещения по общежитию. Пищевой отсек закрыт, душ закрыт, туалет закрыт. Это чтобы мы после отбоя не ходили никуда, так как обязаны беспрерывно спать в течение 8 часов. Клининга тоже нет. Хотя реально мы его делать не успеваем, должна же быть какая-то служба. Вы представляете, один человек должен убираться два часа в неделю. Регламент по благоустройству центра не выполняется.
Совершенно нет личного пространства. Захотел прилечь на кровать в свое свободное время — считается, это уже нарушение. Причем кровати должны быть идеально застелены, чего даже на зоне нет. Когда мы только сюда приехали и готовились к открытию, нам обещали, что все это временные трудности, — вот когда откроемся, тогда все изменится. В последние дни перед открытием мыли асфальт и бордюры красили для высокого начальства. Ложились в два часа ночи, вставали в четыре часа утра, чтобы все успеть. Хотя регламент по внутреннему трудоустройству такого не подразумевает. Но надеялись на лучшее. А с каждым днем все хуже и хуже отношение.
— Один из плюсов, ради чего, собственно говоря, все и соглашаются на принудительные работы, это свобода выхода. Как у вас с этим?
— Мы каждый раз вымаливаем, чтобы нас отпустили. Могут разрешить сходить за покупками только одному и говорят: пусть он на всех приобретает продукты. Какое-то время в магазин вообще под конвоем водили. Для нас возможность свободного покидания территории — это жизненная необходимость, она не должна быть унижением. Мы себя кормим, мы себя обуваем, мы себя одеваем. Покупка того, что нужно для ремонта или уборки жилого корпуса, тоже лежит на нас. Если отдаешь заявление на выход, чтобы сходить в магазин, нужно, чтобы руководитель поставил резолюцию и быстро его сфотографировать, чтобы были доказательства, что оно вообще было. Иногда дежурный смены говорит, что заявления нет, и ничего не докажешь. Все обращения, которые мы пишем, видимо, идут в урну. В диалог с нами не вступают и наши просьбы не слышат. Предлагают, если хотим, поставить нас на котловое обеспечение, но зачем нам это, ведь по закону мы можем поесть даже в ресторане? Наша категория осужденных никак не связана с лишением свободы, но такое впечатление, что сотрудники этого просто не знают. Мы понимаем, что во ФСИН руководствуются теми правилами, по которым живут в обычной колонии-поселении, для них мы, осужденные к принудительным работам, видимо, по большому счету ничем не отличаемся, хотя это явное нарушение. Шаг вправо, шаг влево — все карается. Прокуратура должна осуществлять надзор по нашему содержанию. Правозащитников к нам и близко не пускают. Мы очень просим, чтобы пришли хотя бы члены московского ОНК. Но пока — увы.
— А что с работой?
— У нас нет никаких расписаний, никаких графиков. Единственно, чем нас обеспечивают — это формой, спецодеждой, каской. От нелегалов на стройке мы отличаемся только тем, что мы русские. Трудовые договоры мы не заключали, про свои социальные гарантии, про страховку, ничего не знаем. Приехал человек от работодателя, который занимается вербовкой, записал наши биографии, потом кого-то выбрали. На этом все. В курсе, что заказчик занимается реновацией ветхого жилья. Заключил договор с ФСИН при поддержке Министерства юстиции.
Работодателю все равно, в каких условиях мы живем, это не его зона ответственности, лишь бы выполнялись те задания, которые он дает. У него в принципе модель работы давно выстроена, и особых претензий к нему мы не имеем. Хотя тех же инструкций по технике безопасности нет. Мы же не рабочие, у многих высшее образование, поэтому нас, к примеру, должны обучить работать на высоте как монтажников, но этого нет тоже. Случись что, кто будет за это отвечать? Мы же не отказываемся трудиться. Мы сами на это пошли. Но ведь то, из-за чего мы согласились на все это — ходить к родственникам с ночевкой, — ничего и в помине нет. И денег практически нет. Сгоняют на стройку. Но регламентирующих документов, сколько мы должны работать, нет. Нет выходных как таковых. Считается, что по Трудовому кодексу мы должны работать 40 часов в неделю. На деле мы работаем без передыху, нет четкого графика от и до, последние полторы недели перед открытием вообще пахали день и ночь. Но есть федеральные законы, которые никто не отменял. В конце концов мы не рабы, а живые люди. Мы это пытаемся объяснить, а нам говорят, что если мы не выйдем на работу в выходной день, к примеру, то условия проживания будут ужесточаться.
Мы считаем, что этот проект, по крайней мере в Зеленограде, был не продуман до конца. Поговаривают, что рядом планируется открыть еще один исправительный центр, но как такое может быть, когда у нас еще порядок не наведен? Вип-гости, которые здесь были, видели только обложку того, что происходит. Разумеется, им понравилось, они же не знают, что творится на самом деле. Понятно, что мы изначально не ждали курортных условий, но и к такому тоже оказались не готовы. Мы боимся назвать свои имена, боимся, что это отразится на отношении к нам, хотя хуже, как нам кажется, некуда. При этом нас запугивают, что если мы будем выражать свое недовольство, то быстро получим по три нарушения и вернемся обратно в свои лагеря. Единственное, что мы просим, чтобы прокуратурой и правозащитниками инициировалась проверка того, что здесь происходит, потому что терпеть больше нет сил.
ВАЖНО
Иван МЕЛЬНИКОВ, правозащитник:
— Я неоднократно проверял колонию-поселение в Зеленограде и считаю, что это было одно из худших учреждений по условиям труда. Бывало такое, что граждане, которые трудились шесть дней в неделю по 12 часов ежедневно, получали заработную плату в конце месяца 500 рублей. Однако почему-то именно на базе этого учреждения решили провести тот самый эксперимент по трудовым специализированным учреждениям. Со своей стороны я писал руководству ФСИН РФ, предлагал создать рабочую группу, чтобы на этапе становления все проходило бы под строгим контролем правозащитников, однако, как мы видим, смысла в диалоге не увидели, и никаких мер принято не было. Для того чтобы правозащитники могли регулярно проверять соответствующее учреждение, я направил в профильный комитет Государственной думы свои предложения, в том числе и относительно внесения изменений в Федеральный закон 76 от 2008 года «Об общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания и о содействии лицам, находящимся в местах принудительного содержания» в части расширения перечня учреждений, которые ОНК имеют право проверять. На сегодняшний день подобные исправительные центры в принципе не попадают под контроль ОНК, и то, что кое-где туда пускают членов общественных наблюдательных комиссий, это просто волеизъявление того или иного руководителя. Но на самом деле имеют право не пускать. Хотя я считаю, что так быть не должно.
