Вообще это очень красиво — Большая Никитская, отмытая дождем от снега, когда весь центр еще не заперт в автомобильной пробке. Именно здесь, в храме у Никитских Ворот, вчера отпевали актера.
Вдоль ограды, через каждые десять метров, стоят милиционеры. На вопрос, зачем столько, молодой лейтенант коротко отвечает: “Так надо”. То ли почетный караул, то ли меры предосторожности. У центрального входа, рядом с расписанием литургий на март, — крупными буквами объявление: “Запрещается аудио-, фото- и видеозапись”. Об этом попросили родственники Влада.
Фото: Сергей Иванов
По их же воле в храм пускают только ближайших друзей покойного. У калитки стоит его отец, Борис Сергеевич, и лично говорит, кого следует пустить. Среди первых, прошедших внутрь, — четвертая жена Влада, Дарья Михайлова, и та женщина, которую не раз видели с Владом в последнее время, — Анастасия Шипулина. Проходят Владимир Гостюхин, Вилле Хаапасало, Аркадий Инин, Егор Бероев с женой, Сергей Маковецкий, Валерий Николаев, Яна Поплавская, Сергей Гармаш, Андрей Соколов... Друзья Влада вскоре полностью заполняют небольшой храм.
В это время простые люди, пришедшие проститься с актером, мокнут под снегом с дождем и обсуждают обстоятельства смерти Галкина. “Мне 31 сейчас, а ему 38. Что же, еще семь лет, и все?..” — спрашивает сам себя кто-то из толпы. Останавливаются автомобили, водители открывают окна, спрашивают: “Что случилось?” Вдоль улицы слышны протяжные автомобильные гудки. Водители тоже хотят проститься...
Наконец, калитка открывается. Любовь Толкалина выходит, кажется, не замечая людей вокруг, и что-то говорит по телефону. Алексей Серебряков отошел на проезжую часть, закуривает. Руки у него дрожат, сигарету он приканчивает за считаные секунды.
Траурный катафалк люди с охапками красных гвоздик провожают аплодисментами.
Следующий кадр — церемониальный зал Троекуровского кладбища №1. С черного входа подъезжают катафалк и ритуальный автобус с родственниками. Борис Галкин смотрит за тем, как в зал вносят деревянный крест и венки. Самые первые — от мамы и папы, а также от друга Бориса Сергеевича, Игоря Костенко, который как раз и присматривал за Владом в последнее время по просьбе его родителей.
Рядом с церемониальным залом дежурят три кареты “скорой помощи”. Ждет своего часа почетный караул. Внутри располагается гроб, покрытый триколором российского флага. Рядом — сразу три фотографии Галкина, перетянутые траурными лентами. На одной из них он в образе своего героя из сериала “Спецназ”. На другой — с большой коробкой в праздничной обертке в руках, как будто в самый счастливый день рождения. На третьей — он рядом с деревом, смотрит вдаль... Под фотографиями — корзины с цветами. На одной лежит десантный голубой берет.
...Борис Галкин стоит у самого гроба. Не отнимает телефона от уха — постоянно отдает новые и новые распоряжения. Сдержанно принимает соболезнования. Вслед за поклонниками Влада, для которых был организован автобус от храма до кладбища, самостоятельно приехали Георгий Мартиросьян, Игорь Петренко, Анна Ардова. В зале стоит микрофон, но никто к нему не подходит. Люди не хотят говорить. Или не могут. Все и так понятно. Тишину нарушает только священник, который обращается к родителям актера:
“Закончилась его жизнь временная и началась жизнь вечная”.
