С «корабля» в камеру
20 апреля 2013 года в реанимационном отделении клиники №1 ГОБУЗ «Центральная городская клиническая больница» Великого Новгорода скоропостижно скончался 74-летний житель Новгородского района Валентин Иванов, поступивший в учреждение двумя днями ранее с гиповолемией (обезвоживанием) и подозрением на острый панкреатит. Помимо этого у почившего был еще ряд тяжелейших заболеваний, включая онкологию.
По заключению судмедэкспертов, смерть Иванова наступила от черепно-мозговой травмы, причем удары в область головы были нанесены ему не менее чем за 24–48 часов до смерти, то есть теоретически в то время, когда он уже мог находиться на территории лечебного учреждения.
Пока материалы экспертизы совершали свой оборот по правоохранительной системе, наступил август. Тогда-то и нагрянули в больницу с проверкой следователи. Под подозрением оказались все, кто имел доступ к больному, и прежде всего дежурные смены, работавшие с 18 по 20 апреля, а это 15 человек.
За месяц опросили всех, за исключением медбрата, студента пятого курса Новгородского мединститута Станислава Чириманова, который как раз дежурил в день поступления Валентина Иванова, — в августе молодой человек отдыхал на море и знать не знал ни о каких проверках. 1 сентября он вернулся к себе на квартиру в Великий Новгород и даже вещи распаковать не успел, как был под белы рученьки подхвачен сотрудниками полиции и отвезен в отдел.
Затем была долгая (по словам самого Чириманова, шестичасовая) беседа, в ходе которой он признался, что нанес «два или три удара» по голове пациента на почве внезапно возникших неприязненных отношений (по версии следствия, ударов было четыре). Чириманов поставил подпись под текстом своей явки с повинной. Под стражу Станислава заключать не стали, оставив до суда на свободе. Он даже продолжил работать в том же отделении. Позже молодой человек, наняв себе другого адвоката, от своих показаний отказался.
На днях Новгородский районный суд приговорил Чириманова к 9 годам колонии строгого режима, признав его виновным по статье УК РФ «Причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее впоследствии смерть». Причем с отягчающим обстоятельством — причинение вреда лицу, заведомо находящемуся в беспомощном состоянии. В тот же день адвокат Чириманова подал предварительную апелляцию.
Кажется, все тут очевидно. Даже торжество справедливости, наказавшей злодея. Однако дьявол себе не изменяет, по-прежнему скрываясь в деталях. И по мере углубления в них очевидное в этой истории становится все более зыбким и все менее убедительным.
Сор из избы
Деталь первая — Валентин Иванов был отцом мирового судьи судебного участка №36 Новгородского судебного района Новгородской области. Почему мы делаем на этом акцент? Ровно потому, что и сопровождавшие дедушку родственники известили вечером 18 апреля об этом сотрудников реанимационной бригады больницы №1, принимавших пациента. И смотрели за ним в те неполных два дня, что он провел там, как говорится, не в два — в четыре глаза. Не только завотделением, а сам завклиникой наведывался к нему в палату.
«При поступлении никаких гематом, телесных повреждений у Валентина Иванова не было», — вспоминает дежуривший в той смене врач-реаниматолог Алексей Антоненков. Однако тяжелейшая онкопатология и букет сопутствующих заболеваний давали о себе знать — всю ночь старик надрывно стонал и, наверное, мог бы вызвать раздражение у кого угодно. Но Чириманову, проработавшему в реанимационном отделении на тот момент около двух лет, к таким стонам в общем-то было не привыкать. И вдруг — «внезапно возникшая неприязнь»...
Деталь вторая — субдуральная гематома (объемное скопление крови, вызывающее сдавливание головного мозга), диагностированная у Валентина Иванова при вскрытии. Но и тут все не так однозначно. Коллега Чириманова, заведующая нейрореанимацией клиники №1 Великого Новгорода Анна Самойлова, не исключает, что пациент уже мог поступить в больницу с этой гематомой.
«У пожилых людей, особенно злоупотребляющих алкоголем, субдуральные гематомы иногда имеют хроническую форму, при этом внешне никак не проявляясь, — объясняет Анна. — Человек может жить и здравствовать с такой гематомой, если она у него инкапсулировалась. В озвученных на суде показаниях врача-патологоанатома говорилось, что нельзя со 100%-ной уверенностью сказать о времени образования данной гематомы у пациента. Травма, сформировавшая ее, могла быть получена и полгода назад. При этом Иванов мог умереть совсем не из-за этого».
Но суд принял во внимание выводы судмедэкспертизы о том, что повреждение головы, ставшее причиной смерти, было получено именно за 24–48 часов до летального исхода.
— От чего же тогда мог умереть Валентин Иванов? — спрашиваю у Анны.
— Да элементарно от истощения! От алкоголизации на фоне раковой интоксикации.
И тут мы переходим к третьей детали.
«Дедушка был госпитализирован по настоянию соседей, навещавших его. Они нам рассказывали, что полтора месяца Иванов лежал в своем доме в деревне Белая Гора предоставленный сам себе, почти не ел, но при этом выпивал. К нему, правда, заглядывал племянник, с которым, если верить местным жителям, старик периодически ссорился, — рассказывает Анна. — Наконец Валентина Иванова увезли сначала в районную больницу, а через несколько дней как тяжелобольного к нам».
Правда или оговор?
Деталь четвертая: Стасу сказали, что если он не подпишет явку с повинной, то его арестуют. Про это коллеги Чириманова говорят постоянно (с его, естественно, слов). В медбрата тыкали посмертными фотографиями Иванова и заключением экспертизы и намекали, что если он подпишет явку с повинной — его выпустят под подписку до суда. Адвокат Евгений Хейфец также цитирует своего подзащитного. Ему сказали: «Всё, кроме тебя некому». И он подписал явку с повинной. Поймите: вопрос не в том, что Иванов умер от побоев, а в том, кто это сделал. Никаких железных доказательств и вообще доказательств, кроме признания моего подзащитного, в деле нет».
Существовало, правда, на этапе следствия показание другого медбрата, дежурившего в ту же ночь, что утром он якобы заметил у Иванова разбитую переносицу. Но на суде он подтверждать свои слова не стал. Более того, в истории болезни пациента нигде это не отражено, а ведь осматривали его не меньше трех раз в день и тщательно. Но суд сделал вывод, что врачи, наблюдавшие Иванова каждый по своему профилю, все как один добросовестно заблуждаются в том, что на его лице не было следов от побоев.
«Поверьте, никаких повреждений на лице действительно не было, — убеждает меня Алексей Антоненков. — И потом, даже если допустить, что кто-то решил ударить пациента, то с учетом мягкой подушки с какой силой он должен был бить? Тут кулаком не справишься — надо ударить кирпичом, не иначе».
Деталь пятая: заявленные адвокатом Хейфецем ходатайства о повторной и дополнительной судебно-медицинских экспертизах были отклонены. Зато по иронии судьбы зал заседаний, где слушалось дело, находился этажом ниже кабинета потерпевшего по делу, судьи Геннадия Иванова. Закон тут никак не нарушается, но, возможно, это главный нюанс в истории с Чиримановым?
Что написано пером...
Все два часа, что шло оглашение приговора, 29-летний Стас Чириманов плакал. Простой парень из провинциального новгородского городка Окуловки со школьной скамьи, по словам его родной тетки Веры Александровны, грезивший работой доктора, поступил в институт на факультет «лечебное дело» и с 2009 года работал в больнице, сначала в приемном, а с 2011 года в самом сложном, реанимационном отделении.
В вину Чириманова те, кто его знает, не верят.
«Стас — энергетически ценный человек для такой работы, очень коммуникабельный и теплый, эмоциональный, отзывчивый, добродушный. Его терпеливое и мягкое отношение к пациентам не раз ставилось начальством в пример другим молодым сотрудникам. Но при этом Стас — слишком уж мягкий. Его застали врасплох, и он дал слабину, оговорил себя, — выражает коллегиальное мнение медсестра Ольга Аксенова. — А ведь на месте Стаса мог оказаться любой из нас. Следователи нам намекали, что кто-то будет сидеть по этому делу все равно».
Руководитель следственного отдела по городу Великий Новгород Павел Иванов (отнюдь не родственник, а однофамилец судьи Иванова) с нетерпением ждет вступления решения суда в законную силу, которое поставит точку в этом деле.
На период расследования уголовного дела Павел Иванов выполнял функции первого зама руководителя следственного отдела и функции надзора за следствием. Непосредственно следователем был Сергей Корнеев.
— Но вы не сможете с ним пообщаться, так как он находится в служебной командировке в Крыму, из которой, наверное, не вернется по месту службы, — любезно сообщает мне Павел Иванов и тут же предусмотрительно добавляет: — Но это никак не связано с данным уголовным делом. Хочу со своей стороны также заверить, что Чириманов не пал невинной жертвой сговора кого-то с кем-то в связи с тем, что отец погибшего случайно оказался мировым судьей. Кстати, изначально о том, что сын Валентина Иванова — мировой судья, даже мы не знали. Геннадий Иванов не афишировал свою должность, чтобы не сочли потом, что он педалировал принятие каких-то процессуальных решений. 1 сентября 2013 года в УМВД России по городу Великий Новгород была зарегистрирована явка с повинной Станислава Чириманова. 2 сентября 2013 года Чириманов был допрошен с адвокатом в качестве подозреваемого и дал развернутые признательные показания. Все, что Чириманов говорит сейчас, это его способ защиты от уголовного преследования.
Корреспондент «МК» хотел поговорить и с потерпевшим, теперь уже судьей Новгородского районного суда Геннадием Ивановым, но тот через своего секретаря передал, что не намерен общаться с прессой.
Зато с корреспондентом «МК» согласился пообщаться Юрий Пиголкин — член-корреспондент РАН, профессор, доктор медицинских наук, заслуженный врач РФ, судебно-медицинский эксперт высшей квалификационной категории. По нашей просьбе он изучил материалы судебно-медицинского исследования и заключение, сделанное по факту вскрытия трупа Валентина Иванова.
«Можно предположить, что причина смерти Иванова — цереброваскулярная болезнь, осложнившаяся разрывом сосуда и формированием субдуральной гематомы. Морфологическими проявлениями цереброваскулярной болезни являются атеросклероз сосудов головного мозга и гипертоническая болезнь.
Появилась гематома более чем за двое-четверо суток до смерти, ближе к четвертым суткам. В заключении эксперта имеется неправильная интерпретация результатов вскрытия и данных гистологического исследования, которые оказали влияние на формирование выводов заключения. Выводы заключения не соответствуют описанной при вскрытии картине: в судебно-медицинском диагнозе указан «ушиб мозга», а в исследовании трупа и результатах гистологического исследования каких-либо данных за «ушиб мозга» не имеется. О сомнительности выставленного диагноза, что причиной смерти стала закрытая тупая травма головы, свидетельствует также отсутствие повреждений костей черепа, ушиба головного мозга, возможное наличие какой-либо интоксикации (что может быть результатом нарушения жизненно важных функций организма, например функции печени, почек; результатом злоупотребления алкоголем и т.д.). Все это произошло на фоне онкопатологии.
Учитывая отмеченные дефекты при оформлении заключения эксперта, в результате которых не удалось провести достаточно четкую границу между травматической и нетравматической природой субдурального кровоизлияния, можно говорить о необходимости проведения повторной комиссионной судебно-медицинской экспертизы».
То есть черепно-мозговой травмы, по-видимому, и не было. А приговор — есть!
Реквием по мечте
Коллеги Стаса, выслушав приговор со священным ужасом, стали действовать. Составили онлайн-петицию с просьбой пересмотреть это уголовное дело и отправили ее в Следственный комитет РФ, в Генпрокуратуру и Следственное управление СК по Новгородской области. «Считаем, что доказательств собрано недостаточно. Следствие вполне могло быть пристрастным», — сообщают авторы петиции.
Те, кто встал на сторону Чириманова, искренне не понимают, почему пермский врач-анестезиолог, избивший перенесшего операцию на сердце пациента (и этот момент был зафиксирован видеокамерой!), получил пять месяцев исправительных работ и штраф в 100 тысяч, а Стас, все доказательства против которого базируются по преимуществу на его, возможно, не совсем добровольном признании, от которого он впоследствии отказался, и на выводах судмедэкспертов о времени нанесения черепно-мозговой травмы, должен провести девять (!) лет в колонии строгого режима?
На своей странице «вКонтакте» Чириманов указал среди любимых фильмов культовый фильм Даррена Аронофски «Реквием по мечте». Название фильма вполне точно характеризует то, что происходит теперь в жизни провинциального паренька Чириманова, так мечтавшего стать врачом-реаниматологом и помогать людям...
