— Остается только сожалеть! Ведь “Станция-2000” олицетворяла собой определенную эпоху в музыкальном бизнесе, очень ярко стартовала. Но последние года два ее стали преследовать проблемы, потому что привлекательность такой непопсово-танцевальной музыки в целом стала очень невелика.
— Для “Максимума” закрытие “Станции” — это плюс?
— Мы не сидим и не ждем закрытия каких-то радиостанций, и не потираем руки в надежде на то, что их аудитория отвалится к нам. Мы заняты обслуживанием СВОИХ слушателей и не зависим от гибели других радио.
— Высвободился большой кусок молодежной аудитории. Есть вероятность, что вы добавите нечто в свой эфир — стильные танцевальные хиты, — чтобы притянуть этих людей?
— Ни в коем случае. Мы не будем ничего менять. У нас есть свой четкий путь.
Ну? И почему же все хорошее рано или поздно все-таки кончается? И всегда срабатывает старая бабушкина поговорка: что имеем — не храним, потерявши — плачем! Сколько копий было сломано о “Станцию-2000” за пять лет-то! Сколько “войн на танцполе” вокруг нее разгоралось! И вот субботним вечером в последний раз “Мегахаус” приехал в гости в желтый особнячок на улице Казакова — на “Станцию-2000”. В последний раз разглядывал Стену раритетов, увешанную самой большой коллекцией флаерсов (в них — вся волнительная история 90-х, история клубной культуры, российских рэйвов и знаковых модных parties). В последний раз прошелся по расписанному флюоресцирующим граффити веселенькому коридорчику. Вздохнул, задумался, всяко разное вспомнил, чуть не заплакал... “В последний раз” — это потому, что с воскресного вечера легендарная “Станция” перестала БЫТЬ. Диагноз — молниеносно-неожиданная (для опешившего слушателя) смерть. Или — хитро спланированное убийство?
начала — предсмертная кома: в течение двух-трех недель (начиная вот с давешнего воскресного вечера) “Станция-2000” еще будет выходить в эфир, но — в АВТОНОМНОМ режиме. Привычная стильная музыка еще будет звучать, но без “оживляющих” голосов ди-джеев, а лишь благодаря запрограммированности оставшегося в опустевших стенах компьютера. Все люди же — ди-джеи, новостные ведущие, просто менеджеры — с понедельника здесь не работают.
Окончательная же смерть (эфира) зафиксируется в конце марта — начале апреля, когда и “автономка” прекратится, и на частоте “Станции”, собравшись с духом, зазвучит то, что, собственно, “Станцию” и убило. Выражаясь спокойнее — купило.
А купило-поглотило “Станцию-2000” вездесущее попс-ментальное “Русское радио”. Правда, стеснительно прикрывшись вывеской некоей — подставной — компании “ЮГИС РТВ”. Шифруются. Из-за боязни, как говорят, гнева Антимонопольного комитета, который может дать по заднице, поскольку холдинг “Русское радио — Евразия” захапал (под разными вывесками) уже целых пять радиочастот, не меньше. Собственно “Русское радио” (105,7 FM), радио “Монте-Карло” (102,1 FM), радио “Динамит” (101,2 FM) и свежекупленные частоты радио “Надежда” (104,2 FM) и вот “Станции-2000” (107 FM). Еще к предстоящим через три года выборам “Русское радио”, по слухам, алчет обзавестись и чисто информационной частотой (типа “Эха Москвы”), чтоб монополизация (радиорынка) была бы уж тотально-всесторонней.
Вообще-то слушателям танцевальной, позитивной, стильной “Станции”, которыми являются преимущественно школьники (с начавшим формироваться хорошим вкусом) и модная молодежь от 18 до 21, глубоко до балды все эти агрессивные бизнес-расклады взрослых вредных дядек. Первое, что они испытают после известия о смерти “Станции”, — чувство, что их бессовестно и надменно-молчаливо обокрали (новыми владельцами частоты “станционным” ди-джеям дана директива никак не обозначать в эфире факт закрытия, потому они, ди-джеи, и слились беззвучно, оставив на “переходный период” вместо себя компьютер). Второе чувство, точнее — растерянная мысль: ну и чего же теперь слушать-то будем? Ведь, положив руку на сердце, за последние два года в Москве обновленно-упорядоченный (когда вместо мутных ди-джейских сетов “вживую” появились грамотные плей-листы, набитые моднейшими мировыми дэнс- и рэп-хитами, а также качественными ремиксами) эфир “Станции-2000” был единственным пристанищем тем, кого выворачивает наизнанку от засилья попса и вездесущего русского рока. Теперь у этих бедняжек выбора не осталось. Или — приспосабливайся к неровному рок-мейнстрим-формату нацеленного все же (отчасти) на молодежь “Максимума”. Или — переключайся на жесткую, мрачноватую, но кричащую о потенциальной своей модности “Ультру”. Кстати, бродит даже такой смутный слух, что смерть “Станции” — результат тайных договоренностей о дележе рынка между двумя игроками-холдингами: “Русское радио — Евразия” и “ЛогоВАЗ-Ньюс” (последнему принадлежат “Наше радио” и новая “Ультра”). Дабы одним полностью досталась средневозрастная попсово-ментальная аудитория (на месте “Станции” должно появиться, по данным “Мегахауса”, либо подобие “Шансона” — радио для блатных, либо подобие “Лав-радио” — для дамочек, любящих “сладкие сопли”, душещипательные медлячки), другим — ишь ты, поди ж ты, молодежь! (Для особо нервных повторяем — это всего лишь слух!)
Впрочем, молодежь (тем паче — модная) в сложившихся обстоятельствах засилья отстойной музыки может выбрать третий путь: не слушать радио вовсе! Ждать, скажем, когда подобие “Станции” — стильная дэнс-радиостанция появится в Интернете (что, по предположениям “Мегахауса”, как раз и случится очень скоро).
Лично “Мегахаус” страшно опечален случившейся, прямо скажем, бедой (для модной молодежи), посыпает голову пеплом и угрюмо замолкает, предоставляя слово для комментариев по поводу закрытия “Станции-2000” видным деятелям радиоэфира.
— С закрытием “Станции” десятки тысяч людей вообще перестанут слушать радио. Они просто не смогут найти в эфире станцию, которая была бы им интересна с утра до вечера. Для иллюстрации количества людей, которые нас слушали: последняя “Инстанция” (гигантский фестиваль электронной музыки, ежегодно проводившийся “Станцией-2000”), сентябрь-2000. Вечер, стемнело, играет Фонарь, льет дождь... И огромное поле заполнено тысячами людей, стоящих под ливнем с поднятыми руками... Эти люди не просто слушали “Станцию”, они ею жили. Они по дням, по именам могут вспомнить все, что было в эфире. Они выросли вместе со “Станцией”.
— Куда теперь этим людям приткнуться?
— Они будут ходить в модные клубы. Покупать пластинки с модной танцевальной музыкой. Продолжать покупать хорошую модную одежду, ходить на танцевальные фестивали, которые все равно будут делаться. Я очень надеюсь, что закрытие “Станции” подстегнет многих деятелей танцевальной культуры заниматься своим делом еще активнее, открывать новые пространства.
— Говорят, танцевальная музыка вообще не может приносить существенную прибыль (если, конечно, не говорить о торговле на рэйвах “кислотою”). Потому идиотство — открывать такую радиостанцию?
— Во-первых, “Станция” никогда не была убыточна. Она приносила деньги даже в самые тяжелые времена (за счет рекламы молодежных брэндов одежды и т.д.). Дальше: Грув привозит ди-джея из Лондона, делает вечеринку — на нее приходят две тысячи человек. Это — не прибыльно? Выпускается сингл техно-группы “ППК”, лежит в Интернете — за год три миллиона скачиваний! Это не прибыльно? Просто в этой стране никто по-серьезному и не пытался заработать с танцевальной музыки, потому чушь и говорит.
— По большому счету, “Станция” давно перестала играть серьезную, конкурентную роль в эфире. Почему? Из-за сочетания многих внешних и внутренних факторов. Внешние: весь тот многообещающий бум танцевальной музыки, который царил в середине 90-х годов и к которому имели непосредственное отношение сначала — “Максимум”, потом — “Станция”, он, увы, захлебнулся. Причем — очень бесславно. Когда этот прилив схлынул, на песке остался ведь один Грув, одна-единственная звезда из целой генерации.
Внутренние причины: для хозяев “Станции” это всегда был побочный бизнес, не очень интересный по большому счету (ну чего-то там копошатся, в ноль выходят и ладно). А на нынешнем рынке выживают корпорации, для которых радио — это специализация, они этим занимаются всерьез, мощно. Еще: для людей, которые непосредственно занимались “Станцией” (ди-джеи, программные директора. — К.Д.), мнение очень узкого круга фанатствующих поклонников и тусовки (круг, который долбит тебя, что, если ты не поставил в первую же неделю супермодный трек какого-нибудь супермодного ди-джея, ты уже не актуален) было всегда важнее того, что реально происходит за поворотом, на улице.
— Для претендующего на модность радио “Ультра” закрытие “Станции” — это плюс?
— Ну конечно. Мы же вели переговоры о покупке “Станции”, чтобы как раз сделать “Ультру” на этой волне, и были буквально в полушаге от сделки. Тогда бы мы вообще унаследовали всю аудиторию “Станции” с минимальными потерями.
— Не факт, что слушатели “Станции” захотели бы слушать ту лавину альтернативного рока, что предлагает нынче “Ультра”! Но чтобы привлечь все же эту молодежь, вы будете что-то специально вводить в эфир?
— Мы сейчас играем танцевальные треки, которые можно назвать знаковыми (Fat Boy Slim, Moby, Bomfunk MC’s, Faithless. — К.Д.). Но это — одна из красок внутри спектра. Я никоим образом не стараюсь сделать танцевальную радиостанцию. Но я веду переговоры с некоторыми людьми со “Станции” о возможности ведения ими новых спецпрограмм на “Ультра” (в частности, Груву предложено вести там программу о брейк-бите “Storm Crew”. — К.Д.).
— Если глянуть вообще, на наши FM-станции растерявшие понятие “модность”, на жутко изменившееся MTV, потерявшее понятия “стильность”, “современность” и крутящее теперь “профессоров лебединских” , то закрытие “Станции-2000”, единственной неформальной радиостанции, — это огромный минус. Мы потеряем вообще электронную музыку на FM-диапазоне (потому что на всех существующих радиостанциях сплошь попса и рок-н-ролл и лишь крошечные вкрапления танцевальной музыки). Молодые электронные музыканты потеряют возможность показывать свои композиции (если уж даже Грув сейчас на большинстве радиостанций не звучит, куда им-то). Выросло новое поколение людей, связанных с компьютерами, видеоиграми, с экстремальными видами спорта. Они потеряют информационный источник, рассказывающий исключительно об интересных им вещах.
— В любой европейской столице обязательно есть одна, а то и несколько радиостанций, играющих только модную танцевальную музыку. Почему у нас твердят, что это неперспективный формат?
— Наша же страна все время кидается либо в западничество, либо в такое русофильство. Сейчас как раз эпоха возвращения любви ко всему очень русскому: “Русское радио” там, русский рок...
А в закрытии “Станции”, как ни странно, есть и свои плюсы. Мы возвратимся к тому, откуда вышли — к андеграунду. Пираты поднимут на этом денег, поскольку будут записывать музыку диск-жокеев — техно, транс, хаус — на их выступлениях, выпускать компакт-диски и кассеты с миксами. Опять поднимутся клубы, откроется множество новых — отсутствие радио с танцевальной музыкой заставит людей ходить на вечеринки. Так что незачем устраивать плач Ярославны и говорить, что все погибло. Ведь, может быть, мы стоим перед чем-то совершенно новым.
