Снег — не только химическая взвесь, но и нечто глубоко эмоциональное. Посмотришь в окно, и если там медленно плывет белая штора, то и настроение соответствующее. Эту психофизическую зависимость художники взяли на вооружение и засыпают снегом театральные подмостки с давних времен. Из чего же в театре делается зима? И что такое театральный снег? Это мы попытались выяснить в первые январские денечки.
Вообще, если порыться в драматургии, то названий с зимними атрибутами не так уж и много. У Шекспира — “Зимняя сказка”, у Андерсена — “Снежная королева”, у Островского — “Снегурочка” да “Морозко” — продукт народного творчества. Современная драматургия в этом смысле предлагает свои, более сложные лексические версии: в “Сатириконе” до сих пор играют “Слуги и снег” (автор Айрис Мердок , реж. Елена Невежина ), а в Театре Ермоловой несколько лет назад из репертуара ушел спектакль “Снег недалеко от тюрьмы” (пьеса Николая Клемантовича , режиссер Андрей Житинкин ).
При всей условности сценического действия мороз и солнце вместе с днем чудесным можно изобразить разными способами. Например, напялить на актеров валенки, тулупы, завязать тесемками ушанки под подбородком и заставить их дрожать от холода. Добавить грима и сделать лица посиневшими.
Но публике хочется натурального дыхания природы. Осознав это, ушлые театральные люди придумали, как создать иллюзию снега. Иллюзия эта еще с прошлого века опиралась на две штанкетины, подвешенные под колосники, и высота их скрывала от зрительских глаз. На штанкетины натягивали сукно, в которое вшивали нечто сетчатое. Туда загружали резаную бумагу. Причем бумагу резали вручную, и на эту черную работу бросали реквизиторов, билетерш и гардеробщиц. В советское время отечественная электронная промышленность, сама того не подозревая, была основным снежным поставщиком театра.
Мария Рыбасова , театральный художник:
— Нам в театр мешками завозили “снег” из перфорированных карточек. На них тогда работали ЭВМщики. В спектакле “Добрый человек из Сычуаня” к белым кружкам от перфорации мы подмешивали серебряную бумагу, и получалось безумно красиво. Хотя артисты жаловались, что серебряные обрезки прилипали к телу и лицу.
Во время спектакля груженные снегом штанкетины раскачивали, и сверху на артистов сыпался, падал и валил снег. На снегопад наводили софиты с фильтрами, и картинка выходила — чистое заглядение.
Но еще в 30-е годы Голливуд бросил вызов старому дедовскому способу и предложил художникам снежные машины, которые загружали так называемым “голливудским снегом”. Снег этот был хоть и голливудский, но тоже бумажный, однако тонкий, со специальной пропиткой. Из такого можно было катать снежки, лепить снежную бабу, устраивать снежную войну. Что, собственно, москвичи и наблюдали два года назад, когда Литовский национальный театр привез в Москву “Маскарад” (реж. Римас Туминас ). По сцене Театра Вахтангова дядька в валенках катал огромный белый шар — ну натурально снежный. В его натуральности не было сомнения, таким он был белым, пористым...
Снежную машину, как объясняют профессионалы, помимо бумаги можно зарядить специальной пенкой. Вентилятор раздувает ее, и она способна создать вполне правдивую картину зимы. Однако многие художники любят обращаться к старому штанкетному приему.
— Почему? Из экономии?
— Кто из экономии, а кто из концепции, — объясняет художник Алла Коженкова , которая не на одной сцене России и мира устроила метель. — Просто это очень мило, натурально, как вещи из прошлого, которые несут свою энергетику и атмосферу. Никакая машина не способна на это.
И еще один наивный способ — живописный, но очень эффектный. Его можно наблюдать в изумительном детском спектакле Малого театра (филиал) “Снежная королева”. Здесь отважная Герда не утопает в снегу и не погибает в метели в поисках Кая. Но атмосфера северных холодов с северными оленями стопроцентная. Достигнуто это элементарно — сцена оформлена в виде рождественских немецких картинок настолько натурально, красиво и трогательно, что ни на минуту не возникает сомнения в минусовой температуре с завыванием ветра на сцене. А всего-то ничего — белила на окошке подпустили, аэрозолем из баллонов дерево припорошили. Просто сделали это культурно и стильно.
— А у нас снег в спектакле был из пенопласта, — рассказывает Андрей Житинкин , автор спектакля “Снег недалеко от тюрьмы”. — Художник из пенопласта вырезал кирпичи и поставил три стены. Получилось, как будто все припорошено снегом. А проститутки, которые находились в тюрьме, выходили к тому же с ломами лед колоть. Ясное дело, что среди лета ломами не работают.
В другом спектакле Житинкина “Мой бедный Марат” (Театр им. Моссовета) зимний эффект достигнут просто цветом. В блокадном Ленинграде все белым-бело — кровать, стены, военная форма, кожаная портупея и даже сапоги у героев. Как уверяет режиссер, сначала он увидел это во сне, рассказал художнику Андрею Шарову , и тот белый сон превратил в зимнюю явь.
Надо заметить, что режиссеры любят зимние эффекты как эмоциональные проявления, как чувственный дожим текста. Так, Олег Ефремов любил устраивать на сцене неуправляемые метели. Бывало, как закружит, запуржит там, где этого никто не ждет. Например, в “Трех сестрах”, на монологе Тузенбаха, который тот произносит в доме, у рояля, вдруг случается метель. Надо ли объяснять этот образ предзнаменования, фатальности и обреченности? Только толстокожего не проймет опрокинутость печали ефремовской метафоры. В “Вишневом саде”, когда Раневская рвет на кусочки, как прошлую жизнь, телеграмму из Парижа на эту красивую женщину налетает метель. Куда она ее унесет? И унесет ли? Вот тот драгоценный момент, когда театр ставит вопрос, отбирает многоточие...
Зловещая поземка ползет в спектакле “Мадам Бовари” (реж. Павел Хомский , художник Мария Рыбасова ). В черных ширмах были прорезаны небольшие окошки, и вентиляторы гнали бумажный снег по ногам героев. Ну ясно же, что дело будет плохо и худого не миновать.
Конечно, что там говорить, чрезвычайно красив сыплющийся сверху снег, катящийся по авансцене снежный ком... Подзвученный, подсвеченный... Невыразимую красоту эффектов можно было наблюдать во МХАТе на спектакле “Господа Головлевы”. Здесь снег выдавали аж с шести точек, и сцена буквально тонула в белом. Такой прием способен скрасить любые недостатки постановки.
Однако не стоит терять бдительность — спецэффекты, имитации небезопасны.
— Они опасны, особенно в балете, — говорит известный художник по свету Дамир Исмагилов . — В конце первого акта в “Лебедином озере” идет снег – двусторонняя фольга. В антракте ее тут же подметают – она очень коварная. Еще опасность – в снежных и в дымовых машинах возникает конденсат, который, осев на сцене, делает ее скользкой. Для балета это не шутки.
Не знаю, как насчет балета, а вот во МХАТе недавно был свежий случай травматизма. На генеральной репетиции чудного спектакля “Ю” (пьеса Ольги Мухиной , режиссер Евгений Каменькович ) машина в положенном ей месте напустила дыма. Артистка, исполняющая роль старушки, выехала на роликах. А после дыма на сцене скопился скользкий конденсат, ну актриса и навернулась. В результате — трещина в руке, замена. Слава богу, премьера не сорвалась, но от роликов пришлось отказаться.
Легендой стала история, произошедшая в одном из павильонов “Мосфильма”, где снималась зима. Для создания морозного эффекта артисту, имени которого уже никто и не помнит, каракулевый воротник припорошили... нафталином. Так раньше делали всегда: ядовитый порошок лучше других сыпучих материалов годился на роль снега. Короче говоря, воротник припудрили, приподняли, и как-то так случилось, что нафталин попал в глаз артисту. Стоит ли говорить о боли, о сожженной слизистой? Съемку пришлось остановить, а актера отправить в больницу.
Еще одна история из разряда легендарных случилась с легендарным Эрастом Гариным . Известно, что один глаз у него был больным, и надо же такому случиться, что именно в больное место ему во время съемок попали снежком. Последствия были тяжелые.
“Серебряный век” — последняя и наиболее снежная премьера этого сезона, выпущенная в Театре им. Моссовета (реж. Юрий Еремин , художник Мария Рыбасова ). Здесь снег идет часто, много, временами валит, и благодаря ему происходит катарсис — очищение героев. Довольно эффектно выглядит мизансцена, когда обездоленные люди сидят на улице, смотрят в зал, как на экран, а их плечи, головы, руки покрывает и покрывает снег. Он же дает силу и надежду, что,черт возьми, еще может быть...
— А что сложнее ставить в театре — зиму или лето? — спросила я у театральных художников.
Как выяснилось, для профессионалов так вопрос не стоит. Главное — как эффектно сделать.
