— Раньше я говорила, что фильм похож на бутылку вина, которую бросили в море. Доплывет бутылка до другого берега или какого-нибудь корабля — значит, все получилось. Но теперь, получив эту награду, я буду говорить своим друзьям, что снять фильм — все равно что пройти сквозь тайгу. Спасибо! — благодарила легендарная актриса со сцены в легкомысленном платье с глубоким декольте, поражая всех своим невероятным обаянием и прекрасной формой.
Несколькими часами ранее в интервью «МК» актриса рассказала, что для себя считает самым главным — в кино и в жизни.
— Мадам Ардан, в ночь на субботу у вас на родине раздавали премии «Сезар». Абсолютным триумфатором стал немой фильм «Артист». Скучаете ли вы по французской новой волне, которая дала старт вашей карьере, так же, как современный зритель соскучился по фильмам без звука?
— Мне не приходится скучать. Ведь все те мои фильмы никуда не делись, правда? Я думаю, кино похоже на вино — бывают хорошие годы и бывают плохие. Никогда не знаешь, почему то или иное вино не получилось. Хотя все критерии известны: вино требует, чтобы виноград, из которого его будут делать, рос на плодородной земле. Чтобы солнце светило в меру и дождь пролил ровно столько влаги, сколько требуется. Поэтому режиссеры, как перелетные птицы: улетают и возвращаются. Они всегда в поисках самого вкусного винограда.
Очень часто помимо их воли кино перемещается куда-то в сторону индустрии. Но не надо забывать, что это одновременно и индустрия, и искусство. Причем искусство — в первую очередь. Я думаю, это и понравилось людям в фильме «Артист». То, что в нем есть красота.
— Если сравнивать кино и вино, то кино какого года и с каких полей вам больше по душе?
— Думаю, если бы мы вдвоем вот так сели и стали спорить о кино, оказалось бы, что одному нравится одно, другому — еще что-то. Мы бы потратили много времени, но не согласились бы почти ни в чем.
— Зато здорово бы напились кино...
— И кто из нас прав? — спрашивает мадам Ардан, улыбаясь. — Никто, конечно. Многие говорят: Пруст безумно скучный, а Достоевский вообще невыносим. Кто решает, что считать шедевром? Может быть, фильм проверяется временем? Вспомните Орсона Уэлсса. Ни один из его фильмов не был успешным, но теперь все смотрят их и признают, что это шедевры.
— Какой последний фильм вас поразил?
— «Меланхолия». Я очень полюбила этот фильм. Ларс фон Триер сделал все правильно. У него есть и красота, и музыка, и сюжет, конечно. Мне нравится, что Триер сложный. И мне очень нравится, что он неполиткорректный. Все эти правильные мысли — они так надоели! Но когда он снимает свои фильмы, в них есть полемика. В них есть сила кино — как будто кто-то локтем стукнул по столу.
— Франция для нас — не только великолепное кино, но и свободомыслие. То, что произошло в 1968 году, сегодня для многих наших людей, выходящих на улицу, — пример для подражания.
— В мае
А
— О да, мы знаем.
— Как будто мечтатели вышли на улицы. И уже не было никакого насилия. Просто неподчинение. И страна их услышала, вся страна остановилась...
Но грустная ситуация в том, что все эти молодые революционеры
— Насколько искусство должно быть близко к протесту? Парижские студенты шли с именами Сартра и Трюффо, который дал вам путевку в кино.
— Я думаю, одно из условий, необходимых для искусства, — это свобода. Люди искусства не должны находиться на содержании. И нельзя искусство продвигать так, будто это обязательная обучающая программа. Искусство — когда вот так. (Показывает пальцем на горло так, будто ей трудно дышать. — Н.К.)
— Вас все время спрашивают про рецепт молодости. А есть ли рецепт свободы? Как в себе ее сохранить, особенно с годами?
— Это борьба, которой стоит посвятить жизнь. Как будто вы все время разговариваете со своим внутренним ангелом. Он вот так на вас смотрит, приговаривая: «Ну что, потерялась, подруга? Где она — твоя свобода?..» И ты всегда должна иметь, что ему ответить. Потому что единственное настоящее счастье, когда на смертном одре ты можешь сказать: со мной осталась моя свобода. Не деньги, не власть и не слава. Свобода.
Ханты-Мансийск.
