С ноября из Москвы прямиком в Даболим (аэропорт штата Гоа) полетят целых три рейса в неделю, но пока только от флагмана российских авиаперевозок, поэтому цены хотя и дешевле на фоне большинства сегодняшних, но все равно далеки от допандеминйных: от 75 тыс. руб. в одну сторону. Для сравнения: до пандемии авиабилет из Москвы в Гоа и обратно обходился в 20-25 тыс. руб., а недельный тур на базе чартерного рейса можно было отыскать и за 14 тыс. руб. Размещение за такие деньги, конечно, оставляло желать лучшего, но многие приобретали их ради дешевого перелета чартером, а приличное жилье снимали на месте. Увы, пока о возвращении к нам гоанских чартеров речи нет, поэтому самому преданному контингенту Гоа, а это люди небогатые, придется еще копить на перелет. А тут еще и гоанские власти первый прямой рейс из России встретили пакетом новых запретов. По информации гоанской прессы, меры направлены на пресечение «неприятной» деятельности как местных жителей, так и туристов. Штраф за таковую – 50 тыс. рупий (чуть больше 37 тыс. руб.), а неприятен отныне гоанским властям со стороны собственного населения «слишком навязчивый сервис», а со стороны гостей – «слишком вольное поведение».
– А как это понимать? – интересуемся у владельца отеля в популярном курортном местечке Северного Гоа. – Вас информировали, чего именно теперь нельзя? А то уж очень общие формулировки.
– Да, разослали памятки. Отныне запрещены незаконная торговля и реклама, распитие алкоголя вне специализированных питейных заведений, готовка на открытом воздухе, не санкционированная властями продажа билетов и вообще чего-либо с передвижных лотков или разносчиками. То есть отдыхающих больше не будут беспокоить пляжные торговцы, уличные зазывалы, пахнущие на всю округу мобильные лотки и мангалы с домашней едой, а также жующие и пьющие прямо на пляже люди. Мы теперь приличный курорт...
Но вот российские зимовщики новым циркулярам совсем не рады.
– Это на руку только владельцам отелей и стационарных ресторанов, – говорит россиянка Олеся, живущая в Гоа с самого начала пандемии. – А нам одни убытки. Часть шеков (пляжные кафе с соломенными крышами, возводящиеся в сезон, – от англ shack – хижина, лачуга. – Авт.) уже признана «уличными лотками». Если и остальные туда же, то останутся только дорогие рестораны. И даже какой-нибудь горячей кукурузы на улице или пляже теперь не перехватишь: разносчиков и тележки с уличной едой запретили.
В сравнении с ценами сезонных «шеков» стационарные гоанские кафе и рестораны кажутся дорогими. А без конкуренции со стороны «времянок» они, по идее, еще и взвинтят цены.
– Если шеков не будет, то придется гонять в Мапсу на базар и готовить дома (Мапса – местный «райцентр» с дешевым продуктовым рынком. – Авт.), – продолжает Олеся. – Но наш хозяин уже сказал, чтобы мы перестали пользоваться мангалом, он не хочет за нас штраф платить.
Олеся с подругой снимают крохотный домик, состоящий из одной комнаты, а кухней не располагающий, – таких в Гоа полно, это самый дешевый вид арендного жилья. Вместо полноценной кухни в таких домиках обычно только холодильник на террасе и розетки под электрочайник или микроволновку – если их купят себе сами жильцы. Но россияне обычно предпочитают СВЧ-печкам уличный мангал: на нем удобнее и экологичнее готовить самую недорогую и полезную гоанскую еду – свежий улов, купленный прямо с рыбацких лодок у самих рыбаков. Правда, теперь и рыбакам запретили торговать вне специализированных рыбных рынков. А жителям, как выясняется, отныне нельзя разжигать свои уличные мангалы: это действие подпадает под запрет «приготовления пищи на открытом воздухе».
– На воздухе, кстати, теперь и выпивать нельзя, – добавляет зимовщик Артур из Сибири. – То есть на пляжах больше не наливают, и со своей бутылочкой теперь не придешь. Хочешь выпить – иди в стационарный ресторан, сиди там и пей. Ну или дома. Но, думаю, это-то постепенно рассосется. Индусы периодически что-то такое вводят, чтобы туристы приносили прибыль в казну штата, а не всяким самопальным торговцам. Но каждый раз со временем все возвращается на круги своя – это ж Индия. Но вот с заработками у нас по ходу проблемы. По-старому зарабатывать пока не получится – по крайней мере, открыто.
Дело в том, что российские зимовщики, в большинстве своем люди небогатые и не обремененные доходной удаленной работой, зарабатывают на жизнь прямо на месте – кто во что горазд. От продажи блинов, сырников и чебуреков собственного приготовления до организации частных детских садиков, школ йоги (тантрического секса, магии, ведической астрологии, вокала и т.п.) и всяческих выездных и не очень «ретритов» – коллективной духовной практики. Как правило, все это, кроме детсадов, которые наши устраивают прямо у себя дома, проходит под открытым небом, благо климат позволяет. А поскольку официально иностранцам, прибывшим по туристической визе, работа на территории штата запрещена, обычно вместо цены организаторы указывают «донейшн» – пожертвование на доброе дело, кто сколько сможет. Но на деле это «сколько не жалко» вполне фиксированное и передается из уст в уста. А объявления об услугах русскоязычных йогов, магов, астрологов, нумерологов и прочих гуру и умельцев, как правило, развешиваются в самых бойких туристических местах – у входа в супермаркет, в популярных кафе, возле отелей и клубов. Но отныне и объявления, и сама деятельность подпадают под запрет «широкого спектра незаконной торговли, рекламы и других видов деятельности, заставляющих гостей штата приобретать несанкционированные товары и услуги».
– В чатах будете давать объявления, – пытаюсь утешить русских гоанцев, которых практически лишили местных доходов.
– В чатах-то все свои, они сами тут работают, – разводит руками Артур. – Мы, конечно, очень на пакетников рассчитывали. Они обычно любят за 10 дней, на которые приехали, и на йогу походить, и третий глаз себе открыть, и натальную карту сделать. И все это к нам, так как индусы – не турки, русский они не запоминают, сколько к ним ни езди. А у наших – так же с английским. Но в гоанских чатах пакетников нет, объявление им прямо в отеле теперь не налепишь, за раздачу рекламных листовок на пляже – тоже штраф. Ну ничего, все равно мы что-нибудь придумаем, первый раз, что ли...
