— Алиса Петровна, мы уже привыкли к тому, что современные женщины не уступают мужчинам ни в образовании, ни в карьере, а нередко даже и опережают сильный пол. На “кровной ниве” есть какие-то перемены? Известно, что раньше чаще все же мужчины делились кровью.
— Действительно, в Советском Союзе почему-то чаще сдавали кровь мужчины. Сейчас — поровну: фифти-фифти. Лично меня это удивляет.
— А кто по профессии чаще сдает: гуманитарии или технари?
— Интеллигенция чаще активизируется в экстремальной ситуации. Когда что-то случается, интеллигенция — впереди. Именно служащие, люди образованные, в огромном количестве приходят на станции переливания крови. В обычной жизни интеллигенция менее активна, зато чаще приходят рабочие. Не могу понять, почему так. Трудно объяснить: может, до интеллигенции быстрее доходят призывы SОS. А возможно, это связано с занятостью. И за денежную компенсацию чаще сдают кровь люди, конечно, небогатые, в том числе и студенты.
— В целом кого больше: платных или бесплатных доноров?
— Сегодня — тоже почти одинаковое количество. Например, по итогам за первое полугодие 2009 года по нашей городской станции переливания крови платных — 50,9%, безвозмездных — 49%. Вообще в последние 20 лет всегда было больше платных. В советское время — больше безвозмездных. Для нас вообще-то не это главное. Важнее — кадровые доноры, которые сдают кровь регулярно. Мы за ними наблюдаем, чтобы обеспечить безопасность и их здоровья, и здоровья реципиентов.
— Алиса Петровна, а чем отличается здоровье сегодняшнего донора? Какие новые заболевания появились?
— Новые заболевания не появились. Гепатит С является превалирующим среди инфекционных патологий. До 1990 года мы и не знали, что такое гепатит С. С этого времени только начали его выявлять. Просто не находили антитела. И вдруг у потенциальных доноров начали расти заболевания печени. Мы обратились в 1-ю инфекционную больницу, специалисты приехали к нам, стали разбираться, обследовать доноров. Тогда еще не было даже маркеров на гепатит С. И сыворотку наших доноров возили в Америку и Японию на исследования. Оттуда по телефону нам передавали результаты. Это был всего лишь 1990 год. Теперь все это в лучшем виде делается у нас, в России.
— Есть ли новые заболевания, которые вас — работника донорской службы — особенно беспокоят?
— Что сильно беспокоит, так это — туберкулез (конечно, далеко не новое заболевание). Хотя в советское время он уже был большой редкостью. Теперь замечаю: некоторые наши доноры вдруг перестали давать кровь — оказывается, заболели туберкулезом. Если при обследовании его выявляем, человек кровь уже не сдает. К сожалению, в России наметился рост туберкулеза. По какой причине, мы, правда, пока не знаем.
Беспокоит и ВИЧ-инфекция (о ней мы узнали раньше, чем даже о гепатите С). Помню, накануне Олимпиады 1980 года нам начали рассказывать про ВИЧ-инфекцию. И мы стали проверять кровь на этот вирус. (До этого даже понятия не имели о нем и, естественно, не проверяли кровь на ВИЧ). Кстати, и инфекции как таковой не было. Потом появились единичные случаи, затем все больше и больше. Увы, сегодня число выявляемых ВИЧ-инфицированных не уменьшается.
— А есть ли заболевания, которых сегодня уже нет, исчезли?
— Меньше стало сифилиса. Количество таких заболеваний значительно снизилось. Кстати, за рубежом сифилис не является противопоказанием к донорству. У нас является.
— Что еще можно проследить, имея такую обширную объединенную информационную базу по городу?
— Если речь идет о конкретном доноре, можем выдать практически всю информацию о его здоровье и о количестве его донаций. (Кстати, у нас есть доноры, которые сдавали плазму 200 и более раз). А вообще тестируем больше инфекций, которые передаются с кровью (гепатиты В и С, ВИЧ-инфекцию, сифилис). Большой объем информации мы получаем также из городского отдела регистрации заболеваний, в том числе — по малярии, по другим вирусным гепатитам, которые пока не можем определить, по туберкулезу, по каким-то инфекциям, которые возникают эндемически.
— Алиса Петровна, а почему вы не берете кровь у иностранцев?
— Нам часто задают этот вопрос: “Почему в Москве не могут сдавать кровь доноры из других государств?” Дело в том, что мы не имеем права у иностранцев брать кровь, это должны быть только граждане России. Нас обвиняют даже, что мы нарушаем права человека. Но ведь мы должны соблюдать права не только донора-человека, но и права того, кому будет переливаться эта кровь. Поэтому мы и берем кровь только у доноров Москвы и Московской области, о чьем здоровье мы располагаем информацией и можем ее проверить. А значит — гарантировать безопасность больных, получающих переливание крови или ее компонентов.
На каждого донора мы заводим первичную карту, где указаны паспортные данные, дата регистрации, дата последней донации, место сдачи крови, тип донора (кадровый, безвозмездный). В дальнейшем регистрируется группа крови, резус-принадлежность. Если есть отводы у донора, эти сведения тоже вносятся в карту в графу “противопоказания к донорству”. Если такую карту взять в руки, можно узнать еще и какой лаборант делал анализ крови (его фамилия тоже вносится в карту). Более того, сотрудник несет ответственность за достоверность информации. В карте есть графа “примечания”, куда вносятся и другие данные: какие справки человек представил, награжден ли званием почетного, сколько у него кроводач. В карточке есть также предыстория донора. Мы открываем карточку и видим, что с донором было и что стало на сегодняшний день. Это очень важная информация. Таких данных об иностранцах у нас нет.
— Есть ли москвичи, уже получившие звание почетного донора Москвы после постановления правительства города о поддержке донорства?
— Пока есть только утвержденные списки таких доноров, но удостоверения они еще не получили. Считаю, награждение нагрудным знаком “Почетный донор Москвы” и предоставляемые в связи с этим льготы, сыграют свою положительную роль в развитии донорства в столице.
— Есть ли у вас доноры, которые побывали в “горячих точках” России?
— Такой информации нет, нас интересует только здоровье человека. И ограничения по возрасту для дачи крови теперь сняты. В нашей базе — 2 миллиона “бумажных” носителей и 2 миллиона “электронных” — это учетные данные с 1956 года.
— И сколько из них “живых душ”?
— Мы не занимаемся анализом этой информации. Многие приходят (сущие божьи одуванчики, которые в свое время не оформили звание почетного), чтобы получить сведения о себе. Ведь в СССР почетным донорам никаких материальных благ не полагалось. Вручали только огромный знак, который было даже носить неприлично. А сейчас люди хотят иметь не только значок, но и получать льготы. Сегодня почетный донор России ежемесячно получает 706 рублей (начали платить с 2005 года). Это достаточно приличная сумма, плюс льготы за проезд, за коммунальные услуги. Причем эта сумма постоянно индексируется. До 2005-го платили 6000 рублей в год.
