Но и без донорской крови тут не обошлось. Вообще без запаса крови невозможно себе представить не только такого рода эксклюзивную операцию, но и спасение человека, получившего ранение, травму в автоаварии либо ожог. А таких пострадавших в огромном мегаполисе сюда доставляют каждый день.
Что означает кровь в повседневной жизни Склифа? Вопрос заведующей отделением клинической и производственной трансфузиологии НИИ скорой помощи им. Н.В.Склифосовского, кандидату медицинских наук и почетному донору России Елене КОБЗЕВОЙ.
— Елена Николаевна, случай с пересадкой донорского сердца, надо полагать, тоже не обошелся без вашего участия. В чем заключалась помощь специалистов-трансфузиологов?
— Мы присутствовали и на этой операции. Необходимо было, во-первых, заполнить аппарат искусственного обращения крови на период операции. Во-вторых, собрать у пациента его собственную кровь из раны, чтобы ему же ее и вернуть. Это очень важная процедура. Кровь пациента особенно ценна, она не требует специального подбора, как при донорской: не нужно искать донора, подбирать группу крови, другие параметры. Во время этой операции, как всегда, понадобилось еще и около 4 литров плазмы, хотя кровопотеря была и не очень большая. Но с помощью донорской крови мы всегда готовы восполнить пациенту необходимые компоненты, в том числе гемоглобин, если случается его снижение. Донорская кровь у нас всегда наготове. На всякий случай.
Операция прошла удачно, длилась она около 6 часов. Пациент — молодой москвич 27 лет. Перенесенный грипп дал осложнение на сердечную мышцу. К нам больной поступил с острой сердечной недостаточностью. И находился в институте более полугода на лечении. И вот месяц назад появилась возможность пересадить ему донорское сердце — тоже от молодого погибшего человека.
Сейчас больной с донорским сердцем в груди находится в отделении на послеоперационной реабилитации. Он уже ходит. Одновременно от этого же донора другому пациенту была пересажена печень (тоже требовалась донорская кровь — и мы ее обеспечили).
У нас очень хорошие хирурги, и немаловажно, что высокая хирургия подняла на достаточно высокий уровень в институте и службу крови. Поскольку при таких операциях всегда нужны различные препараты и компоненты крови, без них и трансфузиологов ни одна операция не обходится. Вообще, в Склифе каждый день нужна кровь — в ней нуждаются примерно 40% из поступающих больных.
Кровь в лечебной практике Склифа — это спасение.
Всегда есть заявки на компоненты и препараты крови, и мы обязаны их обеспечить. Иногда они так и остаются про запас, потому что могут и не пригодиться.
Справка “МК”
В Склифе уже сделано более 120 трансплантаций печени, причем операции выполнены на таком уровне, что люди живут полноценной жизнью и даже рожают детей.
— Елена Николаевна, насколько мне известно, в институте вы работаете почти четверть века и в течение 20 лет, по сути, со дня организации, возглавляете отделение трансфузиологии. Всегда ли удается быстро подобрать нужные пациенту, совместимые компоненты крови? Ведь к вам везут со всего города самых тяжелых больных, кому экстренно нужна помощь.
— Ситуации, конечно, бывают разные. В течение суток к нам привозят минимум 3—4 человека только с огнестрельными либо ножевыми ранениями. А также с тяжелой сочетанной травмой после автоаварий. И очень важно, чтобы при оказании медицинской помощи больному в нужный момент было достаточно конкретных компонентов крови. Именно для этого пациента мы и подбираем подходящие компоненты, совместимые не только по группе крови и резус-фактору, но и по другим антигенам. А чтобы каждому пострадавшему подобрать именно по его показаниям необходимые компоненты и препараты крови, нужно иметь ее большой объем. В нашем деле объем, как говорится, имеет значение. Только при этом условии мы сможем гарантировать лечение без каких-то осложнений и обеспечить пациенту не только инфекционную, но и иммунологическую безопасность.
Особенно много компонентов крови и плазмы требуется в период экстремальных ситуаций. Вспомнить хотя бы взрыв на Пушкинской, когда к нам везли много пострадавших. Именно в этот день к нам пришло и огромное количество желающих сдать кровь. Были большие очереди. Но, к сожалению, люди не всегда понимают, что кровь нужна не только во время экстремальных ситуаций, а каждый день.
Справка “МК”
Раньше только одному пациенту при трансплантации печени требовалось 10 доз (по 250 мл) эритроцитной массы и 20 доз (по 250 мл) плазмы. Теперь как максимум требуется всего несколько доз эритроцитов и 2—3 л плазмы.
— Какие еще функции кроме донорской возложены на отделение трансфузиологии Склифа сегодня?
— Это отделение производственной, клинической трансфузиологии и гравитационной хирургии крови. Каждое из этих направлений важно, несет определенные функции. Производственное отделение заготавливает как цельную кровь (затем перерабатывая ее на компоненты), так и отдельные компоненты крови: плазму, тромбоциты и др. Клиническое отделение использует эти компоненты, консультирует больных. Задача гравитационной хирургии крови — собрать из раны пациента его собственную кровь, переработать с помощью специальных аппаратов спасателей клеток и возвратить эти клетки обратно в русло крови этого больного. Цель — спасение пострадавшего его же кровью. Эта кровесберегающая технология при хирургических вмешательствах в нашем институте используется достаточно широко.
— Елена Николаевна, насколько мне известно, вы и сами — почетный донор России.
— Да, у меня более 120 плазмодач.
— Но вы еще и организатор сбора донорской крови для потребностей института. На ваш взгляд, какие мотивы чаще движут людьми, когда они направляются в Склиф сдавать кровь? Благородные (помочь безвозмездно пострадавшим людям) или корыстные (ради денег)? Сегодня, как видим, донорство все более активно развивается.
— Думаю, на такую активность в первую очередь повлияли введенные Москвой льготы как кадровым донорам, так и безвозмездным. Основной наш контингент — это родственники пациентов, попавших в Склиф на лечение. Родные приходят сдавать кровь, когда с их близкими или друзьями случается какая-то беда. Если всех наших безвозмездных доноров взять за 100%, то 50% из них будут родственные доноры, которые приходят к нам сами, и 50% — “по зову души”. Есть и такие, кто использует донорство как возможность регулярно и бесплатно обследоваться у специалистов. Кому-то, например, нужны данные по своей группе крови при получении водительских прав (они сдают кровь безвозмездно), кому-то просто хочется проверить состояние своего здоровья.
— Вы много лет работаете с донорами. Что они получают взамен за сданную кровь? И что, на ваш взгляд, могли бы получать? Достаточно ли предусмотренных льгот?
— Если это кадровые доноры, они имеют возможность постоянно наблюдать за своим здоровьем с помощью специалистов, регулярно обследоваться. Кадровых сейчас у нас около 800 человек. Это доноры, которые регулярно сдают плазму: каждые две недели — по 600—650 мл. Если донор хрупкий (в основном это женщины), то берем только 500 мл — в зависимости от роста и веса человека. А кровь сдают каждые два месяца.
Если человек к нам пришел первый раз, он заполняет анкету, потом беседует с доктором и идет на обследование. Первичным мы обязательно определяем группу крови и уровень гемоглобина. По результатам обследований они допускаются (или нет) до сдачи крови. Что касается доноров плазмы (кадровых доноров), у них обязательно делаем биохимический анализ крови, полный клинический анализ на инфекции: антитела к ВИЧ, к гепатиту С, антиген гепатита В и носители других инфекций. Если человек здоров, он допускается к сдаче крови.
Все безвозмездные доноры получают денежную компенсацию за обед — 500 рублей; справку — освобождение от работы в день сдачи крови и дополнительный день отдыха, который может использоваться во время отпуска или в любое другое время. Студенты этот день, как правило, приберегают к сессии.
Если донор платный, в соответствии с приказом Департамента здравоохранения г. Москвы, за плазмодачу он получает 1200 рублей (одноразово). А первую кроводачу сдает безвозмездно. Человек имеет право на платную первую кроводачу в том случае, если он зарегистрирован в Москве или в Московской области (600 рублей плюс 500 — на питание).
— Что означает страхование донора?
— Департамент здравоохранения г. Москвы заключил договор со страховой компанией, и теперь донор застрахован еще и с этой стороны. Это значит, что мы не имеем права нанести урон его здоровью, гарантируем ему безопасность и невозможность заражения инфекцией. Страховка — еще одна дополнительная гарантия. Теперь мы выдаем донору страховое свидетельство, которое гарантирует: если вдруг у него появится инфекция, которую он теоретически мог бы получить здесь, при сдаче крови, страховая компания гарантирует ему бесплатное лечение. Хотя таких случаев за год у нас не было вовсе. Человек, решивший у нас сдать кровь, находится в полной безопасности от инфекций. Заразиться донору во время донации у нас просто невозможно. Мы используем только одноразовые шприцы, сотрудники работают обязательно в перчатках, все они обследованные. Возможно, страховые компании таким образом хотят привлечь побольше доноров…
— Слышала, что много заготовленной крови пропадает из-за того, что доноры не приходят повторно и их кровь утилизируется. Так ли это?
— У нас утилизируется только инфицированная кровь. Если мы при обследовании находим какой-то дефект в крови, биохимические сдвиги или инфекции, эта кровь сто процентов утилизируется. И небольшой процент крови утилизируется по сроку годности. Мы всю кровь перерабатываем — в центрифуге она сразу разделяется на эритроциты и плазму. Сегодня мы располагаем и новой аппаратурой, и новыми мешками для крови, с помощью которых получаем фильтрованные компоненты крови — более безопасные для пациентов. Выпускаем 50% фильтрованных компонентов и 50% компонентов со снятым тромболейкослоем. Почему это важно? Если в эритроцитах сохраняются лейкоциты, которые погибают на вторые сутки, этот компонент становится небезопасным для переливания. Сегодня у нас есть возможность в закрытой системе сразу из одного мешка профильтровать кровь в другой и разделить ее на компоненты. Или сразу после центрифугирования снять лейкоцитарный слой, что тоже обезопасит эти компоненты. Потому что лейкоциты — наиболее агрессивная среда среди компонентов крови. Их и надо убирать.
Плазма, которая хранится у нас, также может быть использована на переработку для получения препаратов крови, например очень ценного альбумина. Используется он в лечении очень тяжелых пациентов, особенно при пересадке почек, печени. Плазма хранится у нас в течение двух лет. Но если случается ее дефицит, то согласно приказу за 3 месяца до окончания срока хранения мы ее можем использовать. Мы еще раз проверяем по своей картотеке, чтобы исключить возможность прохождения инфицированной крови. Информация сверяется в Едином донорском центре, где хранятся сведения не только о донорах, но и о потенциальных донорах — людях, которые могли бы быть донорами, но они по состоянию здоровья не имеют на это право и находятся в “черном списке”. Почему мы и берем кровь только у жителей Москвы и Московской области: располагаем информацией о случаях инфицирования больных. За ними наблюдают инфекционисты по месту жительства, Росздравнадзор, врачи поликлиник.
— Елена Николаевна, каков, образно говоря, “сухой остаток” вашей деятельности за нынешний год?
— С начала года нам удалось (вместе с переработкой плазмы) заготовить 5 тонн 200 литров крови. Причем из этой крови мы заготавливаем необходимые для Склифа эритроциты (потребность — примерно 1,5 тонны эритроцитов на год). А вот карантинизированной плазмы собственными силами мы заготавливаем всего 20 процентов от потребности, остальные 80% гарантирует нам городская станция переливания крови. Потому что после заготовки плазма в течение полугода должна находиться на карантинизации. Но доноры-родственники и безвозмездные не всегда приходят к нам на повторное обследование через полгода. Поэтому одна из просьб к донорам, которые безвозмездно у нас сдают кровь, обязательно приходить повторно, чтобы мы могли воспользоваться плазмой, сданной вами первый раз. Повторно приходят пока не более 15%, к сожалению.
И в чрезвычайных ситуациях мы вынуждены (после 9 месяцев хранения) иногда все-таки доставать эту плазму и использовать ее для переливаний.
— Хватает ли аппаратуры для обработки и переработки крови? И насколько она отвечает вашим требованиям?
— Так как наш корпус, в котором мы сейчас находимся, был отреставрирован и открыт в 2006 году, естественно, сюда закупалась наиболее современная аппаратура. Например, тромбоциты мы заготавливаем с помощью аферезной аппаратуры. Это современный способ, когда кровь перерабатывается, очищается, а эритроциты тут же возвращаются донору обратно. В отделении заняты более 40 квалифицированных специалистов. У нас есть и свое хранилище плазмы, сейчас в него ее заложено почти 2 тонны, которые мы пока не можем использовать, пока нет повторного обследования доноров, ее сдавших. Вся она заготовлена в этом году.
— Известны случаи, когда доноры пользуются чужими паспортами и таким образом скрывают свои заболевания.
— Такие случаи бывают. Но если человек сдает кровь без предварительного обследования, мы ее берем только безвозмездно и закладываем на полгода на карантинизацию.
— Есть ли у вас заначка на какое-то количество больных с редкой группой крови?
— Наш институт обязан иметь запас крови всех групп, чтобы можно было обеспечить всех поступающих к нам пациентов. У нас еще не было ситуации, чтобы мы срочно искали группу крови или компоненты крови при экстремальной ситуации. В среднем мы должны иметь 2—3 литра эритромассы каждой группы резус-положительного фактора и хотя бы 2—3 дозы каждой группы резус-отрицательного. Это на случай именно чрезвычайных ситуаций. И 10—15 литров плазмы каждой группы крови. В течение последних пяти лет мы определяем еще и т.н. келл-фактор. Если в крови человека этот фактор присутствует, то его кровь (его эритроциты) нельзя переливать всем подряд больным, а можно переливать только тем больным, у кого этот фактор есть. Иначе возможны осложнения. Поэтому у первичных доноров мы обязательно определяем келл-фактор. Если мы нашли его у безвозмездного донора, то направляем его на сдачу плазмы. Плазму у таких доноров можно использовать. И таким образом мы увеличиваем количество заготовленной плазмы.
— А если что-то где-то взорвалось и пострадало много людей, требуется огромное количество крови?
— Тогда мы обращаемся на городскую станцию (там круглосуточно работает экспедиция) — и нас выручают. Но в Склифе кровь просто нужна каждый день. Единовременно в нашем центре могут находиться до 900 человек. А за год госпитализируются и проходят лечение 23—25 тыс. пациентов. Соответственно, как минимум треть пациентов нуждается в интенсивной трансфузиологической помощи — компонентах крови. Это и плазма, и эритроциты. И абсолютно каждый, попавший к нам на лечение, будет обеспечен кровью. Поэтому хотелось бы объяснить людям, что каждый из поступивших к нам будет обеспечен компонентами крови, но этот запас нужно ежедневно пополнять. Поэтому Склиф всегда и нуждается в донорах. Кровь нужна каждый день, примерно 40% из поступивших в ней нуждаются.
— Елена Николаевна, чего бы хотелось в идеале вам — организатору донорской работы и почетному донору России?
— Во-первых, чтобы для сдачи крови приходили к нам люди более здоровые. Очень часто нас упрекают в том, что нам сдают кровь бомжи и пьяницы. Нет у нас таких доноров. Наличие паспорта говорит о том, что человек все же не бомж. Во-вторых, бывают случаи, когда очень трудно объяснить человеку, что он не подходит для роли донора (чаще это те, кто приходит сдавать кровь из-за денег). Сейчас их число резко сократилось — и приходит очень много молодежи. В-третьих, чтобы воспитание доноров начиналось со школьной скамьи. Чтобы как можно большему числу людей объясняли, что сдавать кровь не опасно, а даже полезно для самого человека. Ведь чтобы сдавать кровь, человек должен поддерживать свое здоровье. И еще: очень хочу, чтобы уважали тех людей, которые работают в службе крови. Я была не в одном банке крови за рубежом — там работает очень много мужчин. Это показатель того, что у них хорошая зарплата.
У нас в службе крови в основном работают женщины: примерно 80%. С одной стороны, это хорошо: женщины более ответственно относятся к своим обязанностям. Для службы крови это важно. Но заработная плата у наших сотрудников сопоставима разве что с зарплатой операционных медсестер. А риск потенциального инфицирования от больных доноров не сравним ни с каким другим трудом. Такие случаи, к сожалению, бывают, и не так редко. Среди молодежи есть хитрецы, которые скрывают свое заболевание, желая получить деньги. Хотя в анкете они пишут, что несут в том числе и уголовную ответственность за сокрытие своего заболевания. И расписываются, что такого заболевания не имеют.
— Был ли прецедент, чтобы такого донора-обманщика привлекли к уголовной ответственности?
— В Едином донорском центре пытались двоих привлечь к уголовной ответственности за сокрытие своего заболевания. Но сделать это очень сложно. В городской службе крови надо иметь свою юридическую сеть консультаций. Мы тоже выявляем такие случаи, но привлечь к ответственности не можем. А опасность быть инфицированными у нас есть на любом этапе заготовки и переработки крови. Правда, в нашем отделении благодаря современной аппаратуре опасность намного ниже. Но не везде есть такого уровня аферезная аппаратура, когда плазма и другие компоненты крови заготавливаются с помощью аппаратов. Это гарантирует и нам, и донору безопасность.
Конечно, в мире есть еще более совершенная аппаратура, которая сразу в крови донора выявляет инфекцию и инактивирует вирус (убивает возможность передачи его через кровь). Поэтому в некоторых западных странах не укладывают плазму на полгода на карантинизацию, а очищают ее сразу от инфекции. Тогда не требуется и такого объема морозильников, и времени, и труда сотрудников, как у нас. В России такой аппаратуры пока мало. Мы только через полгода у донора можем выявить серьезное заболевание. Должны изъять из хранилища именно его плазму — очень трудоемкая и длительная по времени работа.
Контактный тел. Склифа 621-91-60.
Адрес: Москва, Сухаревская пл., дом 3, строение 12.
Проезд: станция метро “Сухаревская”.
Доноры, вы всегда нужны Склифу!
