— То, что произошло в Желтом море 2 (15 по новому стилю) мая 1904 года на траверзе российской военно-морской базы Порт-Артур, вполне можно назвать уникальным случаем для отечественного парового флота, — подчеркнул специалист, занимающийся изучением морской истории, Дмитрий Мазур. — Посудите сами: небольшой кораблик «Амур», водоизмещением всего около 2500 тонн, поставил мины, на которых подорвались и затонули огромные японские броненосцы «Хацусе» и «Яшима» общим водоизмещением свыше 28 000 тонн. Какова эффективность!
А ведь на счету этого минзага еще несколько побед, хотя и более скромных. По мнению ряда исследователей, именно на минных полях, поставленных «Амуром», взорвались японские миноносцы «Акацуки» и №48, а также посыльное судно (авизо) «Мияко». Если мерить по суммарному тоннажу уничтоженных им боевых кораблей врага, этот минный заградитель является абсолютным чемпионом отечественного флота.
Тут следует еще напомнить, что до майской «амурской» победы в последний раз нашим морякам удавалось топить неприятельские корабли высшего ранга в далеком 1853-м, во время знаменитого Синопского сражения. А после упомянутой виктории под Порт-Артуром флот России, а позже СССР, лишь однажды добился хотя бы относительно близкого по масштабам успеха в уничтожении крупных боевых единиц противника. Во время Первой мировой, осенью 1914 года, на русских минах погиб германский крейсер «Фридрих Карл» водоизмещением около 10 000 тонн.
Чудо-«заграждатель»
— В полном соответствии с поговоркой, нашей удаче на морском театре военных действий предшествовала разыгравшаяся там же трагедия. Буквально за месяц до триумфа «Амура» неподалеку от гавани Порт-Артура взорвался на японской мине и затонул флагман 1-й Тихоокеанской эскадры броненосец «Петропавловск». При этом среди нескольких сотен погибших оказался командующий морскими силами на Дальнем Востоке вице-адмирал Степан Осипович Макаров.
Смерть талантливого флотоводца сразу сказалась на действиях русских кораблей. Теперь даже боеспособные броненосцы и крейсера 1 ранга, избегая возможных столкновений с многочисленными японскими кораблями, «заперлись» во внутренней гавани Порт-Артура. Таково было решение преемников Макарова: сперва наместника императора на Дальнем Востоке вице-адмирала Е.Алексеева, а после его отбытия — назначенного временно исполняющим должность старшего флагмана и командующего 1-й Тихоокеанской эскадрой контр-адмирала В.Витгефта. Оба они таким образом заботились о сохранении боевых единиц флота.
Нашу пассивность, конечно, заметил неприятель. Командующий флотом микадо адмирал Того активизировал его действия, организовав блокаду Порт-Артура с моря. Отряды японских броненосцев и крейсеров стали чуть ли не ежедневно появляться перед русской крепостью. Причем наблюдатели, находящиеся на береговых укреплениях, заметили четкую закономерность: эти стальные гиганты шли по одной и той же траектории, словно какое-то невидимое шоссе проложено ими среди морского простора. Маневры японских кораблей напоминали движение армейского патруля, охраняющего некий рубеж: прошли по тропинке в одну сторону, развернулись — и тем же путем обратно.
Помешать противнику с суши русские войска не могли: корабли Того дефилировали вне зоны досягаемости береговых батарей. Артиллерия нашего флота, скрывающегося в гавани, тоже не угрожала неприятелю. Однако была все-таки возможность «дотянуться» до вражеских кильватерных колонн: поставить на проторенной ими морской «дорожке» минное поле.
В составе 1-й Тихоокеанской эскадры как раз имелся корабль, специально предназначенный для таких операций, — минный заградитель «Амур».
— Расскажите подробнее об этом «главном действующем лице» победной эпопеи.
— В 1895 году император Николай II утвердил кораблестроительную программу, направленную на значительное усиление нашего военно-морского флота. Среди других пунктов предусматривалась постройка двух минных транспортов. Эти корабли были задуманы весьма оригинальными. Помимо традиционной для тех времен задачи, создания оборонительных заграждений у своего побережья, новичкам следовало обеспечить куда большую автономность действий — для осуществления минных постановок даже у вражеских берегов. Позднее такой класс военных кораблей получил название «минные заградители», а тогда, на исходе XIX века, пару намеченных к постройке по программе 1895 года «минеров» упоминали в официальных документах как «минные транспорты», «заграждатели».
К концу 1897-го типовой проект для новой серии постановщиков мин был подготовлен специалистами Балтийского завода. Каждый из «заграждателей» водоизмещением около 2,5 тысячи тонн мог развивать скорость до 18 узлов (более 30 км/час) и имел довольно неплохое по тем временам артиллерийское вооружение: пять 57-мм орудий системы Канэ и семь 47-мм орудий Гочкиса. Считалось, что этого вполне достаточно, чтобы отбиться от атак вражеских миноносцев. Но главной боевой силой кораблей была «начинка» их минных погребов. Там могло находиться до 450 якорных мин (в каждой 2 пуда взрывчатки), которые при помощи специальных транспортных устройств поднимали наверх и через специальные кормовые порты (люки) сбрасывали в воду. Экипаж состоял из 13 офицеров, 29 унтеров и 262 матросов.
С постройкой торопились, и уже в 1901 году минные транспорты, получившие названия по именам крупных рек «Амур» и «Енисей», вошли в состав Российского императорского флота. На тот момент они являлись лучшими в мире кораблями такого типа. Еще через несколько месяцев оба новичка отправились из Кронштадта на Дальний Восток, где предстояло служить. Переход длиной 15 000 морских миль занял почти полгода.
Первые же часы начавшейся войны с японцами могли стать роковыми для «Амура». 27 января 1904 года, когда русская эскадра, подвергшаяся коварному, еще до объявления военных действий, ночному нападению вражеских эсминцев, вышла в море и встретилась с главными силами адмирала Того, по ходу завязавшейся артиллерийской перестрелки японский 12-дюймовый снаряд угодил в верхние надстройки минного транспорта. К счастью, взрыва не последовало: громадная чушка, повредив трубу вентилятора, застряла в его кожухе. Нескольким матросам-добровольцам под руководством мичмана Б.Давыдова после этого пришлось вырубать часть конструкции, чтобы можно было вынуть опасный «сувенир» и убрать его с корабля.
«Енисею», «брату-близнецу» «Амура», повезло куда меньше. Уже через день этот корабль, занимаясь постановкой заграждения в Талиенванском заливе, из-за неудачного маневра наткнулся на одну из своих же мин, получил большую пробоину и затонул. Погибло 95 членов экипажа вместе с командиром капитаном 2 ранга В.А.Степановым.
За три начальных месяца войны «Амур» несколько раз выходил в море, выполняя приказы по созданию защитных минных полей у берегов Ляодунского полуострова, на котором располагались российские военные позиции. Однако главный его день настал 1 мая 1904-го.
«Второй потонул!»
К тому времени командир «заграждателя» кавторанг Федор Иванов уже понял, что японцы своими рейдами к Порт-Артуру, совершаемыми по одному и тому же маршруту, дают великолепный шанс подловить их корабли при помощи поставленного там минного поля. С этим предложением он обратился к командующему эскадрой В.К.Витгефту. Нерешительный «кабинетный» адмирал не сразу согласился на проведение операции. А когда этот тактический план Иванову все-таки удалось «продавить», «Виля» (так за глаза называли Вильгельма Карловича некоторые офицеры эскадры) отдал распоряжение, делающее весь замысел абсолютно бессмысленным: «Амуру» поручалось сбросить его смертоносный груз на расстоянии всего 7–8 миль от берега, то есть не заходя в пределы официально установленных нейтральных вод. Витгефт опасался, что иначе на русские мины чего доброго наткнется какое-нибудь иностранное судно. Хотя такие «нейтралы» уже привыкли обходить далеко стороной морскую зону, где ведут боевые действия русский и японский флоты.
Но ведь свой дежурный маршрут корабли Того проложили гораздо дальше — в 10–11 милях от нашего берега! Таким образом, Ф.Иванов получил приказ поставить абсолютно бесполезное в данной ситуации минное поле. И что же он сделал? Откозыряв по уставу его превосходительству: «Есть!», решил все-таки нарушить адмиральскую волю и сбросить мины именно там, где они реально могут подкараулить врага. Федор Николаевич даже придумал себе оправдание перед начальством: мол, из-за плохой видимости в навигационные расчеты вкралась ошибка, вот и промахнулись немного, зайдя в нейтральные воды.
Подходящие погодные условия для выполнения операции сложились 1 мая. В этот день, когда на море опустились полосы густого тумана, кавторанг вывел «Амур» из гавани Порт-Артура. «Заграждатель» сопровождали 6 миноносцев.
А дальше ситуация складывалась «на тоненького». В том же морском районе находилось несколько крупных кораблей японцев, очередная патрулировавшая эскадра: броненосец «Фудзи», броненосные крейсера «Якумо», «Касуга» и два бронепалубных «Иосино» и «Читосе»; командовал соединением контр-адмирал Дэва. Противников разделяла в какой-то момент, скрывая друг от друга, лишь стена белой мглы. Эту картину хорошо было видно с берега.
Вот что вспоминал офицер-наблюдатель лейтенант Василий Черкасов: «С одной стороны «Амур», ставящий мины, затем полоса густого тумана, и с другой стороны его вся японская эскадра… Рассейся туман — и тогда не только исчезнет значение экспедиции, но и «Амуру»… придется очень скверно. «Амур», однако, возился с минами недолго. Вероятно, сознание опасности предприятия подбодряло минеров, и (наша) экспедиция успела раньше, чем рассеялся туман».
Благополучно закончив столь опасную операцию уже к шести вечера, минзаг вошел в гавань Порт-Артура. После этого на флагманском броненосце «Севастополь» подняли сигнал: «Адмирал изъявляет свое особенное удовольствие». Однако «удовольствие» сразу сменилось гневом, едва лишь командующему эскадрой стало известно, что мины поставлены в нейтральных водах. Как вспоминал один из офицеров, «Витгефт, узнав об этой проделке, естественно, рассердился и, призвав виновного командира, наговорил ему массу неприятностей, пригрозив даже отрешением от командования».
Изменить, впрочем, уже ничего было нельзя. Оставалось ждать результатов вылазки «Амура». И вот тут возникла странная коллизия. Хотя считалось, что операция проведена в условиях абсолютной секретности, однако на самом деле это было не так. И Витгефт, и Иванов приуменьшили наблюдательность порт-артурцев. Не одна пара зорких глаз заметила выход «Амура» в море и его возвращение. К утру следующего дня весть о некоем рейде минного транспорта распространилась по городу. Когда приблизилось время ставшего регулярным визита японских кораблей к крепости, прибрежные холмы оказались усеяны людьми, интересующимися дальнейшим развитием событий.
Вероятно, Федор Николаевич, его подчиненные, заметив это, решили, что все сделанное ими пошло прахом. Японцы и так имеют в осажденном Порт-Артуре разветвленную сеть агентуры, а тут еще многочисленная публика своим поведением, обсуждением военно-морских секретов действует на руку вражеским шпионам!
Однако, судя по всему, получившееся столь нарочитым пренебрежение к сохранению операции в тайне сработало как самая лучшая ее маскировка. Японские агенты, а вслед за ними и командование японского флота — все они решили, что русские попросту блефуют и лишь изобразили активную работу своего минного транспорта, который на самом деле не мог же провести в условиях подавляющего господства флота микадо столь рискованную операцию по сбросу мин на достаточно большом удалении от берега.
2 мая ближе к 8.00 к Порт-Артуру стал приближаться неприятель. Отряд контр-адмирала Насиба состоял из броненосцев «Хацусе», «Яшима», «Сикисима», крейсера «Касаги» и авизо «Тацута» (кроме того, мористее находились еще несколько крейсеров). Тем из наших моряков, кто был лучше посвящен в обстоятельства вчерашней вылазки «Амура», показалось поначалу, что затея эта потерпела фиаско. Зато чуть позже…
Один из очевидцев, лейтенант Шер, вспоминал: «Около 10 часов утра показались японские броненосцы, которые в кильватерной колонне благополучно прошли прямо через заграждение и скрылись за мысом Ляотешань. У всех руки опустились от такой неудачи. Но вот… броненосцы снова вышли из-за мыса и на том самом месте, где было поставлено заграждение, начали перестраиваться. Прошло несколько минут томительного ожидания; вдруг они все остановились, и броненосец типа «Яшима» начал медленно наклоняться на левый борт. Взрыва не было видно, но сильный крен был слишком очевидным доказательством того, что броненосец этот попал на мину… Совершенно неожиданно над другим броненосцем типа «Хацусе» взвился громадный столб белого дыма, скрывший его на несколько мгновений с наших глаз, и не прошло нескольких секунд, как броненосец окончательно исчез под водой. Восторгу не было конца: кричали «ура», бросали вверх фуражки и чуть ли не целовали друг друга. Гибель «Петропавловска» была отомщена тем же оружием... Даже иностранные морские агенты приняли участие в общем ликовании: немец аплодировал, а восторженный француз махал фуражкой и кричал «plus de Japonais!» и еще что-то в этом роде; только американец счел за лучшее не проявлять своих чувств и молча ушел с горы».
А вот воспоминания капитана 2-го ранга Владимира Семенова, находившегося в этот момент на одном из кораблей эскадры: «Японец! На мине!» — выкрикнул вместо доклада унтер-офицер, присланный с вахты… Что творилось наверху! Люди лезли на ванты, на мачты, стараясь подняться как можно выше, надеясь в просветы между Золотой, Маячной и Тигровой горами увидеть что-нибудь своими глазами… Старший артиллерист, забыв ревматизм, взбежал на марс, мичмана громоздились под самые клотики… Внезапно… на окрестных возвышенных батареях с новой силой вспыхнуло «ура!»… «Второй! Второй! Потонул!» — ревели засевшие под клотиками мачт… Им даже не сразу поверили… Но вот повсюду замелькали семафорные флажки, на мачте Золотой горы взвился сигнал: «Японский броненосец затонул». Сомнения не было».
Как потом выяснилось, первый удар «амурской» мины пришелся под кормой «Хацусе». Флагман после этого изменил курс, но это не спасло японцев от нового подводного сюрприза. На сей раз взрыв разворотил борт «Яшимы». «Хацусе» вновь попытался маневрировать, и это стало роковой ошибкой. При подходе к терпящему бедствие «Яшиме» головной броненосец напоролся еще на одну мину. Она рванула как раз в районе артиллерийских погребов, где сдетонировали боеприпасы. Мощнейший взрыв обрушил грот-мачту и заднюю трубу броненосца, сильно изуродовал корпус. Корабль стал стремительно уходить в воду, при этом погибло около 500 человек, большая часть экипажа.
Но даже некоторым из тех, кто успел прыгнуть за борт, не суждено было спастись: их погубили свои же — моряки с других кораблей. Командиры «Сикисимы» и «Яшимы» решили, что флагман подвергся атаке русской подводной лодки. Поэтому оба броненосца открыли суматошный огонь, пытаясь защитить себя от нападения гипотетического врага. Некоторые снаряды попадали именно туда, где плавали обломки затонувшего «Хацусе» и его моряки.
За считаные минуты японский флот лишился одного из самых современных и больших своих кораблей. На этом беды не закончились. Другой подорвавшийся броненосец поначалу удавалось удерживать на плаву. Его попробовали буксировать к морской базе. Однако осуществить задуманное не удалось: чуть позже «Яшима» затонул.
— Известно, что всю команду легендарного крейсера «Варяг» за подвиг наградили орденами. А как отметили успех «амурцев»?
— Офицеров представили к орденам, сам Федор Иванов получил в итоге Святого Георгия IV степени. Кроме того, адмирал Витгефт собирался выделить 20 георгиевских крестов для награждения матросов. Однако дальневосточный наместник Алексеев, вышестоящая инстанция, решил, что это перебор, и сократил число «георгиев» до 12. Зато он захотел сделать главным творцом виктории 2 мая самого Витгефта: отправил императору ходатайство о досрочном присвоении командующему эскадрой чина вице-адмирала. Между тем Вильгельм Карлович в этой ситуации оказался отнюдь не на высоте как флотоводец. Приказав поставить минное поле, он, похоже, вовсе не надеялся на эффективность такой операции, не ждал, что японцы попадут в нашу ловушку. «Виля» даже не отдал распоряжение о готовности к выходу в море основных сил эскадры, чтобы атаковать обескровленный, деморализованный отряд японских кораблей. А ведь в тот день представился редчайший случай уничтожить крупное соединение кораблей противника: пользуясь численным превосходством, потопить оставшийся броненосец «Сикисима», несколько крейсеров… При таких потерях японский флот уже не смог бы проявлять прежнюю активность, это сказалось бы на ходе сухопутной кампании. Возможно, и исход всей войны был бы другой.
— Что стало дальше с «Амуром»? Он не пережил осаду Порт-Артура?
— После майского успеха этому «заграждателю» еще неоднократно поручали постановку минных полей. Однако почти все эти задания по различным причинам не удалось осуществить. 3 июня, во время выполнения операции в Голубиной бухте минный транспорт наскочил на не обозначенную на карте подводную скалу и получил пробоину. «Амур» сумел благополучно вернуться на базу, но после этого уже не участвовал ни в каких боевых действиях: ремонтировать корабль сочли нецелесообразным, поскольку запас якорных мин для него в осажденной крепости иссяк. 26 ноября 1904 года в «Амур», стоявший в доке, попало несколько крупных снарядов, выпущенных японскими батареями. А незадолго до капитуляции Порт-Артура полузатопленный минный транспорт был взорван его экипажем. Японцы, захватив порт, не стали возиться с реанимацией этого сильно поврежденного корабля и отправили его в переплавку.
Исчезнувший адмирал
— Понятно, что мотором операции, закончившейся столь блестящим результатом, стал именно командир «Амура». Ведь именно благодаря настойчивости Федора Иванова, его решимости рисковать и даже такой, можно сказать, гусарской лихости удалось поставить минное поле на пути японской эскадры. Что известно об этом моряке? Какова его дальнейшая судьба?
— Тут впору провести параллель между командирами «Амура» и легендарного «Варяга». Если о жизни и флотской карьере «варяжского» капитана 1 ранга Всеволода Федоровича Руднева мы знаем весьма подробно (написано немало статей, книг), то биография Федора Николаевича Иванова в справочной литературе дана очень скупо, а последний период его жизни и вовсе сплошное белое пятно.
Могила Руднева в тульском селе Савино с внушительным монументом над ней сохранилась, фотографии ее представлены во многих публикациях, тематических альбомах. Но место захоронения бывшего командира героического «Амура» неизвестно.
Да что там место захоронения! В открытых источниках не удалось отыскать какую-либо информацию о том, что происходило с этим человеком в послереволюционный период. Есть лишь упоминание о том, что он умер в 1934 году. Последний по времени достоверный факт его биографии датируется началом 1915-го, когда заслуженный военный моряк был отправлен в отставку. Таким образом, о 20 годах жизни одного из главных героев Русско-японской войны вообще нет сведений. Где его застала революция? Остался ли после прихода к власти большевиков в России или отправился в эмиграцию?
— Наверное, если бы у этого замечательного морского офицера была не столь «растиражированная» фамилия, выйти на его след было бы легче…
— Безусловно, этот факт тоже сыграл роль. Уж Ивановых среди офицерского и командного состава Российского императорского флота было предостаточно. По заведенной тогда традиции всех таких однофамильцев «нумеровали» — добавляли к фамилии порядковый номер по старшинству. Во время службы на 1-й Тихоокеанской эскадре Федор Николаевич был Ивановым-Шестым.
Вот то немногое, что мы знаем о нем.
Родился в дворянской семье 9 сентября 1860 года. После окончания Морского корпуса весной 1882-го был произведен в первый офицерский чин — стал мичманом. По приказу начальства приходилось неоднократно менять место службы. Несколько лет находился в составе 8-го флотского экипажа. С 1889 года, уже будучи лейтенантом, возглавлял одно из подразделений команды броненосца «Император Александр II». Потом был переведен на корвет «Витязь», а оттуда осенью 1894-го — на эскадренный броненосец «Севастополь». Несколько лет спустя окончил минный офицерский класс. С 10 января 1899 года командовал малым миноносцем №120, а весной 1900-го назначен на должность старшего офицера еще только достраивавшегося тогда легкого крейсера «Новик». Именно на этом корабле осенью 1902 года Ф.Иванов, уже произведенный в капитаны 2 ранга, отправился в далекий путь, чтобы присоединиться к порт-артурской Тихоокеанской эскадре. Буквально за несколько недель до начала войны с японцами Федор Николаевич получил под свое начало минный крейсер «Гайдамак». А команду «заграждателя» «Амур» кавторанг возглавил 18 марта 1904 года.
Некоторое время спустя, после выполнения самой успешной своей боевой операции Иванов-Шестой получил повышение — в августе его назначили командовать броненосным крейсером «Баян». В этой должности Федора Николаевича и застало принятое комендантом крепости под конец декабря 1904 года решение о капитуляции Порт-Артура и уничтожении еще уцелевших к тому времени кораблей эскадры.
После окончания Русско-японской, вернувшись с Дальнего Востока, Ф.Иванов в период 1906–1909 гг. (он стал уже капитаном 1 ранга) служил на Черноморском и Балтийском флотах, командуя поочередно крейсерами «Кагул», «Баян» (это вновь построенный корабль, получивший имя прежнего). Потом он получил должность сперва начальника охраны Кронштадтских рейдов, позднее — командующего отрядом заградителей Балтийского моря (в связи с продвижением по служебной лестнице менялась и нумерация: теперь он был Ивановым-Третьим). А с весны 1913 года Федор Николаевич возглавил 1-й Балтийский флотский экипаж. В 1914-м Ф.Н.Иванов «получил орлов на погоны» — стал контр-адмиралом. Последняя должность нашего героя — член Особого комитета по организации прибрежной обороны. 19 января 1915 года был подписан Указ о производстве Иванова Федора Николаевича в чин вице-адмирала с одновременным увольнением в отставку.
За более чем треть века службы его неоднократно отмечали высокими наградами. Помимо уже упомянутого выше георгиевского креста IV степени еще он имел ордена Станислава II и III степени, Анны II и III степени, Владимира IV степени, а также золотое оружие «За храбрость».
Увы, никаких более детальных подробностей биографии замечательного моряка, ставшего по факту нашим самым эффективным морским командиром в ХХ веке, отыскать пока не удалось. Сохранилась фотография Федора Николаевича Иванова, на которой можно увидеть его в мундире капитана 2 ранга. Именно таким был этот несправедливо забытый потомками русский офицер, стоявший на мостике минного заградителя «Амур», который смог нанести столь сокрушительный удар по врагу.
