Ребекка Хорн выставлялась в лучших музеях мира — в нью-йоркском музее Гуггенхайма, лондонской Тейт, парижском Центре Жоржа Помпиду, туринском Кастелло ди Риволи... И вот она в Москве. На входе Мультимедиа Арт Музея еще не успели убрать множество желтых ящиков, в которых доставили из Парижа и Берлина ее работы. Одна из них уже «работает» на первом этаже: специальное устройство фонтаном брызгает черную краску на стену. Между этажами установлена еще одна — чемодан, который ездит снизу вверх и обратно. В залах можно найти самые неожиданные инсталляции, в которых неизменно сочетаются живая природа и технология. Одни механизмы рубят ножами камни, другие слегка лишь прикасаются к небольшому бассейну с водой, и отражение этого процесса на стене превращается в меняющийся отпечаток пальца. Но самая крупная инсталляция представляет собой лес, увешанный черепами, зеркалами и лампами, рядом с каждым деревом — истоптанные ботики. Масштабно. Удивительно. Необычно. Сразу ясно, что перед нами художник мирового уровня.
— Ребекка, вы уже бывали в Москве, когда показывали свой фильм на Московской биеннале в 2011 году. Теперь же вы представляете первую персональную выставку в России. По какому принципу вы отбирали работы для нее?
— На биеннале мою работу видела Ольга Свиблова. Естественно, она знакома с моим творчеством очень давно, потому что много путешествует по миру, жила в Париже. Когда мы встретились в Москве, она сказала, что я обязательно должна увидеть ее музей. Было 10 вечера, но мы все равно отправились в музей. Он мне очень понравился. Пространство Мультимедиа Арт Музея напомнило мне спиралевидную конструкцию музея Гуггенхайма, где у меня была большая ретроспектива в 1994 году. Тогда, в Нью-Йорке, я подвесила под куполом две большие чаши, из которых вода капала в раковину на первом этаже, созданную архитектором Фрэнком Ллойдом Райтом, построившим музей. Залы на пути от первого до верхнего этажа были заняты моими работами, я использовала все пространство музея.
— Это была тотальная инсталляция. И вы хотели добиться подобного эффекта в Москве?
— Я использовала то же решение, что и в музее Гуггенхайма, — сделала одну сквозную работу, объединяющую остальные.
— Вы имеете в виду старинный чемодан, который перемещается снизу вверх и обратно между спиралевидной лестницей музея?
— Да. Стержень, по которому он передвигается, — это... как ось Земли. Он словно несет энергию Земли к небу. Внутри него находится картина.
— Мне понравилась инсталляция в виде леса, увешанного черепами. Как родилась эта работа о жизни и смерти?
— Эта история началась в Италии. Там считается, что череп приносит тебе удачу. В Неаполе есть библиотеки, где хранятся средневековые черепа. Я сделала там выставку на площади. Для нее отлили черепа, а наверху между зданий, на высоте 18 метров, установили неоновые кольца — такие нимбы. То есть идея восхождения света от черепов к нимбам — это некое мерило людей. В московской инсталляции я тоже использовала черепа. Перед каждым из них установлены зеркала, которые двигаются и отражают душевный свет с одной стороны и жизнь, которую символизирует череп, — с другой. А ботики, стоящие возле деревьев, — это символ реального мира. Здесь сочетаются возвышенное и приземленное. Я специально использовала очень старые ботики, почти развалившиеся, — они говорят о том, что не всегда реальность совпадает с нашими мечтами. Сколько молодых людей из Африки или, допустим, Афганистана приезжают в европейские столицы, надеясь добиться успеха, но к нему приходят далеко не все. Многих из владельцев этой обуви, возможно, уже нет на земле. И моя инсталляция — своеобразный мемориал этим людям.
— А что для вас значит смерть?
— Я буддистка. Вы идете по тропе жизни до последнего вздоха, по дороге с вами происходят события, от которых вы получаете энергию, впечатления. Я стараюсь отдавать как можно больше хорошей энергетики всему окружающему миру. Для художника это одна из важнейших целей.
— В ваших работах живая природа сочетается с техническими элементами. Что дает вам этот диалог?
— Этот диалог я предлагаю прочувствовать и проанализировать зрителю, который оказывается между живыми и мертвыми объектами.
— Ваши телесные перформансы мы увидим на выставке? Вы делаете что-то подобное сейчас?
— Да, все видео будут показывать в кинозале каждый день, пока работает выставка. Но нет, я больше не делаю перформансы. Мне неинтересно возвращаться к тому же самому. Этот опыт дал толчок для новых работ. Вы же не будете носить в 60 лет платье, которое надевали в 14.
