Идет один из последних съемочных дней фильма Дмитрия Константинова «Чудотворец», но в кадре, наоборот — самое начало истории. 1981 год. Москва. Два выдающихся джентльмена (кроме Бондарчука в малиновом пиджаке это еще Филипп Янковский в более строгом, но не менее пижонском костюме), обладающих невероятными способностями, знакомятся в коридоре одного научно-исследовательского института. Здесь в обстановке строжайшей секретности лучшие умы страны пытаются разгадать природу их необычного дара. Среди профессоров и академиков они встретят женщину в должности младшего научного сотрудника (Оксана Фандера), которая навсегда изменит жизнь обоих. Спровоцировав настоящую битву экстрасенсов, которая растянется на восемь лет.
— Время было такое, сам в нем жил: конец 80-х, страна с ума сходит по экстрасенсам, — рассказывает режиссер Дмитрий Константинов. — Не только по Кашпировскому и Чумаку — была еще куча других. Но для меня это только тема, я с ее помощью хотел поговорить о природе дара как такового. Как человек использует данный ему с выше талант. Либо для собственного обогащения, для того, чтобы подняться над людьми — либо чтобы им помогать. Следом придумал двух героев, противостояние между ними, ну и женщину — как без нее.
Один герой, Николай Арбенин (Янковский) более углубленный в себя, копающийся, нервный. В общем — настоящий интеллигент. Второй, Виктор Ставицкий (Бондарчук) где-то в глубине души тоже интеллигент. Просто он понял, как можно использовать свой дар и за восемь лет сам из себя сделал звезду. Но тогда, в 1981 это был совсем другой человек. А виной всему женщина. С ней связано исходное событие нашей истории, с которого началось противостояние двух героев. Когда один унизил другого на глазах любимой. А восемь лет спустя, в 1989, жизнь снова сталкивает их лицом к лицу.
— Сами вы верите в силу экстрасенсов?
— Веришь не веришь, но тут есть такие вещи... Я же поднял кучу материалов, прежде чем приступить к сценарию. И есть что-то такое, что объяснить невозможно. Например, лаборатория при Институте информационных технологий, открытая после Олимпиады-80. Она реально существовала. И вот в ее стенах в 81-м году проводились массовые исследования людей с необычными способностям. Эксперименты ставили физики, химики, доктора, профессора. Все в белых халатах, все скептики, материалисты до мозга костей. Конечно, к ним приходило много шарлатанов. Но попадались и такие люди: он держит пластиковую кружку в руке, и та начинает плавиться. И как он это делает, никто объяснить не может.
Сейчас, на Миусской площади, перед входом в РГГУ как раз прошла съемка того самого «исходного» события. Бондарчук в своем великолепном облачении с портфелем наперевес летящей походкой направляется к Фандере в белом халате. А там его ждет жестокий взгляд Янковского, который заставляет соперника потерять ориентацию в пространстве и в беспамятстве уйти прочь.
— В то время все жили в режиме одной национальной идеи, было неважно, во что ты одеваешься, — рассказывает в перерыве Оксана Фандера, которая умудряется выглядеть легко и элегантно даже в наряде из 80-х. — Когда ничего нет, то найти колготы — уже хорошо. Если это тонкие колготки, так просто отлично. А если вдруг тебе повезет настолько, что ты наколдуешь себе туфли, и они окажутся твоего размера и формы, которая тебе нравится, — ты счастлива. Хотя при желании можно было найти одежду, которая тебя выделяет. Что касается моей героини, то в данном случае все признаки интеллигентности на лицо: волосы, накрученные на крупные бигуди, нелепая юбка. Мне играть это приятно и любопытно.
— Выглядите вы и правда забавно.
— Просто вы увидели только что Федора в образе Остина Пауэрса, который вдруг забрел к нам из 80-х. Но история на самом деле серьезная и сложная. Это драма.
— Вы играете младшего научного сотрудника в институте, где проходят испытания людей со сверхспособностями.
— Да, буквально две сцены назад моя героиня присутствовала при том, как Николай проявляет свои экстрасенсорные способности. Это меня удивляет и как женщину, и как младшего научного сотрудника. В это сложно поверить, но с другой стороны — нет ни одного шанса в это не поверить, потому что это происходит на твоих глазах. Она понимает: что-то такое есть в Николае.
— Может быть, это просто любовь? Еще одна сверхспособность — кто-то ей обладает, а кто-то нет.
— Ммм. Возможно. То, что твоя барышня может посчитать чудом и влюбиться в тебя — для другого какая-то ерунда. Но в данном случае речь идет об объективности. То, чем владеет Николай — действительно впечатляет.
— История развивается восемь лет. Как меняется за эти годы ваша героиня?
— В 1989 она уже не одна. Продолжает работать в институте. Надеюсь, что ее повысили в должности. И она сняла очки.
Федор Бондарчук, которому по сценарию только что нанесли смертельную обиду, выглядит напротив очень воодушевленно. Для него эта роль — заманчивая возможность сделать то, чего он никогда не делал до этого.
— Это драма с элементами детектива, мистики, романтической истории, — перечисляет Бондарчук, попутно фотографируясь на память с членами съемочной группы. — А в основе композиции любовный треугольник. Мы встречались с Дмитрием на «Я остаюсь», где он участвовал в написании сценария. А я очень нежно к этой картине отношусь. Кроме того, меня увлек концепт. Он объединяет вымысел с документальными фильмами о том времени. Соединяет хронику и сегодняшнюю реконструкцию — так, что появляется дополнительная подробность во всем. И меня это убедило. А остальное все решил сценарий — он лихой.
К 1989 году персонаж Бондарчука претерпит самые заметные изменения. Жизнерадостного парня сменит циничный делец, затянутый в кожу и с характерной короткой челкой, которая многим напомнит одного очень известного экстрасенса.
— Некоторые думают, что это байопик Кашпировского, но я совсем его не имел в виду, — отвечает на это Бондарчук. — Другой вопрос, что Ставицкий действительно на него чем-то похож: кожаным пиджаком, лакированными ботинками, черной рубашкой. Но он таким стал не сразу. Поначалу мы видим его милым, наивным, любящим человеком. Я Филиппу говорю в шутку: «Зло порождает зло. Ты меня породил, ты сделал меня таким».
— Как вы втроем взаимодействуете на площадке?
— Интересные ощущения. Оксана — моя постоянная жена в кино. Так что в этой ситуации Филипп... Я даже не понимаю, что он здесь делает. (Смеется.) У нас был репетиционный период. Мы встретились и первым делом начались шутки, хиханьки да хаханьки. А когда начали проходить сцены, почувствовали какую-то неловкость. Хохот этот был от зажима. Мы же знаем друг друга всю жизнь — и вдруг все втроем в кадре. Но потом как-то легко пошло.
— Какое у вас отношение к 80-м?
— Отличное. Конец 80-х — это совсем юность. Я школу закончил, в армию ушел. А самые яркие впечатления — ВГИК и все, что там происходило. На этом проекте я пару раз словил ощущение, будто прокатился на машине времени. Когда просто не мог оторваться от происходящего по ту сторону камеры.
Еще можно найти в Москве нужные места. Мы снимали огромное количество ДК, которые остались не тронутые — при институтах, заводах. Есть микрофоны того времени, дермантиновые лавки. Проекционное оборудование, паркеты, шкафы. Правда все в разлете по Москве: один в Люберцах, другой в Мневниках, третий в центре. Но есть возможности для точной реконструкции и в этом есть стиль. Кругом правда в этом кино. Меня еще порадовал подход нашего оператора, Андрея Гуркина. Он взял цифровую суперсовременную камеру — и расточил под нее всю линейку оптики того времени. Непрофессионалы не заметят, но подсознательно это будет работать на экране.
— Вы сами смотрели выступления того же Кашпировского по ТВ?
— Нет, как-то это прошло мимо меня. Зато теперь смотрю на это совершенно другими глазами. Это выглядит очень наивным, а тогда все бурлило, страна менялась стремительно. Я эти времена в сознательном возрасте прожил, на физиологическом уровне помню это пространство. Тогда действительно можно было творить все что угодно. И ты задаешься вопросом, а как же многие сподобились так крутануть? Воспользоваться временем, его открытостью, непуганностью. Зайти на абсолютно девственную территорию. Это восхищает, конечно.
— Как вы себя чувствуете в парике?
— Я не понимаю, как вы ходите с волосами. Это дико неудобно. Услышьте меня, люди XXI века, пока не поздно — отбросьте ненужное!
— Еще у вас фантастический пиджак.
— Вы видите, что это невероятно модно? Просто вопиюще. Я думаю, что он уйдет со мной. Хотя у меня был малиновый пиджак, должен в этом признаться. Это мое вам сейчас общественное покаяние.
— Серьезно?
— Это был знак времени. Ну как ты — и без малинового пиджака? Вот у вас есть сейчас Инстаграм? А Твиттер с Фейсбуком? А у меня тогда был малиновый пиджак.
