За этим леденящим кровь судебным процессом следит, пожалуй, весь Ярославль. Восемь подростков-каннибалов обвиняются в ритуальном убийстве четырех сверстников. Сначала, принимая новых сподвижников в свой клан, они резали кошек и собак. Потом, как ужасно это ни звучит, решили принести в жертву людей.
Это уже не первый случай каннибализма в России среди юных поклонников дьявола. В январе 2009 года в Питере двое 19-летних так называемых готов убили и съели школьницу Карину Будучьян.
Подробности ярославского судебного процесса — в материале корреспондента “МК”.
Красноперекопский район Ярославля. Поселок Текстилей. Один из беднейших кварталов на окраине города. Деревянные бараки, полусгнившие, с пропахшими кошачьей мочой подъездами и прохудившимися крышами. Таксисты без нужды сюда стараются не заезжать. Снующие по центру туристы забредают разве что в поисках приключений.
Сюда, в гости к одному из подсудимых — Николаю Оголобяку, — вечером 28 июня 2008 года и приехали подружки Оля Пухова и Аня Горохова. Просто послушать музыку и попить пива в компании ребят, с которыми они познакомились месяц назад. В квартиру, где несколькими часами ранее было принято решение принести их в жертву Сатане…
“Зачем убили? Нам так Сатана сказал…”
Наутро девушки домой не пришли. Но родители не стали поднимать панику: может, загулялись? Пока не узнали об исчезновении еще двоих подростков — Варвары Кузьминой и Андрея Сорокина. Сотовые всех четверых друзей равнодушно отвечали: “Абонент находится вне зоны действия сети”.
— Сперва предполагали, что ребята рванули на рок-концерт. Аня, Оля и Андрей давно увлекались тяжелой музыкой, а примерно за год до смерти стали называть себя готами, — поясняет “МК” оперативник Управления уголовного розыска УВД по Ярославской области Иван, который участвовал в задержании юных дьяволопоклонников. — Но почему нет вестей от Вари Кузьминой — послушной девушки, которая никогда не причисляла себя ни к каким субкультурам?
Сотрудники милиции обзванивали друзей и случайных знакомых ребят. Но тщетно. “Не видели, не знаем”. Неделю, две, три… Пока не стало ясно — найти подростков живыми уже вряд ли удастся. Мать Ольги Пуховой тогда криком кричала: “За месяц до исчезновения дочь познакомилась со странными парнями. Имен не знаю, одни клички: Труп, Мертвый, Граф. У них Олечка!” Но во время бесед с оперативниками все эти люди утверждали: “Мы здесь ни при чем”.
Пока один из них во всем не признался и не показал место захоронения.
— Он отвел нас на пустырь за 5-м Торфяным переулком. Место безлюдное, вокруг то ли поле, то ли болото. Раньше там было кладбище. В центре поляны кострище и перевернутый крест, на котором висела шкура кошки, — описывает то место оперативник Иван. — В нос ударил резкий запах. Я расковырял палкой землю — а там кости.
Начали копать. В одной яме нашли отрезанные головы и обезображенные туловища со вскрытыми грудными клетками. В другой — руки и ноги. Рядом обнаружили высохший фрагмент кожи. На допросе подсудимые признались: ей они хотели обтянуть “Сатанинскую Библию”.
В ту же ночь по цепочке начались задержания. Константин Баранов, 1991 год рождения. Кличка Клык. Николай Оголобяк, 1989-й, — Граф. Алексей Чистяков, 1991-й, — Мертвый… Всего восемь подростков, четверым не было и 18. Половина — из Ярославля, остальные — из Рыбинска.
— После задержания первого остальные сразу поняли, что запахло жареным. Один две недели у тети скрывался. Второй изменил внешность до неузнаваемости, — раскрывает рабочие моменты Иван. — К примеру, едем мы к Антону Маковкину по кличке Доктор Гот. Знакомые описывали его так: длинные волосы, косуха, весь в пирсинге. А перед нами стоит мальчик в майке, трико, пострижен “под канатку”. Одним словом, маменькин сынок.
Этого самого Маковкина оперативникам пришлось забирать из психбольницы. Он единственный из всех подсудимых признан невменяемым.
— Лично я до конца не могу поверить в то, что он сумасшедший, — делает свои предположения оперативник. — Дело в том, что в этой больнице у него работали знакомые. Он даже от армии там косил. Но во время задержания он изо всех сил строил из себя помешанного. В машине мы спрашивали Маковкина: “Зачем убили ребят?” — вспоминает Иван. “Нам так Сатана сказал”, — ответил Маковкин. “А где ты с ним общался?” — “Так вот он, в машине сидит…”
Танцы на крови
Следствие по делу “сатанистов-каннибалов” шло полтора года. За эти дни сотрудникам следственного комитета до мельчайших подробностей удалось восстановить, что произошло в те две страшные ночи.
…28 июня 2008 года. На эту дату было назначено посвящение в клан новой послушницы — Ксении Ковалевой. Обычно в качестве кровавой жертвы Сатане обвиняемые убивали кошку или собаку, а потом сжигали труп животного на костре. Но в ту ночь в дар дьяволу решено было принести людей.
— Вечером 28 июня подсудимые Константин Баранов и Николай Оголобяк, находясь в квартире у последнего, договорились об убийстве Ольги Пуховой и Анны Гороховой. В свою идею они посвятили и остальных пятерых членов клана, — поясняет “МК” руководитель отдела по расследованию особо важных дел СКП РФ по Ярославской области Любовь Башкирова. — Каждому из обвиняемых Баранов отвел свою роль: Оголобяк и Маковкин должны были наносить первые удары девушкам, посвящаемая Ковалева по кличке Кара — отвлекать внимание жертв по пути на место совершения преступления. Если что-то пойдет не так, любой из присутствующих обязался прийти на подмогу “товарищу”. Сам он должен был читать молитву и подать условный сигнал к началу ритуального жертвоприношения.
От дома Оголобяка до пустыря, который подсудимые еще год назад облюбовали под свои ритуальные “игры”, — метров триста. Все это время Кара шла вместе с девушками, отвлекая их разговорами. На поляне девять участников кровавой мессы расселись вокруг костра: Олю посадили рядом с Маковкиным, а Аню — с Оголобяком.
— Девушек рассадили не просто так: по плану они должны были видеть гибель друг друга и испытывать из-за этого еще больше страданий. По мнению Баранова, так ритуал станет более эффективным, — поясняет Башкирова.
Костя Клык начал зачитывать слова молитвы, Кара повторяла слово в слово. “Ave Satanas”, — прошептали все участники. Баранов делает взмах рукой — и Оголобяк с Маковкиным начинают наносить удары.
Согласно обвинению, “не менее двадцати ударов ножами по голове; не менее тридцати трех ударов ножами по туловищу; не менее тринадцати ударов ножами по левой ноге…” Не было ни одной нетронутой части тела. Кровью убитых Каре обмазали лицо и лоб.
Потом обвиняемые расчленили трупы девушек. У одной вырезали сердце, у другой — молочную железу. Органы они поджарили на костре и съели. Но и этого извергам показалось мало: Маковкин и Оголобяк решили сфотографироваться с головами девушек, а потом станцевать на их “могиле”.
А наутро разошлись: кто учиться, кто — работать. Чтобы уже вечером вернуться на то же место.
“Варя хотела уйти, но ей не дали”
В ночь с 29 на 30 июня в клан было решено принять еще одного добровольца — Алексея Соловьева из Рыбинска. Жертв долго искать не пришлось: днем Николаю Оголобяку позвонил Андрей Сорокин и поинтересовался, нет ли у него Оли. Молодой человек и сам увлекается мистикой: носил черные балахоны, напульсники с шипами, слушал тяжелую музыку. “Андрей с Оленькой встречались какое-то время”, — потом расскажет корреспонденту “МК” мама убитой в первую ночь девочки.
Оказалось, что Андрей хочет приехать к нему в гости с другой девушкой — Варей Кузьминой. Смертный приговор ребятам был подписан в той же квартире. И сценарий тот же самый: приглашение на шашлыки в лес, молитва, взмах рукой…
Но на этот раз Андрей и Варя заподозрили неладное.
— Варвара была очень послушной девушкой, в подобных компаниях не бывала. И, естественно, собравшиеся ей показались странными, — поясняет Любовь Башкирова. — Наверное, она хотела уйти. Позвонила подруге и предупредила, что ей здесь не нравится. Услышав это, Баранов приказал Каре напоить девушку и уговорить ее остаться.
Первые удары должны были нанести тоже Маковкин и Оголобяк. Но, вовремя сориентировавшись, Андрей выбил клинок из рук Маковкина. На помощь, как и обговаривалось, тут же подбежали все остальные. Начали бить тяжелыми ботинками. Потом вдоволь поиздевались над непокорным. Только на туловище Андрея эксперты насчитали не менее 266 ранений. Всего же их было никак не меньше шестисот.
“Здесь кучка неформалов”
“Я на “Перекопе”. Здесь очень странная компания…” — тот ночной звонок от убитой Вари Кузьминой одна из ее лучших подруг Света помнит до сих пор. Хотя прошло уже полтора года. Скорее всего, именно этот телефонный разговор и насторожил обвиняемых.
— Я начала ее расспрашивать подробнее. Но Варя сказала лишь одно: “Кучка неформалов, все в черном”. Пояснила, что из собравшихся никого кроме Андрея она не знает. Еще Варя говорила, что там всего одна девушка — Ксюша. Потом сказала, что завтра расскажет подробнее, и повесила трубку.
Следующим утром подруги договорились созвониться. Но Варя к телефону не подходила.
— В ее голосе не было страха. Скорее недовольство. Поэтому у меня даже в мыслях не было никаких подозрений, — признается девушка. — Кроме того, с ней был Андрей. Я знала, что он к ней очень хорошо относился и никогда не дал бы ее в обиду. Поэтому и не волновалась.
К тому же Света всегда была уверена — у Андрея не может быть плохих друзей.
— Для меня он навсегда останется шутником, очень позитивным человеком. Да, он иногда называл себя сатанистом. Но я до сих пор уверена: за этими словами ничего не стояло. Он не говорил ни о ритуалах, ни о смерти. На самом деле он был очень романтичным: стихи Варе писал, даже плакал из-за нее несколько раз…
“Они и вправду нелюди”
— Я же дочку-то и видела в день ее исчезновения последний раз. Некоторые родители — счастливые — хоть на похоронах могут поцеловать своего ребенка. Мне же и этого не дали. Оленьку мы хоронили в закрытом гробу. Только бумажку нам из морга выдали, что там, под оборками и досками, находятся голова и туловище…
С Татьяной Николаевной мы перебираем Олины фотографии. Глядя на девушку с черными волосами и подведенными черным карандашом глазами, она уже не плачет. Горе отобрало у нее даже слезы.
Оля вместе с Аней учились в 31-м училище на страховых агентов. Там и подружились. Стали вместе гулять. На все вопросы матери, куда и с кем, дочка отвечала: “Ты их не знаешь”. Татьяна Николаевна не отрицает: в последнее время Оля стала странно одеваться. “Это она за своей подругой Златой повторяла. Я думала, что все это игра. Переходный возраст. Перерастет…”
— Я лишь знала, что с новой компанией ее познакомил Алексей Чистяков (один из подсудимых. — “МК”). Он учился вместе с девочками в училище, — говорит женщина. — Но ни его самого, ни друзей я ни разу не видела. Только иногда к телефонной трубке подойду, а там на дисплее высветится: “Мертвый”. Или “Труп”. Я тогда даже шутила: “Что же у твоих друзей такие клички странные? Как неживые…” А оказалось, они и вправду трупы. С умершей душой, нелюди.
Женщина показывает нам фотографию с кладбища. Олю, Аню и Андрея похоронили в одной могиле.
— С Андреем их познакомила Аня. Ребята начали дружить — музыку одинаковую слушали. Иногда он у нас оставался — хороший парень был, спокойный. Это я только потом узнала, что он параллельно еще и с Варей встречался. И сам же привел девочку к этим извергам…
С начала судебного процесса женщина не пропустила ни одного заседания. Обвинительное заключение она выучила почти наизусть: как вели ее дочку в лес, как читали молитву, как набросились на нее, растерзали.
— А они на суде сидят и смотрят нам, родителям, в глаза. Отвернись, думаю, неужели не стыдно? Как же! Теперь им кошмары, бедным, снятся. Каждый себя отмазывает: я, дескать, не хотел убивать, пытался предупредить девушек. Но испугался, что и меня убьют. А родители их еще и защищают: то мать Ксюши скажет, что дочка у нее даже вида разделанной курицы не выносила. То мать Баранова начнет рассказывать, какой у нее сын хороший: книги читал, стихи писал. Только мать Маковкина однажды подошла и попросила прощения за сына… Я отвернулась. Нет у меня для них даже слов. Нужно над ними так же издеваться, как и они над нашими детьми.
“Коля в детстве в храме по хозяйству помогал…”
Родители подсудимых и правда не верят, что их дети способны на такую жестокость. Но это как раз понятно: поверить — значит отречься. Поражает другое: все родственники знали о странных заигрываниях детей со смертью. Мать подсудимого Коли Оголобяка даже сама ездила с ним в готический магазин, чтобы подобрать сыну новый аксессуар — кулон в виде пентаграммы, напульсник, перстень.
— Не был он сатанистом, — старается убедить меня женщина. — Только одежда была такая, и музыку он тяжелую слушал. Но этим многие у нас увлекаются. Я сама ездила с ним в ларечек в старом городе: то ремень с шипами купить, то цепочку. Я его все подкалывала: как паук. Но со стороны красиво было. Если у всех остальных ребят пирсинг и волосы черные, то наш этого себе не позволял. Может, девушка ему запрещала. Они ведь жениться собирались.
В те злосчастные выходные женщина была на даче. Но и по приезде Наталья Владимировна странностей в поведении сына не заметила.
— Ничего он мне не рассказывал, вел себя адекватно. Я знала, что у нас иногда по выходным остаются ребята: с Лешей и Костей (Чистяков и Баранов. — “МК”) он хорошо дружил. С Костиком они во Флотилии юных моряков вместе занимались, любили яхты. Потом они вместе хотели в Рыбинское речное училище поступать. Но сын не прошел по зрению, а потому поступил на юриста на заочный. А Костику удалось поступить. Там он, видимо, и познакомился с рыбинскими ребятами (подсудимые Воронов, Соловьев, Карпенко, Маковкин. — “МК”). Иногда мальчишки приезжали, а обратно на автобус не успевали. Я всегда ему говорила: чем по улицам шарахаться, пусть лучше останутся у нас. Но чтобы я пришла, а дома погром, такого не было. Да, выпивали они там немного: ну, пиво, ну, коктейли иногда.
— Ваш сын был крещен? — задаю последний вопрос.
— Конечно. У нас в детстве проблемы с поведением были, так мы ходили в церковь причащаться. Он потом еще несколько месяцев там, в храме, по хозяйству помогал…
Мать Алексея Чистякова дверь нам не открыла: пообщаться она согласилась только по домофону. И опять та же песня: “Какой дьявол? Сына оболгали”.
— Я не считаю его моральным уродом, как об этом твердят на суде. Ну да, он увлекался тяжелой музыкой. А что в этом такого? Я сама рок люблю…
— А одежда, поведение, друзья… Неужели вас это не тревожило?
— Это всего лишь стиль: черные футболки, шипы, перстни. К убийствам это не имеет никакого отношения. Леша рыбалку любит, компьютером увлекается. И друзья у него нормальные: всегда вежливые, послушные.
— Как же ваш сын тогда оказался в те ночи на пустыре?
— Думаю, он не знал, что там произойдет, когда туда шел…
Еще более странную версию случившегося нам поведала одна из соседок Кости Баранова. По ее мнению, Костик, которого следствие считает организатором клана, всего лишь хотел защитить свою девушку Ксюшу.
— Организатор, идеолог — бред сивой кобылы. Из этой компании я знаю всего двух человек, которые опасны для общества. Это Оголобяк и Чистяков. Они же по кладбищам ходили, могилы рушили. А девочки, Оля с Аней, про это знали. Вот они и решили убить свидетелей.
Действительно, кроме прочих статей некоторым из обвиняемых, в том числе и Баранову, вменяется еще и 244-я (надругательства над телами умерших либо осквернение мест захоронения).
— На тот пустырь Костя пошел за компанию с Ксюшей. А там началось это сумасшествие. Но он никого не убивал, а только могилу копал, — продолжает соседка. — Ему приказали: если не согласишься, значит, с ними ляжешь. Утром мальчик вернулся подавленный. Мне мать рассказывала, что он закрылся в комнате и попросил, кто бы ни позвонил, отвечать, что его нет дома. Но на следующий день за ним зашел, кажется, Чистяков и сказал, что Ксюша уже там.
Вот только у следствия более чем достаточно доказательств обратного.
Дьявольское причастие
По версии следствия, эта история началась в 2006 году. Именно тогда учащиеся Константин Баранов и Алексей Чистяков решили создать сатанинский клан. Название выбрали, как им казалось, подходящее — “Антихрист”.
— Первым сатанизмом стал интересоваться Константин Баранов, — поясняет “МК” Любовь Башкирова. — Большую часть информации об этом культе он почерпнул из Интернета и книг. Примерно тогда же он познакомился с Чистяковым. Вместе они придумали ритуалы для своей секты, главным из которых был обряд посвящения. По мнению подсудимых, чтобы быть принятым в их клан, нужно было убить живое существо. Причем “эффективность” этого ритуала напрямую зависела от размера жертвы. Баранов был признан “клановым” — первым лицом в их союзе. Его приказы должны были выполняться безоговорочно.
Одним из первых в “дьявольский союз” был принят Николай Оголобяк, с которым Баранов познакомился во Флотилии юных моряков. Вечером все трое собрались под одним из мостов Ярославля. Новоиспеченный сын Люцифера привел с собой щенка — кровавую жертву, которую все трое должны были принести в дар своему покровителю. Собаку подвесили на дереве и перерезали ей горло. Прочитали специально придуманную по этому случаю молитву. Кровью зверя нарисовали на лбу крест, обмазали губы новичка.
“Ты теперь будешь называться Граф, — сказал Баранов. — Я — Клык, а Леша — Мертвый”.
— В течение года подобным образом в их клан были приняты Александр Воронов, которому было присвоено прозвище Ворон, Сергей Карпенко — Труп и Антон Маковкин — Доктор Гот, — говорит Башкирова.
“Продай мне свою душу…”
Мы обошли почти все учебные заведения, где подсудимые числились в последнее время. Но учителя твердили одно: “Тихие, спокойные, обычные ребята”.
Бывшие друзья-неформалы знают о них чуть больше. Но на контакты с прессой они идут неохотно. Аня из Рыбинска — одна из немногих знакомых подсудимых, согласившаяся поговорить. И то только потому, что о своем увлечении готикой она уже забыла.
— Для меня, наверное, как и для всех, их арест был шоком. Ведь я одно время с ними довольно плотно общалась. Но ни разу не замечала за ними маниакальной жестокости. Они не говорили о трупах, убийствах и другой чернухе. Лишь однажды я увидела у Маковкина порезанную руку. Но он объяснил: “Это чтобы откосить от армии”. Не говорили они и о том, что вступили в клан сатанистов. Хотя вряд ли бы они стали кричать об этом на каждом перекрестке.
Из обвиняемых, проживающих в Ярославле, она была знакома лишь с Барановым.
— Если честно, у меня создалось впечатление, что это психически нездоровый человек. Почему? Он предложил продать ему душу. Я сперва подумала, что это шутка. Но Костя на полном серьезе начал убеждать, что после сделки он исполнит любое мое желание.
От выгодного предложения Аня тогда отказалась: “Мне это показалось бредом”. Но во время обыска в бумагах обвиняемых нашли несколько подобных “верительных грамот”. Скрепленных кровью. Значит, кто-то все же поддался на уговоры.
— Мне вообще показалось, что Костя очень хорошо умеет манипулировать людьми, — делится соображениями девушка. — А из рыбинских ребят есть несколько слабохарактерных. Может, он и переманил их в свою веру…
— Из рыбинских разве что Антона Маковкина, наверное, можно назвать сатанистом, — признает Андрей Игнатьев, бывший одноклассник подсудимых. — Да и то ни мне, ни моим друзьям он не говорил ни о каких ритуалах. Просто называл себя поклонником чего-то темного.
Хотя накануне убийства девушек один из рыбинских подсудимых все же оговорился: упомянул о каком-то посвящении, которое будет проходить в Ярославле.
— 28 июня мы с друзьями звали ребят с собой в поход на водохранилище. Но Алексей ответил, что поедет в Ярославль. Там у них какая-то “вписка с посвящением”. Я этому значения не придал. Только когда узнал, в чем их обвиняют, вспомнил тот разговор.
На нашу просьбу вспомнить в поведении друзей хоть какие-то признаки жестокости, Андрей пожимает плечами.
— В том-то и дело, что они всегда были миролюбивыми. Не знаю, что случилось. Я, конечно, видел у них на руках порезы. У Саши Воронова были довольно глубокие. Но они сказали всего два слова: “Нервы сдали”…
Правда, во время расследования выяснилось, что они еще и кровь друг у друга пили.
* * *
— …Оля, Аня, Варя и Андрей были убиты не из-за неприязни к ним. Я хотел принести их в жертву моему повелителю. Я не жалею о том, что перешел на сторону Люцифера. До этого мне не везло, хотя я и обращался к Богу. Теперь же мне помогает Сатана… — примерно такое откровение сделал один из подсудимых во время следствия. Но даже несмотря на полное или частичное признание своей вины, процесс над дьяволопоклонниками обещает быть сложным. “Четырех из них больше чем на 10 лет не посадят. Даже если суд полностью согласится со всеми статьями, — говорит мама Оли Пуховой. — Для нашего законодательства они еще дети. Но разве дети могли пойти на такую жестокость?”
Ярославль—Москва.
