Этот анекдот любят рассказывать “наши люди” в Германии. Тот самый случай, когда в шутке есть доля шутки. Русские в Германии стали фактором повседневной жизни.
Здесь мы стали русскими
“В Союзе мы были немцами, а здесь стали русскими”. Очень расхожая фраза в устах этнических немцев, которые переселились на историческую родину из России, Казахстана, Средней Азии, Украины. Не особенно разбирая, из какой именно республики приехали “поздние переселенцы”, в Германии их называют “русслянддойче” — русские немцы.
Сами себя в обиходе они зовут “русаками”. Но под это, может, не самое удачное определение попадают не только “русские немцы”, но и этнические русские, украинцы, евреи, армяне... Словом, те, кто приехал из бывшего СССР.
Немцы в Россию начали приезжать с незапамятных времен. Но основной поток переселенцев из германских земель рванул в Российскую империю при Екатерине Великой. Привносили в русскую жизнь немецкие реалии, перенимали русские. Вместе переживали исторические катаклизмы. Российские немцы оставили свой след в нашей истории на всех уровнях — от высшей знати и монархов до простых ремесленников и крестьян-колонистов.
Последняя перепись советского периода насчитала в 1989 году в Советском Союзе 2038,6 тыс. немцев. Это было больше, чем, скажем, латышей или эстонцев. Которые, к слову, имели собственные союзные республики. Но своей автономии после начала Великой Отечественной советские немцы были лишены. Указом от 28 августа 1941 года была ликвидирована АССР немцев Поволжья, а все немецкое население выселено в “отдаленные местности” на востоке СССР.
Немцам-спецпоселенцам приходилось так же туго, как и представителям других народов. А вдобавок над ними висело проклятие — как на соплеменниках Гитлера. И многие годы спустя после войны многим советским немцам приходилось слышать незаслуженное: “Фашисты”.
Мои бабушка и дедушка, депортированные из Поволжья, попали в Новосибирскую область, там же, в ссылке, родился и мой отец, его братья и сестры. Лишь одна из отцовских сестер уехала в Германию, другие трудятся в Сибири и уезжать не собираются. А кто-то уже навсегда лег в русскую землю...
С перестройкой, когда репрессированный народ вроде был полностью реабилитирован, но чья автономия так и не была воссоздана, советские немцы начали массово уезжать из страны. Не в автономии, конечно, дело. Люди уезжали чаще по более земным причинам.
До перестройки под флагом воссоединения семей люди уезжали (этот процесс начался еще в 50-е годы после приезда в СССР западногерманского канцлера Аденауэра). Но это было мизерное количество. А когда рухнул Союз, начался мощный поток эмиграции. За один 1994 г. уехало более 213 тысяч немцев. После 1995 года количество выезжающих стало уменьшаться. Те, кто рвался в Германию, уехали. Кто хотел — тот остался. Да и правила выезда (точнее, въезда в Германию) со временем все более ужесточаются.
К тому же и уехавшие довольно скоро осознавали, что отъезд в Германию — не панацея от всех проблем. И что новая родина — тоже далеко не рай земной даже на контрасте между постсоветской неустроенностью и германским благополучием. Начинать жизнь с чистого листа — очень трудно. Тем более если ты немолод, не обладаешь востребованной в Германии профессией и не знаешь как следует языка.
Как-то я сел в Кобленце в полупустой автобус, сразу за водительским сиденьем. Зазвонил телефон, я ответил по-русски. Услышав это, шофер спросил: “Ребята, а вы откуда?” — “Из Москвы”. — “А я из Кокчетава”. Разговорились: он русский, приехал с женой-немкой из Казахстана. Живет в Германии лет восемь. “Надоело тут. Никак к здешней жизни не привыкну. Было бы куда — уехал бы назад не раздумывая. Но, с другой стороны, что в Казахстане-то делать?”
Некоторые в Германии не задерживаются. Кто-то, бывает, возвращается назад — в Россию или Казахстан. Кто-то едет в Канаду в поисках лучшей жизни. Кого-то реклама сманивает в Парагвай, где создана “немецко-русская колония”. Людям предлагают покупать пахотную землю и сдавать ее в аренду, разводить страусов и выращивать всякие экзотические плоды.
Самая большая диаспора
— Мы, возможно, самая большая русская диаспора в мире, — говорит живущая в Нюрнберге Ирина ФИКСЕЛЬ, председатель общегерманского координационного совета российских соотечественников. — На сегодняшний день насчитывается около 80 стран, где есть русские диаспоры (то есть где насчитывается более 500 русских, русскоязычных, русскоговорящих, словом, людей с российскими корнями). В дальнем зарубежье три самые крупные диаспоры проживают в Израиле (1,3 млн.), США и Германии (от 3 до 4 млн.).
Пока существует нынешнее законодательство, мы счастливы пользоваться принципом самоидентификации. Если я считаю себя соотечественником, то это самое важное — вне зависимости от моей этнической принадлежности, гражданства и т.д.
Мы анкетировали различные русские общества, действующие в Германии. И первый вопрос, который мы задавали, был: “Считаете ли вы свою организацию организацией российских соотечественников?” Надо сказать, что это не праздный вопрос, потому что есть, например, объединения российских немцев, которые считают: “Мы приехали на историческую родину — и все”. Но таких меньшинство.
Сказывается и разделение постсоветского пространства государственными границами. Например, многие люди, приехавшие, скажем, с Украины — тем более, если председатель их общества с Украины, тоже задаются вопросом: “А можем ли мы считаться российскими соотечественниками?”
Я их спрашиваю в таком случае: “А на каком языке вы разговариваете, проводите свои мероприятия?” — “На русском!” В общем, это довольно сложная проблема.
Возглавляемый мною Русско-немецкий культурный центр города Нюрнберга, один из старейших в Германии, был открыт для всех — для русских, немцев, евреев... Для всех, кому интересен русский язык и русская культура.
Мне бы не хотелось, чтобы новый закон о соотечественниках, который сейчас разрабатывается, сузил понятие “соотечественники” до тех только, кто обладает российским паспортом. В Германии, насколько мне известно, насчитывается 550 тыс. людей с российским гражданством.
Существует у нас очень много русскоязычных обществ. На самом деле при высоком развитии гражданского общества в Германии зарегистрировать общество раз плюнуть. Так вот, я сравниваю наши общества с чем-то вроде Дома пионеров. Все они называют себя русскими школами, хотя настоящих русских школ в Германии практически нет. То, что есть, — это либо субботние, либо воскресные школы. У нас детишки посещают кружки. Те, кто не ходит в садик, приходят с утра. Детсадовцы приходят после сада. Дети, посещающие обычные школы, приходят к нам после обеда. Нас посещают дети уже с полутора лет, наверное, это рекорд. Занимаются музыкой, спортом, рисованием и так далее, и так далее. При этом стоимость у нас по немецким меркам безумно низкая — 10 евро в месяц.
“Мы работаем, учимся”
— В Израиле русская диаспора все больше набирает вес: в парламенте много депутатов из наших бывших земляков, в правительстве несколько министров — тоже выходцы из бывшего Союза. В Германии этого не видно. Почему? И как меняется место русских в жизни Германии — повседневной и общественно-политической?
— Да, у нас ситуация в этом смысле отличается от израильской. Но мы работаем, учимся. И картина вещей меняется. Когда я пятнадцать лет назад приехала в Германию, мне говорили: “Будешь заходить в метро — по-русски не говори, сиди молча, считай станции”. Не знаю, почему так говорили. Наверное, эмиграция тогда была запуганной. А может, и потому, что в те годы приезжали как раз те немцы, которые ехали в Германию как на историческую родину, кто знал немецкий язык? Не могу толком объяснить, но я это пережила...
Сейчас же, когда заходишь в Нюрнберге в метро, то — особенно вечером (когда “нормальные” немцы уже сидят по домам) — не слышно практически никакой другой речи, кроме русской. В Старом городе тоже повсюду слышна русская речь. В нашем городе практически нет таких медицинских направлений, где не было бы русских врачей. Русская Германия становится активнее.
Когда мы начинали свою деятельность, у многих эмигрантов вообще не было желания, чтобы их дети изучали русский язык. Мол, зачем им это надо? Так было в ельцинские годы. Потом, с приходом Путина, когда в мире совсем по-другому стали воспринимать Россию, когда ее имидж начал улучшаться, и к нам стали относиться лучше. Не так, как раньше — как к людям из третьего мира.
Мир изменился. И мы с ним. Раньше от России отмахивались. Но сейчас интерес очень вырос, люди благодаря русскоязычному телевидению и интернету следят за тем, что происходит в стране, находятся в курсе всех новостей. И теперь русского языка не стесняются. Многие приводят детей к нам не только чтобы они рисовали, но и для того, чтобы, рисуя, общались по-русски. Такая тенденция наблюдается последние лет пять.
Что касается политического участия соотечественников в жизни Германии — как это происходит в том же Израиле, — то, думаю, это дело ближайших лет. В 2008—2009 гг. в Германии коммунальные выборы показали, что на уровне, по-нашему выражаясь, горсоветов соотечественники идут в политику. Пусть на таком уровне, пусть мало кто из моих знакомых прошел. Но этот процесс начался. Не думаю, что в Германии возникнет русская партия, однако люди могут пойти по спискам ведущих германских партий. Очень активны соотечественники в “парламентах-иностранцах” в немецких городах. Там раньше было засилье турок — а сейчас редко найдешь город без представителя русской диаспоры.
— Мне иногда приходилось слышать от соотечественников в Германии, что вот, мол, надоело здесь, думаю вернуться назад. А реально возвращаются ли люди?
— Вопрос сложный. Толпами люди, конечно, на родину не едут. Но такие люди есть. Но надо отдавать отчет, что люди чаще всего рассматривают возможность вернуться в свой родной город, откуда они выехали в Германию. Туда, где у них остались родные, друзья. Что характерно, почти не настроена на возвращение молодежь. Как это ни дико звучит, но они уверены, что им легче получить образование в Германии, нежели в России. Но при этом по окончании учебы многие не прочь поработать в России (в идеале — в немецкой компании). И более всего молодежь отпугивает не уровень жизни в России или бытовые проблемы, а квартирный вопрос. Здесь, в Германии, они живут в квартирах, предоставляемых государством. А на какие деньги им покупать жилье — тем более такое дорогое — в России? И это, естественно, проблема.
Интеграция и ассимиляция
“Интеграция — это не ассимиляция. Да, нужно интегрироваться в германское общество. Но, вливаясь в новую жизнь, нельзя перечеркивать прежнюю”, — эту мысль часто повторяет Ирина Фиксель.
Интегрироваться многим бывает очень нелегко. Особенно людям в возрасте, которые здесь, в Германии, ностальгируют по своим сибирским деревням и дорогам Казахстана. Многие варятся исключительно в “русском соусе”. Круг общения — почти одни только земляки. Дома работает ТВ на русском. Почтальон приносит русские газеты. Отовариваться ходят в “русские” магазины.
Праздники (причем и сугубо русско-советские — от Старого Нового года до 23 февраля) отмечают в русских же ресторанах. Знание немецкого — весьма приблизительное. Даже люди моего — относительно молодого — возраста, живущие лет по десять в стране, бывает, знают немецкий в лучшем случае на слабенькую “троечку”. “А где, — оправдываются, — учить? Практики почти нет. С немцами почти не общаемся. На работе тоже свои вокруг. Дома — тем более”. Хотя речь густо уснащена “германизмами”. Люди “бевербуются” (подают заявление на трудоустройство), “шварцуют” (то есть работают по-черному, неофициально, без налогов), “мельдуются” (регистрируются). А в свободное время “безухают” (ходят в гости), “делают урляуб в Италиен” (проводят отпуск в Италии) и даже планируют поездки в “Русслянд”. В интернете можно даже отыскать “Словарь немецкого русского говора”.
До определенного момента культурно-языковая самодостаточность соотечественников в Германии особых проблем не возникает. Но если возникает необходимость идти в какое-нибудь учреждение по делам — это уже мучение. Приходится брать знакомых с лучшим знанием языка. Хорошо, если частой нужды в этом не возникает. И в промежутках между общением с внешним миром многие люди довольно комфортно живут себе в “маленькой России”.
Русский ресторан “Тройка” в городке Вестербурге с выписанной с Украины вывеской, изображающей одноименную конную упряжку, открылся не так уж давно. В меню — пельмени, гигантские чебуреки, салат оливье, конечно же, русская водка (родом чаще всего с той же Украины) и немецкое пиво (куда ж в Германии без него, хотя при желании в “Тройке” можно заказать и пиво русских брендов). Основной контингент посетителей здесь все те же “русаки”, хотя и немцы заглядывают на русскую экзотику.
Собираются люди главным образом, чтобы отметить какой-нибудь праздник. Если календарь не пестрит в обозримой перспективе “красными днями”, то на помощь приходит фантазия. Например, придумывают какой-нибудь “Осенний бал”. Был бы повод! Сейчас кризис — по ресторациям особенно не походишь. Но для соотечественников (это слово, кстати, весьма популярно — ведущие праздников так и обращаются: “Дорогие соотечественники!”) поход в ресторан — не только повод выпить-закусить а-ля рюсс, но и возможность пообщаться с земляками. Потанцевать под живую русскую музыку. Детей приводят в ресторан на утренники (на Новый год, например, чтобы они могли водить хороводы с Дедом Морозом и переодеваться в Незнайку или Пеппи Длинныйчулок). На новогодние праздники в ресторан люди со всей округи записывались загодя — и не только из-за недорогого “all inclusive”. Вообще в небольших городках такие заведения, сами того, может, и не предполагая, выполняют функции “русского клуба” и культурного центра в одном флаконе.
— Мать, а у нас на День Победы сколько выходных будет, не слышала?
— Да ты что, мы же в Германии!
Мне довелось как-то весной стать свидетелем такого диалога. Дело и вправду было в уютной западногерманской деревне Штокум-Пюшен. А разговор дяди Саши, чистокровного немца, и тети Эммы, тоже стопроцентной немки, проходил на чистом русском. Это к вопросу об интеграции.
Легче интегрироваться молодежи, прежде всего — детям. Но зато избежать ассимиляции подрастающему поколению будет сложнее. Детсад, школа и телевизор делают свое дело: немецкий язык становится родным. Даже если дома родители разговаривают по-русски, дети предпочитают отвечать по-немецки. Хотя тут все зависит от конкретных случаев. Знаю детей, родившихся и выросших в Германии, — они охотно болтают по-русски без малейшего акцента. Знаю и таких, кто уже в сознательном возрасте приехал в страну и за несколько лет полностью “онемечился”. По-русски говорят, но с ошибками и с акцентом. Некоторые из них вообще просто стесняются говорить на русском, хотя отлично понимают, о чем с ними говорят. Многие родители от этого далеко не в восторге, пытаются объяснить подрастающему поколению, что не надо забывать о корнях. Но... Не всегда срабатывает. Спрашиваю юную родственницу: “В Россию не хочешь ли съездить?” — “Найн, ихь хабе ангст” (“Нет, боюсь”).
Устраиваются наши люди в Германии по-разному. Кто-то получше, кто-то похуже. Одни замечательно интегрируются в общество и успешно живут и работают. Другие мыкаются, зарабатывая нелегкой работой трудовую копейку (которая, правда, все равно гораздо выше, чем была бы за то же самое в России или Казахстане). Третьи сидят на “социале”, даже и не собираясь делаться “обычными” немцами. Многое зависит от везения, от личных качеств. И от массы разных факторов.
Из многих разговоров с нашими соотечественниками у меня вырисовалась такая картина: многие “русаки” испытывают определенный комплекс перед “родными” немцами. Оно и понятно: новичкам всегда приходится труднее вписаться в сложившийся уклад. Тем более на фоне преуспевающих немецких бюргеров. Но есть и какое-то чувство превосходства перед “местными”, взращенными в оранжерейном, сытом и стабильном обществе, не знающем крутых поворотов судьбы. Суть этого чувства можно выразить так: “А вы с наше перенесите, поживите, как жили мы”.
В общем, что русскому здорово, то немцу смерть. Хотя в этом случае поговорка требует уточнения: “Что русскому немцу здорово, то немецкому немцу смерть”.
