Самолет набирает красоту
Татьяна Виноградова: “В стюардессы я попала прямо из роддома”
Представители среднего и старшего поколений наверняка помнят плакаты с красивой улыбающейся стюардессой, призывающей летать самолетами “Аэрофлота”. Многие наивно полагали, что изображена на нем обычная девушка-модель. Вовсе нет! На плакате — настоящая стюардесса, Татьяна Виноградова. Она пришла работать в “Аэрофлот” в 18 лет и трудится в авиакомпании до сих пор.
— Татьяна Сергеевна, как вы попали на плакат?
— В октябре 1970 года меня отобрали для участия в международном конкурсе стюардесс стран Европы. Для этого необходима была моя фотография. На конкурсе я завоевала приз самой обаятельной стюардессы, была счастлива и горда. А в 1971 году я ехала на вылет, как вдруг… увидела на повороте на “Шереметьево-2” громадный щит, на котором я стою в форме и приглашаю пассажиров в полет. Через несколько месяцев был сделан заказ на изготовление рекламных стоек для представительств авиакомпании за рубежом и в России в агентствах по продаже билетов.
— Вы были удивлены?
— Для меня это было неожиданно. Но я приняла это как один из элементов работы. А вообще эта фотография сыграла огромную роль в моей жизни. Благодаря ей мы встретились с супругом — дирижером Альфредом Мишуриным. Он увидел мою фотографию на рекламной стойке и попросил людей, которые меня знали, нас с ним познакомить.
— Как вы пришли в профессию?
— Я была молоденькой акушеркой. В послеродовом отделении Института акушерства и гинекологии, где я работала, лежала бортпроводница Марлена Борздыко. И, глядя на мое отношение к людям, она сказала: Татьяна, мне кажется, вас непременно взяли бы к нам на работу в “Аэрофлот”. Мне было 17. Марлена сказала, что принимают вроде как с восемнадцати. Но все равно порекомендовала пойти в 206-й отряд. Полеты выполнялись по трассе Москва—Хабаровск, одной из самых продолжительных, и требовалось присутствие бортпроводника с медобразованием. Как только мне исполнилось 18, я направилась на беседу. Приняли меня тепло. В завершение начальник отдела кадров спросил: а сколько ж тебе, деточка, лет? Я сказала: восемнадцать. “Надо же, — огорчился он. — По правилам вы сможете начать летать с 19 лет. Приходите через год”. Я сказала: “То есть сейчас я глупая, а через год поумнею?” Он засмеялся: “Приходите в понедельник, будет замполит, командир отряда, кто знает — вдруг возьмут?” Так и получилось — для меня сделали исключение. С тех пор я и тружусь в “Аэрофлоте”. Открывала трассы на Токио, Сингапур, Шенон. Летала на Кубу, Америку, Канаду и в другие страны. Закончила английский факультет пединститута — знание языка было необходимо в моей работе. Закончила летную деятельность в должности старшего бортпроводника службы. В начале восьмидесятых меня пригласили заниматься рекламой. Позже руководство сделало меня координатором проекта разработки нового сервиса.
— Чем отличается новый сервис от старого?
— Девиз нового сервиса — “русское гостеприимство”: индивидуальный подход к каждому пассажиру. Плюс разработка новой форменной одежды с элементами русского стиля. Бортпроводники выглядят очень красочно. Они носят форму не только с гордостью, она обязывает их подтянуться. Я им говорю: на вашем лице всегда должна быть улыбка — это отражение доброты человека, его культуры, интеллекта, приветливости.
— Наверное, за верность компании вы имеете награды?
— Первую медаль “За трудовое отличие” я получила в 1971 году. Затем была медаль “Ветеран труда”, нагрудный знак “Отличник “Аэрофлота”, почетное звание работника транспорта. А в 2001 году я стала заслуженным работником транспорта.
Марина ЗАКАЛИНА: “Работать с женщинами особенно трудно”
Бывшая стюардесса Марина Закалина — педагог по образованию. Глядя на эту женщину, сразу ощущаешь: подчиненным она спуску не давала. Впрочем, к себе тоже всегда относилась более чем строго. Мужчины млели от хорошенькой стюардессы, сам Юрий Гагарин делал ей комплименты. Но Марина, выйдя замуж на третьем курсе, всю жизнь была верна супругу. И на корню пресекала любые попытки “познакомиться”.
— В 1959 году я закончила пединститут, французское отделение, — рассказывает Марина Васильевна. — Так как на пятом курсе я родила ребенка, мой диплом был со свободным распределением. Кадровик международного подразделения в “Шереметьево” тогда подбирал молодых специалистов. И вот мне приходит красивая открытка с самолетом “Ту-104” — с предложением работать бортпроводницей. Я посоветовалась с отцом (раньше дети всегда советовались со своими родителями!), и он сказал: “Не понравится — всегда можешь пойти работать в школу”. И я поступила в международный 207-й отряд.
— Педагогическое образование пригодилось?
— Еще как! Через шесть месяцев мои педагогические данные дали о себе знать, и вскоре я уже была заместителем командира отряда — по работе с бортпроводниками. Их в отряде было 400.
— Труднее работать с женщинами или мужчинами?
— Работать с женщинами особенно трудно. И мне, как педагогу по образованию, все время приходилось заниматься учебной работой.
— Были экстремальные случаи на борту?
— Мы летели в Прагу и попали в грозу. Сели в маленький городок, пережидали часа два. Решили вылетать. И при снижении в фюзеляж самолета попала шаровая молния. Образовалась дыра, началась разгерметизация. Помню, загорается сигнал: надеть кислородные маски. Я прохожу по рядам, говорю: наденьте маску. Одни слушались, надевали. Кто-то сказал: сколько раз летал — никогда не надевал кислородную маску. Я на него смотрю и думаю: мне бы скорей самой добежать до хвоста и надеть маску. Перед глазами в те минуты стоял ребенок — не папа, не мама, не муж. Сын, кстати, всегда звонил мне на работу и спрашивал: мама прилетела? Начальник службы ему отвечал: не волнуйся, делай уроки, мама скоро приедет…
Один пассажир нас очень поддержал: “Держитесь, — говорит, — девчата, справимся”. Это были в тот момент очень нужные слова. За рейс я так похудела, что юбка болталась. В итоге приземлились мы удачно. Хорошо, что молния ударила при снижении. Если бы это случилось на высоте, ничего поделать было бы нельзя. Люди бы просто потеряли сознание, и все…
— Близким рассказали о происшествии?
— Я всегда отвечала им после полета: “Все нормально”. Вот и в тот день, когда приехала домой, ни слова своим не сказала! Через несколько лет, конечно, призналась...
— Правда, что в советское время стюардессы должны были наблюдать за пассажирами?
— Приходилось быть очень внимательной — все пассажиры должны быть в поле зрения. Помню, сидит женщина, нервничает, роется в сумочке, да и сумочка у нее странная, своеобразная…
— В то время вроде терактов не было…
— Да, но перевозили товары разные. Мы сразу предупреждали органы: обратите внимание на такого-то пассажира. У той женщины оказалась сумочка с двойным дном.
— Что-то там было?
— Не знаю, контрабанду таможенники искали. Бывало, когда пассажиры обменивались кейсами — тоже настораживало. Но обо всем мы сразу сообщали в органы.
Помню, в Италию летели участники ракового конгресса, рейс был чартерный. В то время строго запрещалось фотографировать из окна самолета. Мы пролетаем Ригу, а дальше идет граница. И пассажиры (иностранцы) стали снимать. Мы им сказали, что этого делать нельзя. Они не послушались. Командир принял решение развернуть самолет обратно, на Москву. Раньше такие были требования.
— А с делегациями по линии комсомола и партии летали?
— По приглашению ЦК ВЛКСМ летела китайская делегация. Они поели, организованно собрали подносы, передали их из задних рядов нам. Хотя это наша обязанность — самим собирать подносы. Но они были так дружелюбно настроены, и нам, бортпроводницам, подарили по отрезу китайского шелка и объявили благодарность через ЦК комсомола.
Помню рейс в Прагу, когда в нашем самолете летел Юрий Гагарин. Кстати, он просил, чтобы я вернулась за ним, чтобы вместе лететь обратно. Но я этого, конечно, делать не стала. Мы с мужем очень любили друг друга, я не позволяла себе ничего лишнего.
