В свою очередь, из зала суда у нас на своих ногах выходят, в основном, только судьи. Все остальные участники процесса, не говоря уж о родственниках, должны быть рады, если их выведут под руки.
Как издеваются над людьми в российских судах, не издеваются у нас больше нигде. Издеваются все, начиная с секретарей.Получение копии приговора — многодневная средневековая пытка. О самом же приговоре обычно можно сказать лишь знаменитое: не верь, не бойся, не спроси. И не надейся. А люди все равно продолжают на что-то надеяться.
Это очень хорошо понимает Сергей Пашин, дважды изгнанный и дважды возвращенный в лоно Московского городского суда. Непослушный Пашин.
Напомню, что Сергей Анатольевич Пашин — судья Московского городского суда, ведущий разработчик концепции судебной реформы в России, член Московской Хельсинкской группы, в 1999 году награжденный премией “За права человека”.
Когда его выгнали из суда в первый раз, Верховный суд отменил решение квалификационной коллегии судей, и Пашин вернулся в свой кабинет.
11 октября прошлого года его снова выгнали. За выступление в печати, за публичное выражение своего мнения и, наконец, за то, что посмел направить частное определение в адрес председателя Верховного суда России Лебедева.
Несколько дней назад случилось чудо: высшая квалификационная коллегия судей России восстановила Пашина в должности. И весть об этом передали в вечерних новостях по телевидению. Телевизионная камера дала возможность увидеть Пашина в первые минуты после официального объявления об одержанной победе.
То, что я увидела на экране, на праздник похоже не было. На другой день я спросила у Сергея Анатольевича: почему?
Началось все с того, что корреспондентам, которые хотели аккредитоваться на заседание высшей квалификационной коллегии, отвечали: вот заявит Пашин ходатайство о присутствии прессы в зале — мы вас пропустим. То есть началось все с фарса. Казалось бы, обеспечивать гласность — проблема вовсе на Пашина.
Тем не менее он вынужден был заявить ходатайство, долго печатали фамилии корреспондентов, потому что иначе человек с ружьем не мог пустить их за порог здания бывшего Верховного суда Союза, где разыгрывалось действие.
Наконец решили корреспондентов пропустить, но запретить видеосъемку. Когда же корреспонденты вошли в зал, им объявили, что в зале запрещена и аудиозапись. Тогда Пашин встал и начал возражать, ссылаясь на постановление пленума Верховного суда.
Все судьи, присутствовавшие в зале, разумеется, понимали, что Пашин прав, но дискуссия все равно состоялась. Она и задала тон торжеству справедливости, которая рождалась патологичными отклонениями от нормы.
Напомню, что в зале присутствовали судьи, выбранные Пятым Всероссийским съездом судей. Так сказать, лучшие из лучших.
Потом Пашину задали вопрос, он начал на него отвечать, и посреди выступления его прервали. Ему сказали: вы должны отвечать на наши вопросы, и если мы удовлетворены вашим ответом, то дальше вам и говорить не надо. Пашин возразил, что у него есть право сказать то, что он считает нужным.
Кончилось тем, что решили провести голосование по вопросу о том, имеет ли человек право отвечать на вопрос так, как считает нужным. Решили, что имеет. Причем незначительным большинством голосов. Я спросила у Пашина: какие именно ему задавали вопросы?
Смешные. Например, Ирина Николаевна Куприянова, председатель квалификационной коллегии судей России, спросила у него: почему он утверждает, что один направляет все правозащитное движение Москвы? Пашин, в свою очередь, попросил уточнить, когда именно он делал такое заявление? Нигде и никогда.
Для судьи недопустимо консультировать по конкретным судебным делам в рабочее время. Это, как известно, вменялось Пашину в вину из-за того, что он подписал заключение по делу Дмитрия Неверовского, который отказался от военной службы по убеждениям.
Пашин сказал: не могли бы вы привести хоть одно дело, по которому я консультировал как судья в рабочее время? Не смогли.
Ведь “дело” судьи Пашина основано не на фактах, а на желании начальства навсегда изгнать его из судейского корпуса, потому что он абсолютно неуправляемый. Обычно судьи советуются с вышестоящими товарищами, как быть, какое принять решение. А Пашин — он ни с кем не советуется, берет Уголовно-процессуальный кодекс и прямо по нему и действует. Ну не псих?
Это “отклонение” в поведении судьи Пашина заметили не только в Москве, но и за границей — у меня такое ощущение, что именно в связи с действиями Пашина просвещенные европейцы продолжают считать, что у нас в стране идет судебная реформа.
В решении Ирина Николаевна Куприянова записала, между прочим, что, становясь судьей, гражданин добровольно отказывается от определенных прав и возлагает на себя добровольные обязанности.
Пашин спросил у Ирины Николаевны, от каких прав отказалась именно она. Ответа не последовало. Да он и не ждал ответа. Но, несмотря ни на что, большинством голосов Сергей Пашин восстановлен в судейском корпусе.
— Вот вы придете в свой кабинет в Московском городском суде. Что дальше?
— Моим непосредственным руководителем, — ответил Сергей Анатольевич, — является Алексей Борисович Коржиков, который настаивал на моем увольнении и в этом заседании свои требования подтвердил. Стало быть, будет ждать, когда я карандаши перерасходую...
Недавно я снова получила письмо из Бутырки. Арестант пишет: “Я слышал, что Пашина выгнали из судей, но должны вернуть. Так вот, если вернут, нельзя ли сделать так, чтобы мое дело рассматривал он?”
Это я к тому, что зря, выходит, ученые мужи без устали повторяют, что Пашин слишком умен и непримирим для нашего посконного правосудия. В самый раз, ей-богу. Ведь арестантам виднее.