— Обычно в каждый день рождения Нонны мы ездим к ней на могилу, — рассказывает Наталия. — Мы вообще в последнее время часто там бываем. Потому что на могиле стали происходить совершенно непонятные вещи. Например, там установили камеру! Это случилось после того, как однажды мы приехали к Нонне в очередной раз и убрали увядшие цветы. Я вместо них купила шикарные хризантемы, которые долго стоят. Когда мы после этого снова приехали на кладбище, то увидели — моих цветов нет. Вместо них стоят искусственные. А еще на могиле положили искусственный коврик. Нас обвинили в том, что мы занимаемся вандализмом. А мы всего лишь убрали плохие цветы, которые гнили. Теперь ездим и контролируем, смотрим, чтобы там все было в порядке. Слава богу, искусственный ковер убрали: под ним уже муравейник собрался, плесень на земле появилась.
— Про ваши отношения с Нонной ходит множество слухов. Как она вас приняла изначально?
— Очень хорошо. Она всегда мной восхищалась. Когда я приезжала с гастролей, Нонна Викторовна смотрела на мою фигуру и говорила: «Ой, это балет на льду?». Я, признаюсь честно, всегда ее смущалась и даже побаивалась. Потому что Нонна Викторовна великая актриса. И вдруг получается, что я вижу ее дома, на кухне, с ней общаюсь. Я всегда неловко с ней себя рядом чувствовала. Если бы мы каждый день общались, наверное, такого бы чувства не возникало.
— Где и как вы познакомились с ее сыном?
— Я работала в Московском государственном балете на льду. Там выступали люди, которые занимались всю жизнь фигурным катанием. А я, будучи школьницей, приходила на большой каток у метро «Динамо» и покупала входной за двадцать копеек. Девочки с мальчиками знакомились на льду, а я там фанатично подсматривала за фигуристами и пыталась повторить элементы, которые они выполняли. Потом я услышала по радио, что идет набор в Московский государственный «Балет на льду». И сразу помчалась туда. Но коллектив был в тот момент на гастролях за границей. Оставался тренер по фигурному катанию, который меня посмотрел. Ноги дрожали, мне было непривычно. Но он сказал, чтобы я обязательно приходила, когда коллектив вернется из поездки. Так я оказалась в «Балете на льду».
— И там познакомились с Владимиром?
— Не совсем. Меня приняли в труппу стажеркой, одну из первых взяли на гастроли. Мы поехали в Челябинск. И там же был на гастролях Театр Советской армии, где Володя проходил военную службу. Ребята, которые проходили службу, жили в казармах при воинской части. А артисты — в нашей гостинице. Лариса Голубкина, которая была одной из ведущих артисток Театра Советской армии, как-то пригласила Володю с его другом к себе в гости. Они приехали в нашу гостиницу. А мы в тот момент уже уезжали. Я считаю, что знакомство с Володей — это судьба. Потому что мы с моей напарницей выходили последними, когда все наши артисты уже находились в автобусе. А мы разбили граненый стакан, и нам нужно было за него заплатить. Мы — две девочки-стажерки — выходим с чемоданами из гостиницы и видим, что в предбаннике стоят двое ребят. Один из них был в темных очках. Я про себя еще подумала: «Господи, пижон какой-то! Солнца нет, а он в темных очках!». Села в автобус и слышу, что наши говорят: «Смотрите, это сын Тихонова и Мордюковой стоит». Мне не до него было, признаюсь честно. Я была счастлива, что вошла в программу текущего репертуара и уже три номера работала. Но почувствовала, что через стекло этот человек в очках смотрит на меня. Уже когда мы прилетели в Москву, одна наша девочка передала мне записку от Володи. Я взяла, приехала домой и забыла о ней. А потом стала убираться и увидела эту записку. Думаю, может, действительно позвонить. Сердечко как-то застучало в тот момент, до сих пор помню. Я позвонила, но мне никто не ответил. Потом я спустя время еще раз набрала и уже услышала в трубке голос Володи. Мы с ним разговорились. А встретиться у нас долго не получалось. Потому как, когда он был в Москве, я уезжала на гастроли, и наоборот. Но потом мы все же увиделись. Я, как его увидела, открыла рот. У него была совершенно магическая красота, необыкновенная просто.
— Волновались перед встречей?
— Очень. Володя жил с мамой на Краснохолмской набережной. Когда мы вошли в квартиру, я вдруг услышала песню «О, море-море» в исполнении Нонны Викторовны. У меня в зобу дыхание сперло. Я просто оцепенела. Он это увидел, взял меня за руку и говорит: «Беги в мою комнату». А еще во время нашего разговора по телефону я Володе сказала, что у меня день рождения был и мне исполнилось 18 лет. На что он ответил: «Прекрасно, у меня для тебя есть подарок». И вот во время нашей встречи он мне подарил коробку конфет «Вечерний звон». Я была так тронута этим подарком. Володя, кстати, мне потом сказал: «Ты не волнуйся, мать сейчас собирается уезжать на съемки». Это было первое заочное знакомство с Нонной. А потом мы стали с Володей встречаться. Нам было интересно друг с другом. Он меня заворожил своей магической красотой, обаянием, чувством юмора.
Нонне Викторовне стали попадаться мои вещи: кофточка, заколочка, бантик. Она как-то спросила у Володи: «С кем ты встречаешься? Пора бы нам познакомиться!». И в очередной раз, когда я приехала к Володе, она увидела, как я вышла из комнаты. А у нее была в гостях подруга в тот момент: они любили немножко водочки выпить, потом листали какие-то журналы, читали анекдоты, смешные истории вспоминали. Помню, Нонна мне говорит: «Ну-ка, иди сюда». Я была ни жива ни мертва в тот момент. Так мы и познакомились. Нонна спросила про моих родителей, про то, чем я занимаюсь… Я ей все рассказала.
Спустя некоторое время после нашего знакомства она мне рассказала про Володину жизнь до меня. Оказывается, он был расписан, у него была жена-актриса (Наталья Варлей). Когда узнала об этом, была потрясена. Даже сказала ему: «Володя, у тебя же ребенок, ты должен вернуться в семью». На что он отвечал: «Такого не будет никогда». Мне и Нонна рассказывала похожую историю. Однажды она открыла дверь и увидела стоящего на пороге сына, который ей сказал: «Мама, я больше никогда туда не вернусь». Мне очень обидно было, что некоторые называли меня разлучницей. Отбивать мужей у жен — это очень большой грех, считаю. Я не из таких.
— Нонна приняла вас сразу?
— Да. Она мне умилялась, моей наивности и доверчивости. Нонна приняла меня, потому что видела, что я на Володю смотрела как на Бога, раскрыв рот. Я действительно не могла от него глаз оторвать. Он был старше меня, эрудированный очень. Помню, мы начинаем кроссворды разгадывать… Я только задумаюсь, а он уже разгадал слово.
Мы были очень яркой парой. Поэтому и злые языки появились сразу. Как-то приезжаю с гастролей, а Володе в почтовый ящик кто-то мерзкую записку подкинул про меня. Мне было очень обидно. Потому что у меня были мысли только о работе.
Нам с Володей было хорошо вместе. Когда я приезжала с гастролей, у нас был каждый раз как медовый месяц. Помню, поехали с ним в Шатуру, у него там была встреча со зрителями. Зрители прислали ему с вопросом записку: «Кто ваша жена?» «Солистка «Балета на льду» Наталия Егорова», — ответил он. А я тогда еще танцевала в кордебалете. Но Володя мне нарек, что я стала танцевать и сольные номера. Он, кстати, очень любил мою фамилию и называл меня частенько «Егорова».
— Когда вы зарегистрировали отношения?
— Это уже Нонна Викторовна вмешалась. Володя был на съемке какой-то. Она меня подозвала и спрашивает: «Ты любишь Володю?» Я отвечаю: «Очень». «Ну так давайте женитесь, и фамилию бери Тихонова, поняла?» Она произнесла эту фразу властным голосом, как у комиссара. Думаю: раз комиссар сказал, надо выполнять. (Улыбается.) Кстати, и по поводу ребенка то же самое было спустя время. Нонна Викторовна как-то расплакалась, подошла ко мне, обняла и говорит: «Рожай ребенка». Таким же властным тоном.
— Вы, получается, оба раза не ослушались!
— Да. Но дело в том, что мы же работали в спортивных дворцах, где были сплошные сквозняки. В Прибалтике, помню, нам специально отключали тепло. У нас пар изо рта шел. Я помню, что не чувствовала даже ног. Из-за того что нам приходилось работать в холоде, не все в балете на льду смогли родить детей. Мне пришлось на полгода уйти из профессии. Я скиталась по больницам, где мне делали разные процедуры. Врач говорила: «Только не выходи на лед». Я настолько втемяшила себе в голову, что должна родить, что только и думала об этом.
— Когда родился внук, Нонна была на седьмом небе от счастья?
— Она мало проводила времени с внуком. У нее же была занятость жуткая. Нонна Викторовна все время была на съемках, гастролях. Но она, конечно, была счастлива. Еще во время беременности сказала: «Роди мне русского казачка». Когда Вовочка родился, она пришла на него посмотреть. Посмотрела на его пальчики, на его губки и сказала: «Да, Володин сыночек!». Потом, когда Вовочке было месяца три или четыре, она приходила к нам, ставила на свою ладонь две его ножки, брала его под спинку и ходила с ним по комнате, пела ему песенки. Поиграет немного, а потом говорит: «Ну все, я пошла, у меня съемки».
— В какой момент вы поняли, что у мужа проблемы с запрещенными препаратами?
— Сначала не понимала. Но, когда приходили к нему друзья, я чувствовала какой-то запах непонятный. Я говорила ему об этом, но он отвечал, что ничего страшного нет. Они, кстати, еще все дружно смеялись. Бывало, я нанюхаюсь всей этой гадости и тоже смеюсь. Конечно, его друзья мне надоедали, я их выгоняла… Но я же часто уезжала на гастроли. А они в мое отсутствие, видимо, приходили. Может быть, мне нужно было осесть в тот момент дома…
Я частенько убегала от Володи, мы с ним расставались. Но так как не могли друг без друга жить, то потом снова сходились. Помню, однажды я приехала, и мы болтали до рассвета, никак не могли наговориться. Я благодарна судьбе, что испытала такое чувство совершенно искренней и неземной любви. Многие люди, наверное, этого не испытывали. А я испытала благодаря Володе и Нонне, которая его, такого умницу и красавца, родила.
— Почему у него появились наркотики, как думаете?
— Я думаю, что он был обречен. Тогда этой гадости много было. Наркотики привозили из-за границы. Почему эту заразу пропускали — вот вопрос.
— Вы помните ваш последний разговор с мужем?
— Да. Мы должны были поехать в Питер на три дня, чтобы обкатать новые номера. Володя позвонил: «Приезжай, пропишем Вову в новую квартиру. Я его буду водить в школу, помогать с уроками. Потом мы будем с ним гулять, тут водоем рядом. Я хочу купить машину, пойти на режиссерские курсы. Мы заживем». А сын жил с моими родителями в то время и уже ходил в школу… Я, наверное, после этого разговора полночи проплакала от счастья. Думала: Господи, наконец-то ты услышал мои молитвы. Мы так и решили. Но, когда я приехала из Питера, мне сообщили, что Володя умер. Что со мной творилось, словами не передать. Я лежала пластом.
— Вам Нонна сообщила о смерти мужа?
— Нет, Витька Косых, друг наш. Никто из Мордюковых мне не позвонил.
— Все говорят о скандале, который случился между вами и Нонной Викторовной на похоронах Володи. Что произошло на самом деле?
— Этот случай оброс совершенно немыслимыми слухами. Я вам расскажу от начала до конца. Мы вместе с мамой и с Вовочкой поехали на похороны. Успели попрощаться. Когда мы его похоронили и стали направляться к автобусу, который должен был отвезти всех на поминки, я услышала, как бабулечка за спиной сказала: «Надо обязательно помянуть усопшего». Когда я с Вовочкой стала заходить по ступенькам в салон, заметила, что у окна сидит Нонна Викторовна, а рядом с ней Варлей. Увидев меня, она что-то шепнула Мордюковой на ухо. А Нонна Викторовна была со стеклянными глазами совершенно. Она уже даже не плакала, была на таблетках. И вдруг она, после того как ей Варлей что-то шепнула на ухо, говорит: «А вы что сюда заходите?» У меня руки затряслись. Я говорю: «Мама, пошли отсюда».
Это не был скандал — я просто сама ушла. И после этого у меня была кровная обида на Нонну. Я никак не ожидала, что она так поступит со мной и своим внуком.
— Связь с Нонной Викторовной больше не поддерживали?
— Вовка рос. Я замуж выходить не стала, потому как понимала: надо поднимать ребенка. Мама умерла, у папы — три операции. Мне нужно было думать о том, как зарабатывать деньги. В 90-е это было сложно. Я даже в массовки ходила, подрабатывала на съемках новогодних огоньков. Нонна после смерти Володи была сама не своя. Был такой случай. Мой папа на даче выращивал ягоды: малинку, смородину… Я думаю: «Мальчик растет, надо ему наладить отношения с Нонной». И говорю сыну: «Давай ты отвезешь ягоды бабушке». Вовка был не против. Он из автомата на улице позвонил бабушке и говорит: «Это Володя. Я тут рядом, привез тебе ягоды». Она ему говорит: «Давай приходи». А он уже тогда ходил в оперную студию. Я помню, что мы платили за занятия 200 рублей в месяц. И я его попросила обязательно спеть бабушке. Он пошел к Нонне, а я ходила кругами вокруг их дома. Нонна жила на первом этаже, балкон в ее квартире был открыт, поэтому я услышала, что в какой-то момент Вовка запел.
Сын сказал, что бабушка очень обрадовалась его приходу. Не знала, куда его усадить, предлагала разные вкусности. «Поешь рыбки, мне рыбу вкусную прислали», — говорила она ему. Нонна была очень довольная и счастливая. А я была рада, что у них наладился такой контакт. Мы приехали домой, и вдруг мне раздается звонок. Слышу голос Таньки Мордюковой (сестры Нонны). Она мне говорит: «Ты что подсылаешь своего сына? Нонне сделалось плохо после его прихода». Я была поражена. Это родной внук. Он имеет право приехать к бабушке. Как ей может быть плохо от его прихода? Думаю, это все пошло из-за наследства. Вова — первый наследник. Пошла грызня, видимо, между родственниками.
«А у меня бабушка спросила, где я занимаюсь», — рассказывал мне сын после той встречи с Нонной. Она сказала ему, чтобы он приезжал к ней, а она ему будет давать денежки на уроки. Конечно, этого не случилось.
Потом мы как-то поздравили Нонну Викторовну с очередным днем рождения. Понимали, что поговорить с Вовкой могут не дать ее родственники, просто трубку ей не дадут. Поэтому сказали, что звонит знакомый актер. «Бабушка, это Володя, твой внук. Я тебя поздравляю!» — сказал сын, когда Нонна Викторовна взяла трубку. Она была счастлива: «Это Вовочка звонит! — обрадовалась Нонна. — Вовочка, я тебя люблю». И она с такой радостью с ним разговаривала. Она его любила.
— Вашу последнюю встречу помните?
— Да. Когда Володя поступил в ГИТИС, мне позвонили из программы «Большая стирка» и предложили поучаствовать в программе. Я не хотела идти, настолько сцена у автобуса на кладбище засела во мне. Но меня уговорили. Когда я увидела там Нонну, была в ужасе, даже расплакалась. Она очень плохо выглядела. В тот момент Нонна уже сильно болела. Но она хорошо нас встретила: и меня, и Вовочку. Это была наша последняя встреча.
— Я так понимаю, что наследства вам не досталось?
— Нет, не досталось. Для нас было важно общение с бабушкой. Вовочка учился в ГИТИСе, и ему так важны были ее напутствия, профессиональные советы. Нонна Викторовна - великая актриса. А Володя учился на факультете музыкального театра. Ему это было очень нужно. Но ребенка до родной бабушки, которая могла ему столько всего нужного и важного в профессиональном плане дать, не допускали.
— Вы Нонну Викторовну до сих пор не простили?
— Я не держу на нее зла. Я уверена: если бы она была сейчас жива, внуку бы помогала, давала дельные советы и была бы счастлива его выступлениям на большой сцене. Несмотря на то что ему никто не помогал, ни дедушка, ни бабушка, он всего добивается сам. И я уверена, что Нонна сейчас на том свете радуется его успехам.
