Начиная работу над этой статьей, я пообещала себе, что сохраню объективность при описании жизни и настроений русских в Южной Африке. Ведь всегда есть те, кто находит вдали от дома счастье и покой, и те, кто не выдерживает разлуки с родиной. Так что же из себя представляет русская община на юге Черного континента: чем она дышит, какие цели перед собой ставит, насколько охотно объединяются покинувшие Россию люди?
Пообщавшись с эмигрантами, я в первую очередь поняла, что предстоит описывать явление совершенно особенное, не похожее на ситуацию с диаспорами в других странах. В ЮАР наши бывшие сограждане не склонны собираться в обособленные группки, лелея мечту о “маленькой России”: русских магазинов, школ, тем паче районов нет и не предвидится. Тем не менее наши люди умудряются оставаться нашими из поколения в поколение. Как им это удается?
История эмиграции
Первая крупная волна переселенцев из России выплеснулась на берега Южной Африки в конце XIX века, после того как по миру разнеслась весть об открытии там золотых и алмазных месторождений. В этой части Черного континента и раньше слышалась русская речь, правда, крайне редко: беглые матросы Российской империи не афишировали свое происхождение. Предпочтя двадцати пяти годам военной службы жизнь на краю света, русские мужики бежали с кораблей, прятались в лесах, ждали, пока судно покинет порт. А потом, осознав, что на родине их за дезертирство ждут шпицрутены, и это в лучшем случае, оседали, обзаводились семьями, забывали родную речь. Бывало, правда, тоска по отчизне так истачивала душу, что, завидев позже другой корабль под российским флагом, приходили в порт и безуспешно просились домой. Но то были единицы, не имеющие своей целью сохранение русской самобытной культуры, в итоге они полностью ассимилировались.
Массовая эмиграция началась в царствование Александра III — на фоне еврейских погромов Россию покинули многие тысячи представителей этого народа. В основном уезжали в США, но и на юг Африки тек эмигрантский ручеек. Открытие богатых приисков сулило и российским евреям, и немногочисленным этническим русским шанс наладить безбедную жизнь. Но отдаленное расположение незнакомой страны, с которой Российская империя только начинала налаживать экономические связи, многих отпугивало.
Октябрьская революция подарила Южно-Африканскому Союзу (название нынешней ЮАР с 1910 по 1961 год) следующую волну эмигрантов из России. Правда, прежде чем сойти в порту Кейптауна, наши бывшие соотечественники пытали счастье в Европе. И если жизнь не складывалась, они со всем своим скарбом устремлялись на юг Африки.
В 1930-х годах иммиграционное законодательство там было ужесточено. К тому моменту на нет сошла и золотая лихорадка. Так что количество русских, отваживавшихся искать счастье столь далеко от дома, медленно, но верно начало стремиться к нулю.
К началу Второй мировой войны в крупных городах Южной Африки проживало всего несколько сотен русских, многие из которых быстро ассимилировались и не особо держались за сохранение национального самосознания. Они жадно ловили обрывки вестей, приносимых из Европы и России, но стремительно теряли связь с Родиной и друг другом.
Русскую диаспору ждала бы неминуемая смерть, если бы не события середины прошлого столетия. Эпидемия нацистской чумы погнала в Африку русские семьи из таких стран, как Германия и Франция. В Йоханнесбург и другие города приехали люди, обладающие навыками миграционного быта.
Обустроившись на новом месте, прослезившись над оторванностью горстки русских от других наших общин в мире, беженцы из Европы приступили к объединению русских.
Благодаря стараниям тех, кому по-настоящему хотелось сохранить в себе русское начало, и появилось в 1952 году “Общество русских эмигрантов”. Его организаторы и активные члены старались держаться за традиции, язык, православие. Они верили, что в условиях мягкого южноафриканского климата, конкурируя за рабочие места с потомками англичан и буров, им удастся не выпустить из рук последнюю ниточку, которая связывает с Россией.
Но, увы, дети активистов “Общества русских эмигрантов” в графе “национальность” охотнее ставили “южноафриканец”. Связь с русской культурой постепенно исчезала. В 1973 г. в “Южно-Африканской энциклопедии” русская диаспора страны названа “вымирающей”. Лишь очередной политический передел на “большой земле” не позволил ей окончательно уйти в историю.
В конце 1980-х годов в СССР отчетливо запахло перестройкой, и русские вновь направили миграционные эшелоны в сторону Южной Африки. Ветер перемен с такой силой дул в их паруса, что они не только счастливо добрались до берегов Черного континента, но и легко влились в южноафриканское общество.
Радужная страна, как стали называть ЮАР после конца эры апартеида, с ее мягким климатом, яркой природой, безграничными возможностями для бизнеса, открывшимися с началом стремительного роста экономики, а теперь еще и не столь малочисленной русской общиной…
Ну разве же это не иммиграционный рай?!
Оказалось, не рай. Сейчас в ЮАР легально и полулегально проживает тысяч шесть — максимум восемь русских. Многие планируют покинуть Африку, скопив достаточный капитал.
Русская община в ЮАР обречена на вымирание?
Особенность жизни в ЮАР такова, что хорошо устроиться в этой стране могут лишь иммигранты-индивидуалисты. И так было всегда. Принимая решение обосноваться на Черном континенте, в первую очередь в его самом южном государстве, русский должен понимать, что отныне он сам по себе. В последние годы закон джунглей отсеивает более слабых особенно быстро. Это связано с падением в ЮАР апартеида, ознаменовавшегося приходом к власти черного большинства.
Борис Горелик, эксперт по русскоязычной иммиграции в ЮАР, автор книги “Российская иммиграция в Южной Африке: вчера и сегодня”:
— В настоящее время в южноафриканском обществе четко прослеживается тенденция к наделению большими правами черных граждан. Доходит до того, что предприятия вводят жесткие квоты для приема белых людей. Поэтому русские эмигранты, которые сейчас приезжают в Африку и каким-то образом получают вид на жительство, хотя и это сейчас непросто, сталкиваются с теми же трудностями, что все белое население ЮАР.
Но по большому счету белые по-прежнему зарабатывают намного больше, чем остальные. Большинство русскоязычных иммигрантов живут в отдельных домах, у всех есть прислуга, машины. И даже если у них не очень хорошая работа, они далеко не бедствуют.
Но тут опять же необходимо понимать, что счастливые 99% — это те, кто смог удержаться на неспокойной почве ЮАР. Потому как либо ты нашел хорошую работу, зарабатываешь деньги и живешь комфортно, либо покупаешь билет домой на высланные мамой деньги. Третьего фактически не дано.
Итак, стойкие русские иммигранты: какой они видят ЮАР и в первую очередь свое в ней будущее?
Наши бывшие сограждане, наверное, как ни в одной другой стране мира, здесь в первую очередь ощущают себя белыми. А уже потом славянами, русскими. Потому что конкурировать за рабочие места приходится прежде всего с представителями черного населения. С другой стороны, в этом кроется и большой плюс эмиграции в ЮАР.
Борис Горелик продолжает:
— Для русскоязычных граждан ЮАР — непаханое поле! Здесь наши соотечественники не сталкиваются с предубежденностью по отношению к себе, как во многих других странах, где их много, где они уже поднадоели.
Тем не менее будущее русских в ЮАР весьма неопределенно. Те, кто еще до падения расистского режима успел занять хорошие места в бизнесе, в жизни ЮАР, сейчас процветают. Те же, кто приезжает сейчас, сталкиваются с серьезными трудностями и ограничены в своем росте. Многие русские боятся, что вот пройдет чемпионат мира по футболу (к которому страну всячески причесывают) — и ЮАР превратится в одну из соседних стран, в которые вслед за свободой пришла диктатура и разруха. В этих государствах и белых-то почти не осталось.
Русские в ЮАР делятся на тех, кто больше верит в будущее этой страны, и тех, кто меньше.
Борис Горелик:
— Две основные сложности в ЮАР — поиск работы и преступность. Белые живут за колючей проволокой, большинство домов и квартир подключено к какой-то близлежащей охранной конторе. Так как они в случае опасности приедут тут же, а полиция в ЮАР сильно напоминает нашу — их тоже приходится ждать часа по два.
Но я категорически не хочу, чтобы складывалось впечатление, будто “при белых” все было замечательно, а “при черных” все стало плохо. Это не так. После первых нерасовых выборов и отмены международных санкций против ЮАР экономика страны начала развиваться. Здесь очень широкие возможности для бизнеса!
Русская община сегодня
Современная иммиграция в ЮАР носит в большинстве случаев экономический характер. Приезжающие “новые россияне” не стремятся к контактам с бывшими соотечественниками, живут своей жизнью и общаются по интересам. Однако в последние годы произошла “феминизация” российской эмиграции — основной массой переселенцев стали русские женщины, вышедшие замуж за граждан ЮАР. Эта категория иммигрантов тяжело адаптируется к новой родине, так как вынуждена большую часть времени проводить среди людей иной национальности и общаться на неродном языке.
Именно для тех, кто тоскует по России или надеется когда-нибудь вернуться, в ЮАР существует несколько организованных общин. Но лишь одна из них по-настоящему объединяет русскоязычных иммигрантов. Речь идет о русском православном храме Московского патриархата в честь преподобного Сергия Радонежского, который расположен в Йоханнесбурге.
Настоятель храма протоиерей Иоанн Лапидус оказывает помощь русским не только в религиозном, но и в психологическом плане. Он старается объединить тех, кто хочет сохранить свою национальную идентичность.
В приходском центре при храме люди находят все, что им нужно: общение на русском языке, праздники, веру. При церкви есть воскресная школа для детей, где, в частности, изучается русский язык. Вокруг настоятеля собираются даже люди неверующие.
Отец Иоанн, настоятель храма:
— Количество прихожан невелико, что обусловлено в целом небольшой численностью русскоязычных в ЮАР. На Пасху, Рождество, престольный праздник в храме бывает несколько сотен человек, на обычных воскресных службах — гораздо меньше. Двери храма открыты для всех — вне зависимости от степени воцерковленности, принадлежности к той или иной религиозной традиции или мировоззрению. Принимая во внимание отсутствие иных организованных и специализированных мест общения русскоязычной диаспоры в ЮАР, Сергиевский храм — единственная возможность для человека, оказавшегося далеко от Родины, пообщаться на родном языке, воспользоваться библиотекой, ощутить свою культурную, национальную и духовную связь с Отечеством.
Хотят ли они вернуться?
А теперь — о самом больном. Как уже неоднократно отмечалось, ветер в ЮАР меняет свое направление, и многие белые граждане этой страны подумывают собрать чемоданы и отправиться в другие края.
Неопределенность будущего действует на нервы и русскоязычным иммигрантам. Но после всех препятствий, которые наш человек преодолел в Южной Африке, чтобы получить свою хорошо оплачиваемую работу, дом с сигнализацией и приходящего садовника, так просто он сдаваться не станет.
Впрочем, желающие вернуться в Россию из ЮАР есть. Правда, пока основную массу возвращенцев составляют полулегальные эмигранты, которые, не рассчитав свои силы, на русский авось отправились в Африку, но не смогли устроить свою жизнь. А также горстка переселенцев, страдающих острой формой ностальгии. Тех, кто процветает, на историческую родину не тянет.
Вот что сказали “МК” некоторые из русских эмигрантов.
Евгений Тавьев, доктор наук в области ядерной физики, живет в ЮАР с 1985 года:
— Жизнью и работой я, в общем, доволен, особенно когда встречаюсь и переписываюсь с сокурсниками по университету, оставшимися на постсоветском пространстве. Они живут очень плохо и очень бедно, если работают по специальности.
Мне жаловаться не на что. На работу всегда езжу на машине. В ЮАР для белых не существует общественного транспорта: нет своего автомобиля — будешь сидеть дома безвылазно. Еду нам готовит черная домработница, которая живет в пристройке. Здесь большинство русскоязычных людей живут в домах с участками, у большинства есть садовник.
Сергей Резниченко, горный инженер, в ЮАР с 1996 года:
— Четыре года назад подумывали о возвращении в Россию — временно, на работу (меня интервьюировало несколько компаний на весьма высокие позиции), но не срослось. Теперь я понимаю, что в принципе срастись не могло: Запад есть Запад, Восток есть Восток, и им не сойтись никогда. Сейчас таких возможностей и не ищу. После такой продолжительной жизни за рубежом меняешься сам, и, что важнее, меняется твоя бывшая родина.
Но все-таки наши возвращаются.
Отец Иоанн, настоятель Сергиевского храма в Йоханнесбурге:
— За последние годы наметилась тенденция возвращения в Россию молодежи, родители которых приехали в ЮАР в начале 90-х годов. Это связано с тем, что сейчас в России для молодых людей больше перспектив, чем для их белых сверстников в Южной Африке. Кроме того, существует серьезная проблема с выбором спутника жизни. В ЮАР, где белое население составляет всего 9%, для русскоязычных парней и девушек, имеющих традиционно высокие требования к уровню и качеству семейных отношений, найти подходящего спутника жизни достаточно тяжело.
Но, несмотря на неблагоприятные обстоятельства, отец Иоанн убежден: наличие храма, являющегося сердцем русскоязычной общины в Южно-Африканской Республике, дает надежду на то, что русское присутствие в этом государстве будет сохраняться и приумножаться. И пусть массового притока русскоязычной диаспоры в ЮАР в обозримом будущем не предвидится, индивидуальная эмиграция российских специалистов, а также россиянок, выходящих замуж за южноафриканцев, продолжится. Смогут ли они назвать уже не столь белую страну Черного континента своей родиной или обратятся в посольство РФ с просьбой о помощи в репатриации по программе содействия добровольным переселенцам? Это покажет время.
В любом случае одно остается неизменным — не важно, где и как долго ты живешь: даже в условиях довольно экстремальной южноафриканской иммиграции русский человек остается русским. Вне зависимости от гражданства. И от намерения вернуться в Россию.
