По Абхазии ходит легенда.
“Когда Бог начал делить землю, то забыл про Абхазию.
— Уважаемый, почему же ты мне не оставил кусочка? Пока я принимала гостей, накрывала на стол, мои соседи все разобрали, — огорчилась Абхазия.
Всевышний задумался.
— Я раздал не все. Один небольшой, но самый лакомый кусочек земли я приберег для себя. Там ничего не надо выращивать — благодатная почва сама дарит плоды. Я подарю тебе этот райский уголок”.
Кто бы мог подумать, что спустя время жители райского уголка начнут умирать с голоду.
— Вот уже больше десяти лет мы живем без войны. Но с тех пор мы так и не смогли подняться с колен, — плачут абхазцы. — Вернуть туристов вряд ли получится в ближайшее время. А вторая война убьет нас окончательно.
Репортер “МК” посетил Абхазию и выяснил, как сегодня выживает маленький народ.
— Вы завтра хотите вылететь в Абхазию? Вы что, с ума сошли? Люди к морю за два месяца места бронируют, — раздался в телефонной трубке голос столичного туроператора.
Через час представители фирмы мне перезвонили. Уверяли, что чудом удалось выбить местечко в пансионате на побережье. Таким образом туркомпании просто заманивают клиентов на обнищавшие курорты Абхазии. В итоге я отказалась от их услуг. И не пожалела.
Пограничный ад
Дорога от аэропорта Адлера до российско-абхазской границы занимает не больше 20 минут. Цены на такси колеблются от 150 до 350 рублей. Маршрутка домчит вас за 75 рублей, что, по местным меркам, конечно, дороговато. Но в этом случае водитель довезет вас прямо до “калитки” — так ласково называют здесь пограничные ворота. Автобус обойдется в 15 рублей, но за эту цену вас выбросят за 1,5 километра до реки Псоу.
Пограничная зона берет начало у небольшого магазинчика. Наверху надпись — DUTY FREE. На двери — амбарный замок.
— Да вы не ждите, никто не придет. Продавцы здесь час работают, три загорают, — окликает меня торговец хлебной лавки. — У нас эта шарашка не пользуется спросом. Ведь прямо на границе можно купить домашнее вино в несколько раз дешевле. Правда, москвичи иногда устраивают здесь скандал. Однажды даже выломали дверь — так хотелось им заграничного бухла испить.
Граница делится на две части: автомобильную и пешеходную. Последняя представляет собой мост через реку и обыкновенную узкую асфальтированную дорогу протяженностью не больше километра, огороженную с одной стороны металлической сеткой, с другой — глухим забором. Но это не главная достопримечательность границы. Этот кусок земли — настоящее государство, где живут по своим неписаным законам, где правят свои надзирающие органы и крупные бизнесмены, где главенствует жесткий рэкет...
Каждые 10 метров на приграничной трассе торгуют фруктами, выпечкой, семечками, самодельным вином. Чтобы разложить товар на границе, необходимо ежемесячно отстегивать процент с выручки сотрудникам пограничной службы. Но это стоит того. Ведь многие туристы начинают свой отдых в Абхазии именно с этого места. В какой еще стране вам позволят расстелить покрывало прямо на пограничной полосе, чтобы откушать национальной мамалыги и опрокинуть стакан-другой терпкого сухого вина!
Таможня тоже снисходительно относится к туристам. Пронести через патрульную зону можно хоть слона.
— Почему не просите поставить багаж на ленту? — поинтересовалась я у мужчины с погонами, тушившего сигаретный окурок под вывеской “Таможня. Курить запрещено”.
— Ставьте, если вам делать нечего, — недовольно буркнул под нос мужчина и лениво нажал на кнопку. Сумка поехала. Представитель таможни даже не взглянул на экран. За это время мимо пробежали порядка десяти людей, нагруженных весомыми баулами. Никто из них не обратил внимания на человека в форме.
Зато заинтересовались мной на паспортном контроле, когда вместо российского паспорта я предъявила заграничный.
— А другого документа не найдется? — робко поинтересовалась девушка в окошке, недоуменно разглядывая паспорт.
— А чем этот не устраивает?
— Непонятно, где его выдали, ваше место прописки…
В отличие от Адлера, где на каждом шагу вас встречают беззаботные лица, абхазская картинка выглядит более удручающей.
Когда ворота паспортного контроля остались позади, я оказалась в кольце серых лиц. Сотни женщин в темной одежде, утирая со лба пот, молча сбились в кучки перед контрольно-пропускным пунктом.
— Беженцы? — поинтересовалась я у встречающих меня людей.
— Нет, это наши женщины идут на работу. Удивляешься? Когда-то горянки славились на весь Советский Союз своей красотой, статью. Но война убила в них былую гордость, неприступность, — вздыхает коренной абхазец Михаил. — Вообще послевоенный голод вынудил многих людей с высшим образованием оставить прежнюю работу. Чтобы выжить, женщины принялись осваивать новую профессию — торгашество называется. А выгоды от той торговли практически никакой. Например, эти несчастные персики женщины приобретают на нашем рынке за 20 рублей килограмм, а сдают потом по 25—30 рублей. С двухсот килограммов выручка составляет около 1200 рублей. На вырученную сумму везут из России муку, хлеб, сахар, картошку, газовые баллоны, мыло, свечи, комбикорм для животных, лекарства — дефицитный товар Абхазии.
Часть заработанных абхазскими торгашами денег оседает в кармане сотрудников таможенной и пограничной службы. Например, за каждый килограмм фруктов пограничники собирают с торговцев по 2 рубля — эти средства идут в казну Абхазии. Существует на границе и экологический контроль. Функция этой организации народу непонятна. Однако за каждую тачку фруктов абхазцы обязаны выложить по 10, а то и по 20 рублей…
— Если фрукты перевозятся по автомобильной трассе, то в пограничной пробке придется проторчать порядка семи часов или заплатить служивому тысячу рублей, чтобы тот пропустил ваш транспорт по встречной полосе. С пешими торговцами этот номер не пройдет. Женщины часами простаивают в огромных очередях, чтобы попасть на российскую землю. И таких ходок за день приходится делать не меньше семи, — продолжает Михаил. — Однажды из-за военных действий в Чечне пограничникам дали указание блокировать российско-абхазскую границу. Дело было зимой. Кто не успел попасть домой, оставались на российской стороне и ночевали на голой земле. Те, которые не успели пересечь контрольно-пропускной пост Псоу, сторожили свои тюки на абхазской стороне. Бросить поклажу они не могли. Это их хлеб. Толпы женщин мерзли на мосту под жутким ветром и проливным дождем больше суток. В грязных тулупах и мокрых валенках они грелись друг о друга, как коровы в загонах. Нужду справляли прямо около тачек в страхе отойти и потерять очередь. Я слышал, после наших зим многие молодые девушки не могли потом рожать детей.
Экзотика под дулом автомата
Когда колесишь по горному серпантину мимо Гагры и Сухуми, не устаешь удивляться, как поразительно выглядят необыкновенной красоты пальмы и экзотические сосны с платанами на фоне каркасов разрушенных многоэтажек, сожженных домов и забытых противотанковых ежей. Мне довелось побывать в 9-этажном доме, расположенном на берегу реки Гумиста, — именно в том месте, где проходила линия фронта. Эта постройка чудом пережила ту войну. Сегодня там до сих пор чудом выживают люди.
— Те, кому было куда выехать, с началом вооруженных действий покинули город. А мы были вынуждены коротать все это время здесь, — рассказывает жительница разрушенного дома. — Я хорошо помню начало войны. Сначала раздался оглушительный взрыв, через секунду отвалился наш балкон и кусок стены. Дальше — больше. С каждым днем дом разваливался по кусочкам, в квартирах падали люстры, переворачивалась мебель, билась посуда. Целый год мы жили без стекол и оконных рам. Окна намертво забивали досками, чтобы хоть как-то укрыться от шальной пули и ненастной погоды. После окончания войны власти отказались выселять сухомчан из разрушенных домов, ссылаясь, что в городе не осталось ни одного уцелевшего строения. Уже больше десяти лет мы живем без света, отопления и воды. Дети уроки делают при керосиновой лампе, каждую неделю нанимаем грузовую машину, чтобы привезти двадцать ведер воды. Раньше мы не знали, что такое шубы и ватное одеяло, а теперь у нас этим добром забиты все шкафы. Зимой по-другому здесь не выживешь, околеешь. Щели в стенах такие, что ветер гуляет по всем комнатам.
Купить новое жилье абхазцам не по карману. Несмотря на то, что трехкомнатная квартира общей площадью 110 кв. метров стоит здесь не больше 30 тысяч долларов, такую сумму не может собрать даже самый зажиточный житель Абхазии. Например, зарплата самого популярного журналиста на местном ТВ всего 150 долларов. По его словам, это одна из самых высоких зарплат в городе. А уж об абхазской пенсии здесь и подавно слагают анекдоты. Три года назад пенсию стариков с 15 рублей увеличили до 100. При получении российского гражданства эта сумма возрастет до 600 рублей. Правда, на получение долгожданной корочки может уйти больше года, и заплатить за эту процедуру придется 1200 рублей. Поэтому неудивительно, что, имея в кармане 300 рублей, в Абхазии вы будете считаться богачом.
По низкому уровню цен Абхазия превзошла все курортные зоны. Роскошный ужин на двоих с салатами, мамалыгой, копченым мясом, горбылем и морем самого лучшего домашнего вина обойдется в 150—200 рублей. На рынке литр сухого вина можно приобрести за 50 рублей, бутылку чачи — за 30. Цены за 1 кг помидоров или огурцов — 20 рублей, свежее мясо — 70—80, черешня — 30, клубника — 20, персики и абрикосы — 30. В магазине хлеб стоит 7 рублей, самая дорогая водка “Люкс” — 50, пиво “Сухумское” — 15.
— Как мы здесь вольготно жили до войны, — качает головой хозяйка квартиры Майя, в которой я остановилась. — Муж работал директором крупного консервного завода, мы могли позволить купить себе шикарную квартиру, машину — отказа ни в чем не знали. Наши лечебные санатории даже зимой стояли переполненными. Сегодня не осталось ни одного крупного промышленного предприятия, люди лишились работы, а восстанавливать фабрики и заводы властям не по силам. Абхазцы ведь после окончания войны растащили по кирпичикам все уцелевшие здания, вынесли все оборудование.
Как ни странно, во время войны не пострадало лишь советское великолепие санаториев и прочих здравниц. Только количество отдыхающих в Абхазии неудержимо стремится к нулю.
— Нет ничего удивительного в отсутствии туристов, ведь сервис с советских времен не изменился — все осталось на прежнем, убогом уровне. Посмотрите, сколько свободных лежаков, — кивают в сторону моря отдыхающие. — Сервис в Абхазии хромает на обе ноги. В домах часто отключают свет, холодную воду дают по часам, а уж о горячей и подавно мечтать не приходится.
Стоимость путевки в лечебный санаторий Абхазии составляет 350—500 рублей. Но туристы предпочитают снимать угол у местных жителей. В Гагре и Сухуми койко-место в частном доме на берегу моря обойдется от 150 до 200 рублей. В Гудауте и Новом Афоне — не больше 100 рублей. А за аренду шикарного двухэтажного особняка на побережье с вас возьмут всего 50 долларов в сутки.
О собственной безопасности здесь беспокоиться тоже не приходится. Практически каждый санаторный пляж находится под охраной вооруженных солдат. Каждый туристический автобус сопровождает представитель местной службы безопасности.
— У нас сейчас безопасно. Столкновения происходят только на границе с Грузией. Но в те районы туристов никакими коврижками не заманишь, — успокаивают абхазцы. — А за своих отдыхающих мы горой стоим! Ведь туристы для нас — единственный шанс выжить.
Продается дача Сталина
Конечно, в Абхазии есть Новоафонские пещеры, озеро Рица, мыс Пицунда, гора Мамзышха, Гагские водопады. Их посещение — обязательная программа. В произвольную входят прогулки по эвкалиптовым аллеям, катание на мустанге по альпийским лугам, наслаждение вкусом поспевающей изабеллы. Можно подняться к древнему замку абхазского царя Леона, куда не проложены еще туристические маршруты и где, по легендам, водятся привидения. А еще в Абхазии вас научат охотиться на перепелок с помощью ястреба, из козьего молока делать нежнейший ажурный сыр, а из гибких прутьев плести летний домик — апахцу.
К сожалению, приостановили экскурсионный маршрут на дачу Сталина, что на Холодной речке. В прошлом году этот особняк и 80 гектаров земли собирался купить Олег Дерипаска за 10 миллионов долларов. Однако, когда разговоры о сделке дошли до журналистов, олигарх разорвал контракт купли-продажи. Теперь дачу снова выставили на аукцион. Говорят, ее цена резко возросла до 15 миллионов. В помещении остались и дубовые столы, и самшитовые стенные панели, и огромный четырехтонный бильярдный стол, и массивные люстры, и кресла с бархатной обивкой.
