“Вы нам статистику испортите”
Максим Головизнин прибыл в столицу в прошлый четверг. В субботу он должен был присутствовать на 5-м съезде эсеров, а этот вечер решил провести с Константином Комиссовским и Андреем Белоусовым. Мужчин связывала многолетняя дружба.
— Макс приехал на поезде на Павелецкий вокзал, мы встретили его, — рассказывает Константин. — Шли по площади, и внезапно Головизнину стало плохо. Мы его по щекам похлопали — он вроде в себя пришел, заулыбался. Что-то пробормотал про сосуды. А последние его слова были о том, какое прекрасное голубое небо над Москвой…
Друзья дотащили беднягу до “Фольксвагена”, на котором приехал Андрей.
— Я не случайно повез Макса в НИИ Вишневского — знал о том, что там президента Ингушетии с того света вытащили, что там оборудование новейшее, — пояснил Константин. — Да и находился институт в нескольких сотнях метрах от нас.
Однако у входа в лечебницу мужчины с умирающим товарищем на руках натолкнулись на стену непонимания со стороны охраны.
— Эти чоповцы не пускали нас на порог, — продолжает друг политика. — Охрана связалась со “старшими”, после чего тот предложил нам вызвать “скорую” со своих телефонов.
Друзья последовали циничному совету, после чего перекрыли въезд и принялись просить помощи у всех успевших покинуть территорию, но застрявших в пробке. Однако в нескольких десятках машин не оказалось ни одного медработника — всё больше слесари да электрики из НИИ на дорогущих машинах. Помощь попыталась оказать лишь случайная прохожая, женщина-медик.
Затем к месту событий раньше “скорой” прибыл наряд ППСМ из ОВД “Замоскворечье”: в милицию позвонили чоповцы, чтобы пресечь действия “хулиганов”. Один из полицейских с удостоверением в руках растолкал охранников и направился прямиком в здание НИИ, затем чуть не волоком притащил оттуда врача, чтобы тот хотя бы взглянул на умирающего. К несчастью, медик уже не потребовался Максиму. В то же время подъехал и наряд неотложки, который зафиксировал смерть Головизнина и направил тело в 1-й судебный морг. Причиной гибели стала острая сердечная недостаточность.
— Особенно кощунственными для меня были слова охранников и администрации больницы, сказанные уже после того, как Максима не стало, — вздыхает Константин. — Мол, чтобы к ним попасть, министры записываются за несколько месяцев, а тут мы нарисовались, с улицы, — только статистику учреждению портить. А им еще премию за это дадут, что не пустили посторонних на территорию больницы…
“Не пускать машины с больными? Об этом речи не было!”
В НИИ Вишневского уверяют, что все было несколько по-другому.
— К нам привезли бездыханное тело, — говорит начальник орготдела НИИ Григорий КРИВЦОВ. — Родственники уверяют, что приступ случился на прогулке. Но человека вынесли к нам на одеяле. Вот вы с собой в машине возите одеяло?..
—То есть вы хотите сказать, что его доставили из дома?
— Не исключено, что так. Но с этим пусть разбирается следствие. Если ему стало плохо в помещении, то почему не вызвали “скорую” прямо на месте? Зачем привезли его сами?
— Может быть, решили, что в вашем учреждении лучше всего окажут помощь...
— Возможно. Но мы оказываем плановую медпомощь, а не скорую. У нас нет ни приемного покоя, ни соответствующих условий.
— Но ваши врачи могли бы хотя бы осмотреть человека...
— Машину, в которой был пациент, охрана действительно не пустила. Но сотрудники охраны вызвали дежурного хирурга. Он прибыл через 2—3 минуты и констатировал смерть.
— То есть медиков силой не заставляли осматривать человека?
— Нет, конечно. Вот сейчас говорят, что какой-то полицейский приковал себя к врачу наручниками. Но вы себе это представляете?..
Прокуратура настаивает: речь шла совсем не о машинах с пациентами.
— Этот институт вызвал у нас ряд нареканий еще в марте этого года. Тогда мы с сотрудниками ФСБ России проводили проверку антитеррористической защищенности учреждений столицы, — комментируют в Замоскворецкой межрайонной прокуратуре. — Здание охраняли люди пожилого возраста, у которых даже не было статуса охранника. Прямо во время проверки на территорию больницы проехал “Рейндж Ровер”. Сотрудников ФСБ возмутило, что охранники не задали шоферу ни одного вопроса, не узнали цель визита, не проверили документов. И им было наказано проверять все авто. Но о приказе не пропускать машины с больными речи не было.
Что говорит инструкция? Инструкция молчит
Кто же виноват в случившемся? Президент “Лиги пациентов” юрист Александр САВЕРСКИЙ в своих оценках однозначен:
— Это грубое нарушение всех правил — юридически медики обязаны были оказать медицинскую помощь. Если подтвердится вся информация, то это, во-первых, статья 125 УК — “оставление в опасности”, 124 — “неоказание помощи больному” и 293 — “халатность” — либо в отношении охранников, либо руководства лечебного заведения. Такие случаи в России редки — последний был несколько лет назад в Тихорецке Краснодарского края. Там пациента с кровотечением привезли в больницу и не оказали помощь из-за того, что у него не было при себе страхового полиса. Больной в итоге умер.
Но в Интернете есть и другие мнения.
Блогер Татьяна: “Сегодня врач, не имеющий сертификата АиР (анестезия и реанимация), не имеет права оказывать реанимационные мероприятия. Не верите? Но в нашей стране врачи сидят реальные сроки за то, что они поспешили на помощь человеку, упавшему на улице. Так случилось, что не смогли врачи (не находящиеся на рабочем месте и не имеющие этого самого сертификата) вытащить без оборудования и лекарств инфаркт. Умер человек. И чем же дело закончилось? Родственники, убитые горем, накатали жалобу на тех врачей в прокуратуру. Вызвали наших врачей на допрос и поставили их там в интересную позу. Теперь о НИИ Вишневского. Какой у него профиль? Правильно, в нем оказывают все виды хирургической помощи. (…) Но данное лечебное учреждение не сертифицировалось по оказанию данной услуги населению”.
Итак, федеральные институты как бы могут не оказывать экстренную медицинскую помощь человеку, поступившему с улицы. Вообще ни в одной из инструкций не сказано, как должны оказывать скорую помощь, если больной находится прямо на пороге больницы, где “скорых” или “экстренных” отделений нет и куда его привезли не на неотложке. Но предполагается, что его должны как минимум осмотреть и при необходимости провести комплекс реаниматологических мероприятий до приезда “скорой”. Однако руководству НИИ, судя по всему, неинтересно то, что как бы “не входит в обязанности” и не приносит денег.
Охранники исправились за сутки
Вчера корреспондент “МК” попробовала повторить последний путь Максима. Ссылаясь на гипогликемию (смертельно опасное падение сахара в крови у диабетиков), я подошла к охраннику НИИ, который закрывал ворота. Охранник сначала резко сделал замечание, что сюда нельзя, но, услышав, что мне плохо, пообещал вызвать врача и посоветовал пройти на проходную.
На проходной толпились журналисты с камерами. Какой-то молодой врач в белом халате весело разговаривал с одним из посетителей. На меня никто не обращал внимания. Только грустная женщина на проходной вяло поинтересовалась: вам плохо? Услышав, что да и что скоро подойдет врач, потеряла ко мне интерес. Сидела я довольно долго, минут 15. Если бы у меня действительно был приступ гипогликемии, я бы уже впала в кому. В это время мной никто не интересовался, только охранники несколько раз переспрашивали мою фамилию, имя, отчество.
Наконец появился доктор Сергей Сопилкин. Он оказался внимательным: поинтересовался моим состоянием, померил пульс, вежливо спросил: поможет ли мне горячий чай с сахаром? Я ответила, что скорее всего да, и врач опять надолго ушел. Минут через 10—15 Сергей Викторович вернулся с чашкой горячего чая в руках. Он внимательно наблюдал за моим состоянием, отмечая признаки улучшения состояния, принес вторую чашку и находился со мной столько, сколько было нужно.
Мама ничего не знала
До вчерашнего дня родные Максима были не в курсе, что на самом деле произошло с их близким человеком. Мать Надежда Витальевна узнала о том, как обошлись с ее сыном на пороге известной лечебницы, от корреспондента “МК”.
— Из Москвы мне передали, что сыну ничто не могло помочь, что скончался он мгновенно, врачи были бессильны, — пояснила мать покойного. — Я еще тогда подумала: как так — ведь здоровый мужчина, 40 лет всего. Из всех болячек только с поджелудочной проблемы были, да и то ничего серьезного. Так жена после обследования его на диету посадила.
Для Надежды Витальевны это уже вторая потеря: брат Максима погиб, когда ему не было и 18 лет. Парень учился в Черниговском летном училище и разбился на военном самолете.
— У Максима сынок остался — Женя, — сетует мама Головизнина. — 18 лет только в июне исполнится. Кто его кормить будет? Вот-вот из института отчислят — бюджетное отделение закрывают в институте, а платное мы теперь не потянем — нужно по 47 тысяч платить за семестр. Где такие деньги взять?!
Во всей этой шокирующей истории есть одна странность. Трагедия произошла в прошлый четверг, а достоянием общественности стала лишь в среду. Непонятно, почему коллеги погибшего по партии все это время молчали и не озвучили ситуацию с бездействием медиков на том же 5-м съезде “Справедливой России”, отделавшись лишь соболезнованиями в связи с кончиной делегата. Не исключено, что политтехнологи решили “придержать” скандальную весть до выхода в массы сенсационного заявления Сергея Миронова об уходе с поста председателя партии. Понятно, что число упоминаний партии в СМИ в связи со скандалом вчера выросло в разы. И все это попахивает нечистоплотной спекуляцией на человеческом горе.
