Подсудимые — с виду почти дети. И неудивительно, что они так выглядят — на момент совершения преступления, двое были несовершеннолетними. Только Ислам Яндиев признал свою вину. Так они и сидели в «аквариуме»: один — низко опустив голову, уронив ее в руки. Остальные — делая вид, что все, что говорят выступающие, их абсолютно не касается.
Потерпевшая Инесса Белоусова, 47 лет, вспоминая тот день, изо всех сил, превозмогая слезы, старается быть последовательной:
— 24 января 2011 года муж пошел на работу, а я его проводила, все как обычно. Мы постоянно созванивались с ним, беседовали. Последний раз он взял трубку и я услышала, что он не в машине — вокруг разговаривали люди.
Муж Инессы, Валерий работал таксистом и в тот день ему дали задание встретить пассажиров, прилетающих из Вены. Он сказал жене, что находится в Домодедово. Инесса даже позавидовала ему — она бывшая стюардесса, любила аэропорты. Но в семье трое сыновей, младшему из которых на тот момент было пять с небольшим. Так что деньги зарабатывал муж, а она решила полностью посвятить себя детям, тем более, что они с Валерием достаточно поздно решились на третьего ребенка...
— Муж сказал: жди, сегодня приеду пораньше, вместе поужинаем. А часов в пять я увидела по телевизору, что произошел взрыв. Я стала звонить мужу, но телефон не отвечал. Я стала бегать по квартире и ойкать. Старший сын сказал: мама, успокойся. Я позвонила мужу на работу, там сказали, что ничего не знают. Я попросила у них машину. Но как ехать? Младшего нельзя оставить. Я стала собирать и его вещи — штанишки, маечки...Собрала детей и мы поехали искать. Я все время звонила, но никто ничего не знал, была неразбериха. В Домодедово на стойке стояли женщины из МЧС. Я им сказала, что мой муж должен быть здесь. В списках его не было, мы вышли искать его машину. Она стояла совсем рядом со зданием аэропорта. Я, когда ее увидела, расплакалась... Потом подошла женщина из МЧС и стала спрашивать, люблю ли я мужа? Я удивилась, конечно люблю... А она сказала: ваш муж погиб. Я сказала, что я хочу увидеть его. Хоть что-то, хоть кусочек его...
В этот момент в зале со стороны потерпевших — в этот день пришло в суд 15 человек, начали доноситься всхлипы. Задержав воздух в легких, чтобы сохранять возможность говорить дальше, Инесса Белоусова выдохнула и продолжила:
— Мы зашли в переход между залами. Там лежали человек 15, накрытые черным целлофаном. Все целенькие — нигде ничего. Мне показали мужа. Он весь целенький лежал, только крови чуть-чуть на губе и ушке и рубашка так задрана, животик открыт... Мне разрешили его поцеловать. Я поцеловала и пошла к детям. Мы пошли в часовню Св. Михаила — Архангела, заказали молебен за нашего папочку и мужа. Потом я сказала, что случилось, его коллеге, он тоже заплакал...Потом мы с детьми поехали домой. Вот и все в тот день.
Когда женщину спросили, как она может описать свою утрату, она тихо ответила:
— Половина меня погибла вместе с моим мужем. Это боль, которую, кто не испытал, меня не поймет. Мы прожили 25 лет, и я очень скучаю по нему.
На этом заседании она так и не смогла назвать сумму, в который бы хотела оценить моральный ущерб. Сказала только:
— Мою утрату ничем не восполнить.
Судьи дали ей время подумать.
Следующий потерпевший,
— 24 января моя супруга Марина встречала группу туристов из Японии — она работала гидом-переводчиком. В районе шести часов мне позвонил младший сын, ему тогда 14 лет было. Он сказал, что звонил мамин коллега и сказал, что мама в аэропорту, а там взрыв. Ему сказали: звони папе.
Я приехал в Домодедово, там было все оцеплено. Периодически выносили списки погибших. Ждать пришлось до 4 утра. Вышла женщина из МЧС и сказала, что супруга опознана. После этого я вернулся домой и сказал сыну, что мама погибла.
Свой моральный ущерб Александр Наливайко оценил в 30 миллионов рублей, которые он хочет получить со всех, кто будет признан виновным по делу.
— С чем вы связываете такую сумму? — спросила его судья.
— Жизнь полностью перевернулась. Мы прожили 20 лет. Детей я воспитываю один (у Наливайко есть еще дочь) и считаю, что эта сумма будет адекватной тому, чем мы с женой собирались обеспечить наших детей вместе.
