Имя Георгия Дионисовича Костаки заслуженно ставят в один ряд с Третьяковыми, Морозовыми и Щукиными — он так же страстно любил искусство, как и эти собиратели ХIХ столетия. Разница лишь в том, что работы, которые собирал Костаки, находились под идеологическим запретом. Малевич, Кандинский, Татлин, Петров-Водкин, Шагал, Родченко, Филонов, Зверев, Рабин, Инфанте — это далеко не полный список авторов, чьи работы коллекционировал Костаки. А собирал он их с 40-х годов — тогда авангард считался попросту мусором. В 80-е собрание «хлама» превратилось в бесценный клад — его теперь с гордостью демонстрирует Третьяковская галерея на зарубежных выставках и в постоянной экспозиции. Костаки передал в дар музею лучшую и большую часть своего собрания, когда из-за проблем со здоровьем и иных сложностей, связанных с его увлечением «запретным искусством», уехал с семьей на родину. После смерти Костаки в 1990 году та часть собрания, которую он вывез в Грецию, долго не могла найти достойного места, только спустя десять лет ее выкупил Музей современного искусства в Салониках. Публика надеялась увидеть полное собрание на нынешнем вернисаже в Третьяковке, однако Греция так и не дала добро на вывоз работ.
— Мы хотели показать собрание Костаки еще в прошлом году — в год столетия коллекционера, — говорит «МК» директор Третьяковской галереи Ирина Лебедева. — Сдвинули проект на 2014 год, потому что он был объявлен перекрестным Годом России — Греции. Потом перекрестный год перенесли на 2016-й, и греки предложили перенести вместе с ним и выставку. Но мы больше не могли сдвигать сроки.
В 2016-м ГТГ повторять проект не станет, так что, похоже, еще нескоро публика дождется воссоединения одного из самых значительных собраний ХХ века в одной экспозиции. Правда, на Крымском Валу можно увидеть видео о картинах, хранящихся в музее в Салониках, а также работы, оставшиеся в семье Костаки, — их привезла из Греции в Россию одна из дочерей коллекционера Алика.
Впрочем, проект и без греческой части выглядит внушительно. Особый его элемент — фотографии. Одни снимки — гигантские (высотой до потолка) и светящиеся изнутри (лайтбоксы) — показывают масштаб фигуры Костаки, другие — камерные, собранные на отдельном стенде — дают представление о том, как тесно он дружил с художниками, как протекали их посиделки в знаменитой квартире на проспекте Вернадского, сплошь завешанной картинами авангардистов. Кто только там не бывал — Игорь Стравинский, Марк Шагал, Анджей Вайда, Святослав Рихтер, представители советского неофициального искусства. Визит к Костаки для многих становился откровением — только здесь и можно было познакомиться с работами авангардных художников начала ХХ века.
— Отец на каком-то интуитивном уровне чувствовал искусство, он собирал картины, руководствуясь только своими внутренними ощущениями, — рассказывает одна из дочерей коллекционера, художник Наталия Костаки. — Начал с Ольги Розановой — в 46-м купил ее «Зеленую полосу», а чуть позже открыл Любовь Попову — он очень любил водить гостей по квартире и рассказывать про ее работы.
Одна из работ Поповой как раз и занимает центральное место в экспозиции. «Живописная конструкция» (1920 г.) — это двойная картина, и, чтобы показать живопись с двух сторон, ее встроили в перегородку между залами. Она соседствует с работами Ильи Чашечника, Александры Экстер, Василия Кандинского и Владимира Татлина. У каждой из них своя история, у некоторых, как у картины «Портрет неизвестной», — легендарная. Считалось, что портрет написан Марком Шагалом — художник признавал свое авторство. Однако Костаки усомнился, и Шагал потом согласился с ним: «Мы, художники, как женщины, иногда что-то забываем», — легко оправдался он.
Откровением для многих на выставке «Выезд из СССР разрешен» станет небольшой зал, где представлены картины самого Георгия Костаки. Столько времени отдавая искусству, он не смог удержаться и взялся за кисть. Перед нами натюрморты и пейзажи, написанные примитивно, но с большой душой. Глядя на них, больше понимаешь величие человека, который подарил России коллекцию, уже в конце 80-х стоявшую миллионы долларов. А ведь мог вывезти лучшие вещи за границу, жить припеваючи и любоваться вечерами на излюбленные шедевры. Но он решил иначе. «Я спас большое богатство. В этом моя заслуга... Но картины должны принадлежать России, русскому народу!» — рассуждал он, передавая картины в музей.
