Смешные случаи

— Я сплю, — сказал я.  

— Да мы тебе не помешаем…  

Как, по-вашему, выспался я?


На Арбате, ближе к Смоленской площади, уличный скрипач играет вальс из фильма “Мой ласковый и нежный зверь”. Играет виртуозно.  

Из культурного центра Слободкина после окончания концерта высыпает публика. Две женщины устремляются к скрипачу с такой безумной торопливостью, будто он им родной и они истосковались по нему. Бросают в стоящую перед ним жестяную коробку из-под оливкового масла взнос-пожертвование. В этом их жесте просвечивает вызов, спор, несогласие с кем-то или чем-то.  

— Что за музыка была на концерте? — интересуется скрипач.  

Они — с каким-то даже остервенелым страданием:  

— Да Паганини сплошной…


№1
— В наших местах недавно случай произошел. Пошел мой приятель на медведя. Не рассчитал, израсходовал заряды, не убил. И тут бы его медведь разорвал, но откуда ни возьмись снежная женщина — сломала медведя пополам, спасла бедолагу-охотника, она здоровей медведя раза в полтора, потом взяла моего друга на руки и отнесла к себе. С тех пор не отдает. Делегация ходила от нашего поселкового совета, жена с детьми присоединилась — а снежная баба ни в какую. Очень он ей приглянулся. Жене кошелку с грибами подарила — в качестве компенсации.  

№2
— А у нас случай был. Два неопытных пошли на медведя. Здоровущего. Боялись, позвали с собой третьего, опытного. Он согласился. Пришли, он им, неопытным, велел медведя из берлоги выкуривать, а сам стал ружья заряжать. У него привычка: сперва пули в рот, губами сжать, а уж потом ствол переломить и зарядить. И вот только он в рот ту пули взял, медведь как из берлоги выскочит, как заревет, он от неожиданности пули проглотил.  

Ситуация: ни у кого оружия нет. Те двое на опытного надеялись, а он проглотил. Задрал бы их медведь, но появился снежный человек, вернее, снежная баба, их всех троих к себе унесла. Вот и осталась наша деревня без мужиков.  

— Это, наверно, та же самая баба-то. Она что, одинокая?  

— Какое, у нее теперь гарем…


Я позвонил ему, он сказал, что увидеться со мной не может, потому что болит нога.  

— Наверное, подагра, — сообщил он.  

— Проконсультировался у врача? — спросил я.  

— Я разговаривал с французами, — веско сказал он. — Перечислил симптомы. Они подтвердили: это подагра.  

— А французы — врачи? — уточнил я.  

— Нет, финансисты.  

— Так с какой стати им знать?  

Но переубедить было невозможно.


В троллейбус вошла женщина огромных габаритов. На ее майке красовалась надпись: “Хочешь похудеть? Спроси меня — как?”.


Девочка, вернувшись домой из детского сада:  

— Выхожу замуж за Витю.  

Отец:  

— Очень хорошо. Но у нас только один горшок. Как будете его делить?  

Первое столкновение мечты с суровой действительностью. Девочка передумала создавать семью.


Послушайте, что говорят люди:  

— Моя мама не могла позволить себе ходить по злачным местам. Поэтому я устроил поминки по ней в ресторане. Если правда, что есть жизнь после жизни, пусть посмотрит и порадуется, как мы ее уважительно провожаем. Пусть напоследок еще и в ресторане побывает…


Приятель поставил на машину спутниковую сигнализацию. Она сработала. Показывает: машина вибрирует и находится в движении. Хотя мотор не включен. Перезвонил на пульт: “В чем дело? Что с моей машиной?” А ее погрузили на автопогрузчик и увозят.


Путешествуя в горах, мы решили затеять шашлык. Отара паслась неподалеку.  

— Продай баранью ногу, — попросили мы чабана.  

— Возьмите целого, — лениво протянул он.  

— Нам целый не нужен.  

— Возьмите целого, — повторил он.  

— Не съедим. Пропадет. Жалко добро переводить.  

— А мне куда? У меня их вон сколько.  

— Тогда совсем не надо, — решили мы.  

Он взмолился:  

— Возьмите двух даром.  

— ???  

— Возьмите, сделайте услугу.  

Мы обменялись между собой взглядами, выражавшими крайнее недоумение и полное непонимание.  

— Буря была, — сказал чабан. — Сто двадцать баранов погибли. В ущелье побежали и разбились. Ужасная история.  

— Так зачем нам еще двух отдаешь?  

— Эх, — покачал головой чабан. — Ничего не поняли. Сто баранов я продал. Пять действительно погибли. А куда оставшихся пятнадцать девать?