Брат Льва

Первое, что приходит в голову при взгляде на афганского посла: “Одно лицо!”. Ахмад Зия Масуд действительно очень похож на своего всемирно известного старшего брата — Ахмада Шаха Масуда.

В свое время нынешний дипломат был вынужден бросить учебу, чтобы вместе с Пандшерским Львом участвовать в антисоветском сопротивлении. Пятнадцать лет назад, в феврале 1989-го, советские солдаты ушли из Афганистана.

С тех пор многое переменилось: режимы, люди... Теперь вчерашний моджахед Ахмад Зия Масуд наводит мосты между Россией и своей родиной.


— Вы вместе со своим братом Ахмадом Шахом Масудом участвовали в движении моджахедов. Что двигало вами, когда вы, совсем молодой еще человек, бросили учебу и отправились сражаться в Пандшерское ущелье?

— Советские войска вошли в Афганистан для поддержки режима, ненавистного для афганского народа. Если бы советские войска поддержали не режим, а народ, все было бы по-другому. Мы оказались бы, может, в одном лагере. К сожалению, война продолжалась. Значение ее было колоссальным: Афганистан был полностью разрушен. Разрушился и СССР (в какой-то степени — и из-за войны в Афганистане)...

— Вы находились рядом с Ахмадом Шахом Масудом?

— Конечно. А потом, в 1983 году, он отправил меня в Пакистан — вести политическую работу.

— У Пандшерского Льва был русский телохранитель. Правда ли это?

— Да. Это был советский солдат, попавший в плен, он принял ислам. Его звали Николай, сейчас его зовут Исламудин. Брат очень доверял ему. Он женился у нас в Пандшере, у него есть дети. На нашем языке он говорит теперь, наверное, лучше, чем на родном. Сейчас он живет на Кубани, я встречался ним, он приезжает в Афганистан.

— Вам наверняка приходится встречаться с нашими ветеранами афганской войны, с теми, против кого вы в свое время вели борьбу. Какие чувства вы испытываете к ним — есть ли какой-то осадок в душе или вражда ушла безвозвратно в прошлое?

— Общий принцип человеческой жизни таков: есть война и есть мир. Война кончилась — и мы примирились. Мои нынешние друзья — генерал Валентин Варенников (не так давно он ездил в Кабул, выступал на юбилее в честь моего брата), генерал Ляховский, Руслан Аушев — они участвовали в афганской войне. Но война уже позади. Она была навязана и нашему, и вашему народу. Наши так называемые коммунисты представляли советскому руководству дело так, будто они пользуются народной поддержкой. И по сути дела обманули.

— Рассказывают, что когда под натиском талибов осенью 1996-го моджахеды покидали Кабул, ваш брат предложил экс-президенту Наджибулле уйти из столицы вместе с ним — в Пандшерское ущелье. Было ли это?

— Да, Ахмад Шах Масуд несколько раз посылал своих людей к Наджибулле. Предлагал ему гарантии безопасности, более того — пообещал отправить его в любую страну, куда тот пожелает. Но Наджибулла отказался, решив, видимо, что его соплеменники пуштуны (большинство талибов были пуштунами. — А.Я.) отнесутся к нему более-менее благосклонно.

— На протяжении нескольких лет только Масуд и его союзники по Северному альянсу вели борьбу против талибов. Однако в новых структурах власти лидеры “северян” оказались на вторых ролях. Не кажется ли это несправедливым?

— Главный вопрос — ради чего боролся Объединенный фронт (или, как его называют, Северный альянс): за окончание войны, за образование национального правительства. Мы сами отдали власть и активно участвовали в разработке Боннского соглашения. Главная цель — укрепление государственной власти, мира и безопасности. Так что никаких обид нет.

— Президент Хамид Карзай подписал несколько недель назад новую конституцию Афганистана. Это первая за несколько десятилетий конституция, принятая демократическим путем. Какие надежды возлагаете вы на нее?

— После долгих лет войны у народа Афганистана появилась конституция, гарантирующая право на собственное государство, на свободы, на определенные правовые нормы. Разрешена многопартийность, утвержден закон о партиях. По конституции, официальное название нашего государства — Исламская Республика Афганистан. Принимаемые законодательные акты не должны противоречить принципам ислама. Но последователи любой религии — а в Афганистане живут индусы, сикхи, приверженцы различных исламских сект — могут свободно отправлять свой культ. Впервые в конституции заключен принцип: там, где большинство населения составляют шииты, все их вопросы будут решаться согласно шиитским правилам.

— Часто можно встретить утверждение, что кабульские власти не контролируют полностью территорию страны, разделенную между местными вождями и полевыми командирами.

— Одно дело — что пишут в прессе, и другое — реальность. Люди совершенно свободно передвигаются по Афганистану. Единственная проблема — южные и юго-восточные районы, пограничные с Пакистаном. Отдельные группы экстремистов, связанных с “Аль-Кайедой” и “Талибаном”, совершают там нападения. Если Пакистану удастся закрыть для них эти границы, и эта проблема будет решена.

— Свержение режима талибов никоим образом не сказалось положительно на ситуации с наркотрафиком из Афганистана. Напротив, объем наркотиков, вывезенных из страны, увеличился. Что делается для пресечения этого зла?

— Вопрос наркотиков в настоящее время — это вопрос не только афганский, он имеет и региональный, и мировой масштаб. Нужна антинаркотическая коалиция. Главную прибыль от производства и распространения наркотиков получают не афганские крестьяне, а люди вне Афганистана. Простой крестьянин в этой ситуации не виноват: его заставляют нищета и голод, а также поощрение, идущее извне. Вот пример: основной сельскохозяйственный продукт в стране — пшеница. ООН помогает Афганистану гуманитарными поставками пшеницы. Но ооновцы покупают пшеницу не у афганских крестьян, а в других странах. А потом раздают ее в Афганистане. Такая “благотворительность” идет в ущерб афганским крестьянам. Если крестьянин производит пшеницу, он оказывается в полном убытке. Рынок перенасыщен — и его пшеницу никто не покупает. Вот он и сеет мак.

— Вам приходится работать с представителями афганской диаспоры, проживающими в России. Наверняка часть эмигрантов вернулась на родину, а кто-то и рад был бы вернуться, но опасается. Могут ли приверженцы старого режима вернуться в Афганистан без боязни подвергнуться там преследованиям?

— В России сейчас живет около 40—50 тысяч афганцев, примерно половина из них — в Москве. У нас самые теплые и дружественные отношения с ними. Несмотря на то что многие из них в прошлом находились на руководящих постах режима НДПА. Например, бывший министр внутренних дел г-н Гулабзой или экс-министр обороны г-н Кадыр — у нас с ними очень хорошие отношения. Все они могут совершенно свободно поехать в Афганистан. Вот вам пример: один из руководителей НДПА, бывший генерал-губернатор Кандагара г-н Улуми, вернулся на родину, создал там свою партию. Когда я встречаюсь с представителями диаспоры, я говорю: “Приезжайте, живите у меня дома”. Мы ведь тоже жили в эмиграции. И боялись, что нам никогда не суждено будет вернуться домой...

— Ведется ли ныне расследование гибели вашего брата? Кто вообще этим занимается и каковы результаты на сегодняшний день?

— Теракт, который привел к гибели Ахмада Шаха Масуда, связан с международным терроризмом. Не случайно поэтому, что следствие велось в разных странах мира, в том числе и в Афганистане. К сожалению, до сих пор эти усилия не координируются. В каждой стране ведется отдельное расследование. Мы думаем, настало время направить эти усилия в общее русло. Известно одно: это были камикадзе, действовавшие по указке “Аль-Кайеды” и “Талибана”. Но повторяю: до сих пор конкретного результата, к сожалению, не достигнуто.


Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру