Свобода, справедливость, равенство всех перед законом — на это опирается представление современного человека о нормальном общественном порядке. А как иначе? Что плохого в свободе, равенстве, справедливости? Взятый в отдельности, каждый из этих постулатов не вызывает возражений. Но проблема в том, что в жизни принципы противоречат друг другу. К примеру, свобода для волков оборачивается смертью для овец, а справедливость не предполагает милосердия и т.д. Более того, любой принцип, доведенный до логического конца в практической реализации, превращает жизнь человека в ад.
Возможно, кому-то эти предварительные соображения покажутся абстракцией, не влияющей на частную жизнь человека. Но это распространенное заблуждение. Не верите? Убедитесь сами. Тем более что речь пойдет о самом дорогом, что есть у каждого из нас, — о детях.
Стремительно приближаются выпускные экзамены: ЕГЭ после окончания 11-го класса и ГИА (государственная итоговая аттестация) после 9-го класса за курс основной школы. От итогов этих экзаменов зависит слишком многое. Практически на карту поставлены пути дальнейшего продолжения образования, жизненные планы семей, судьбы подростков. При таком судьбоносном значении экзаменов процедура их проведения должна быть максимально честной, открытой и справедливой.
Позорные факты утечки экзаменационных материалов и выдачи липовых справок о состоянии здоровья, позволивших детям высокопоставленных чиновников сдавать досрочные экзамены в облегченной форме, выявленные в прошлом году, возмутили общество. Выводы были сделаны, и меры по ужесточению процедуры проведения ЕГЭ в новом учебном году приняты. Справедливо? Безусловно, поскольку молодой человек, получивший высокие баллы нечестным путем, не должен занимать чужое место в вузе. Это то, что касается ЕГЭ.
Но святая борьба за справедливость этим не ограничилась. В этом году она распространилась и на ГИА. Дело в том, что в прошлом году выпускники девятых классов имели право выбора. Одни, так же как одиннадцатиклассники, сдавали экзамен в тестовой форме в специальных пунктах приема за пределами своей школы. Это, как правило, сильные, хорошо подготовленные учащиеся, уверенные в своих силах. Другие выбирали традиционную форму экзамена: писали изложение и решали математические задания в родной школе.
Новый закон об образовании такую возможность выбора исключает. Отныне все выпускники девятых классов будут сдавать экзамены в тестовой форме на пунктах приема. Справедливо? Безусловно, ибо закон ставит в равные условия всех без исключения учащихся. Но, как гласит народная мудрость, гладко было на бумаге, да забыли про овраги.
Проблема в том, что дети уже рождаются не равными. Они сильно отличаются по состоянию физического и психического здоровья, склонностям и способностям, реальным учебным возможностям. Это означает, что значительная часть выпускников девятых классов в предписанной законом форме в этом году ГИА не сдаст. Потому что среди них масса детей с особенностями в развитии. Дабы не утомлять читателей профессиональными подробностями, приведу лишь пару примеров, хотя их сотни.
...Мальчик, у которого дислексия и дисграфия. Такие дети при письме пропускают буквы, переставляют слоги, им требуется помощь специалиста по коррекционной педагогике. (Эти специалисты в большинстве школ отсутствуют.) При поступлении к нам в седьмой класс он делал до 50 ошибок в диктанте. Интенсивная работа с ним специалистов привела к тому, что на выходе из девятого класса он делает 10 ошибок. Замечательная динамика развития данного конкретного ребенка! Но по нормам выставления оценок десять ошибок — это «двойка».
...Девочка, при рождении которой были осложнения: стремительные роды, асфиксия, несколько секунд кислород не поступал в мозг. В результате — трудности с пространственным восприятием. Она легко справляется с алгебраическими задачами, но геометрия и стереометрия для нее тайна за семью печатями. Чем эти дети провинились перед государством, которое не выдаст им свидетельство об окончании девятого класса и тем самым отрежет пути дальнейшего продолжения образования?
Оставлять их на второй год бессмысленно и несправедливо, «лучше» для ГИА они от этого не станут. Обращаю внимание на то, что в приведенных примерах речь идет об абсолютно нормальных детях с сохранным интеллектом, но с особенностями в развитии. Из них могут получиться замечательные художники, музыканты... А один из таких двоечников, которому лет пятнадцать назад школа помогла сдать экзамены за девятый класс, стал уникальным специалистом по ремонту машин. Каким-то особым чутьем он мгновенно улавливает и устраняет неполадки. В автосервисе к нему — очередь.
А учащиеся вечерних школ? Мы не забыли об их существовании? Как правило, там обучаются подростки со сложной судьбой, из неблагополучных семей, с опозданием осознавшие необходимость получения образования, которое даст им жизненный шанс. Заслуга вечерних школ уже в том, что они удерживают этих подростков за партой. Очевидно, что в предписанной законом форме они экзамен не сдадут и за парты для повторного обучения не вернутся. Тем самым «справедливое» государство отправляет их на улицу, а точнее — в криминал. Это ли не проблема национальной безопасности?
Впрочем, закон делает исключение из правил, определяя категории учащихся, которые имеют право на прохождение ГИА в форме традиционного экзамена. К ним относятся те, кто имеет недостатки в физическом и (или) психическом развитии, подтвержденные психолого-медико-педагогической комиссией (ПМПК) и препятствующие получению образования без создания специальных условий. Таким образом, исключения сделаны для детей-инвалидов, имеющих соответствующую справку, детей, обучающихся в индивидуальном порядке на дому.
Традиционная форма экзаменов предусмотрена также в исправительных учреждениях закрытого типа (колониях для несовершеннолетних) и заграничных учреждениях Министерства иностранных дел, находящихся за пределами РФ (школы при посольствах). Так трогательно уравнены в правах малолетние преступники и дети дипломатов. Своя справедливость в этом есть — и те и другие обучаются за высоким забором.
Но оставим в стороне две последние категории выпускников. Всем остальным для прохождения традиционного экзамена необходимо предъявить документ: либо справку об инвалидности, либо заключение ПМПК. Что касается справки об инвалидности, то я лично прошлой весной добывал ее с боями для одного из своих выпускников. Дело в том, что в своей школе, помимо прочих, мы обучаем детей, находящихся на длительном лечении в детском онкологическом центре. Там лежат ребята со всей страны, некоторые из них инвалидности не имеют.
Онкозаболевание выявилось внезапно, а справка оформляется месяцами по месту жительства. До оформления ли документов одинокой матери, которая срочно прилетела с больным ребенком в столицу? Но приближаются выпускные экзамены, за исход которых остро переживает ее сын. Эти переживания отрицательно сказываются на физическом и психическом здоровье ребенка, которому предстоит серьезная операция. Не скрою, используя связи, давление и шантаж (угрозу опубликовать в прессе эту историю), справку об инвалидности удалось вырвать в последний момент.
Но в этом году и справка не помогла бы! Закон предписал иногородним школьникам-пациентам больниц, даже лежачим, сдавать экзамены только по месту постоянного жительства. Сами подберите слово, чтобы охарактеризовать такое законотворчество.
Еще сложнее дело обстоит с получением заключения психолого-медико-педагогической комиссии. Во-первых, ПМПК существуют не везде — жителям деревень и небольших поселков придется разыскивать их в областных центрах. Во-вторых, квалификация членов этих комиссий вызывает большие сомнения. Это связано с третьим — и главным — обстоятельством.
Список диагнозов, на основании которых выносится заключение, не пересматривался... с 1981 года! Им и руководствуются члены комиссий, где зачастую отсутствуют специалисты по коррекционной педагогике, способные оценить не только наличие заболевания, но и особенности развития ребенка.
И наконец, последнее немаловажное обстоятельство. Даже в крупном городе, где существует развитая сеть ПМПК, не каждый родитель рискнет туда обратиться накануне экзаменов, опасаясь того, что на ребенке может быть поставлено клеймо, которое предопределит его будущую судьбу. Вот и получается, что новый закон об образовании загнал в угол десятки тысяч выпускников прежде всего девятых классов.
Я бы не оспаривал его справедливость, коль скоро школа имела бы право выдавать свидетельства об основном образовании, дающие право на поступление в колледжи и ПТУ, с прочерком по ряду предметов. Когда бы Минздрав пересмотрел устаревшую номенклатуру диагнозов. Если бы в стране существовала развитая сеть ПМПК, члены которых прошли переобучение, получив современные представления об особенностях в развитии детей.
Но ничего из этого не сделано. Следовательно, школы в этом году поставлены перед жестким выбором: или не допускать проблемных выпускников к экзаменам (а в некоторых школах таких до 80%), или бить во все колокола, настаивая на приостановлении действия закона в той части, где его практическая реализация не подготовлена.
Решать проблему надо немедленно. Но разве такое возможно? — скажете вы.
Еще как возможно. Недавние события показали, что судьбоносные для страны решения принимают в считаные дни, особо не вдаваясь в подробности. А здесь — классический случай, когда профессионалам все ясно.
