Школа села Красный Курган в Карачаево-Черкесской республике “прославилась” на всю Россию. Еще бы, 17 учеников 7-го “А” после трех месяцев учебы слегли со странной болезнью. Корреспондент “МК” отправился на место происшествия и попытался разобраться, что же произошло с детьми.
Первая беда пришла в школу в Красном Кургане весной 2006 года.
— Обвалился потолок, по стенам пошла трещина! Заниматься в таком здании было нельзя, — говорят наперебой мамы учеников. Они окружили меня в небольшом коридорчике районной поликлиники. Мамы, мягко говоря, на взводе: их пригласили в больницу к 9 утра вместе с детьми, чтобы те сдали кровь на анализ. Уже далеко за полдень, но детей до сих пор не приняли. Не до них…
Когда обрушилось здание, срочно начали подбирать новое помещение для обучения. Старшие и средние классы “поселили” в доме, где еще 10 лет назад располагался институт нефти и газа. В бывшей лаборатории, где в свое время проводились эксперименты, обосновался и 7-й “А”. Неприятный запах, витавший в малюсенькой комнатке, поначалу никого не смутил. Сентябрь и октябрь прошли как обычно. А в ноябре родители начали обращать внимание на то, что ученики седьмого класса ведут себя необычно.
— На моем сыне, что называется, лежит весь дом. Они с братом и убирают, и готовят, — говорит мама Хусейна (мальчик сидит тут же, на скамейке, он только что на моих глазах чуть не упал в обморок и теперь очень бледен). — И вдруг Хусейн говорит: голова болит, и спать все время хочется. Я, если честно, даже кричать на него начала. Что это такое: все время плохо себя чувствует?! Спасибо бабушке, которая жестко сказала: немедленно к врачу.
Поселковый врач Зухра Халитовна (золотой человек! — говорят о ней в Красном Кургане) обратила внимание, что все ученики 7-го “А” слегли практически в одно и то же время. В середине декабря никто из них уже не мог ходить в школу. Результаты анализов, сделанных в Черкесске, вызвали серьезные опасения — лейкопения, интоксикация крови.
* * *
Миниатюрное помещение класса. Как здесь могли разместиться 17 человек? Вместо надписи “7 “А” теперь здесь красуется табличка “Учительская”. Учителя на словах не верят, что с комнатой что-то не так, но стараются лишний раз сюда не заходить.
Под потолком — огромная труба-вытяжка. Что она “вытягивала”, пока не понятно. Мамы утверждают, что в лаборатории некогда производились эксперименты с ядохимикатами, но директор школы и чиновники с этим не согласны. За 10 минут пребывания в комнате особо резкого запаха я не ощутил (хотя какой-то химический аромат в воздухе, несомненно, присутствовал), головокружения и тошноты — тоже не было. Но ведь дети проводили здесь не меньше пяти часов в день!
— Сейчас действительно нет особого запаха. Комната постоянно проветривается. Открыто окно и дверь, — говорит Фатима Байчурова, мама одного из учеников. — Но нам непонятно, как вообще разрешили детям учиться в этих помещениях!
Глава санэпиднадзора Малокарачаевского округа КЧР Саларали Саркитов лишь разводит руками, когда я задаю ему этот вопрос.
— Когда решалось, куда распределить учеников разрушившейся школы, я предложил помещение бывшего санатория. Однако меня никто не послушал. А об открытии школы в помещении бывшего института я узнал постфактум, своего разрешения на это не давал. Мы проводили разные экспертизы, но ничего опасного не нашли. Может быть, там проводились опыты с веществами, которые мы просто не в состоянии определить?
А вот экспертиза, которую по заказу родителей произвела независимая лаборатория, показала, что в мазке с вентиляционной трубы обнаружено 35 химических элементов таблицы Менделеева. Среди которых: кобальт, молибден, цинк, мышьяк, стронций, ртуть, барий и многие другие.
Встревожен и декан Российского государственного университета имени Губкина Филиппов. Вот цитата из его письма: “В связи с вашим запросом сообщаю, что в 1985 году в химических лабораториях УМЦ РГУ им. Губкина эксплуатировались приборы физико-химической лаборатории… Возможно, имело место проливание металлической ртути и ее депонирование в помещении здания химического корпуса…” Далее Филиппов сообщает, что готов выслать специалистов для окончательной проверки помещений школы.
— Но никто их не вызывает! — говорят мне мамы. — А когда мы настаиваем на этом, то глава местной администрации кричит на нас и заявляет, что это мы, инвалидки, родили больных детей! Пока нами не заинтересовалась пресса, на нас вообще никто не обращал внимания!
* * *
Заместитель председателя правительства КЧР, министр здравоохранения и курортов Умар Кабчаев (сам бывший педиатр), лично прибыл в поликлинику успокаивать родителей.
— Я развиваюсь! Я читаю монографии перед сном, — нервно говорил он. — Диагноз, поставленный вам ранее, — неправильный! (“МК” уже писал, что у детей обнаружена лейкопения. — В.З.) Ваша врач в селе — полный ноль! И мы будем разбираться с теми, кто поставил такой непрофессиональный диагноз!
По версии Кабчаева, случай абсолютно банальный.
— Дети сидели в маленьком непроветриваемом помещении, — говорит он. — Там жарко, душно, они потели, а потом выбегали на улицу — и тут же простужались. У них обыкновенная ОРВИ!
Именно такой диагноз ставят теперь все врачи. Никаких изменений в крови.
— А откуда тогда у наших детей патологии? Их ведь у всех обнаружили! — не унимаются мамы.
— Ваших детей изначально неправильно лечили! — рубит сплеча министр. — Как только они родились, акушеры уже сделали ошибки, я в этом уверен. Я теперь буду со всем этим разбираться сам.
Между тем медицинские карты учеников изъяты прокуратурой, учителя скрывают свое неважное самочувствие, и главное — болеют дети не только из 7-го “А”!
Карачаево-Черкесия
