В маленьком читальном зале мидовского архива царит почти музейная тишина. Историки, аспиранты и исследователи “медитируют” над бесценными документами разных эпох. “Знаете, мы все, наверное, романтики, — полушепотом, чтобы не вспугнуть глубокие мысли творческой интеллигенции, делится со мной “хранительница” архива Наталья Бородина. — Но когда мы прикасаемся к этим судьбоносным бумагам — мы прикасаемся к истории”.
Это же ощущение передалось и мне, когда на мой стол легла увесистая стопка подлинных документов, подписанных рукой самого Александра Второго...
Земля, которую мы уступили
“На основании вышеустановленной уступки, Соединенные Штаты обязываются заплатить в Казначейство в Вашингтоне, в десятимесячный срок... дипломатическому представителю или иному ЕГО ВЕЛИЧЕСТВОМ ИМПЕРАТОРОМ Всероссийским надлежаще уполномоченному лицу, семь миллионов двести тысяч долларов золотою монетою”. (Договор о продаже Аляски. Статья VI. Из фонда СПб ГА I-10, оп. 28, 1867, дело 60.)
В тогдашнем переводе на рубли американцы купили у России Аляску и Алеутские острова за 11 миллионов рублей. Версий о том, почему Петербург пошел на эту сделку, до сих пор много: Россия опасалась захвата Аляски Англией; была не в состоянии оградить русские владения в Америке от североамериканских зверопромышленников и контрабандистов; ссылалась на экономическую неэффективность и сложность обеспечения этой отдаленной части империи...
Однако статистика говорит не в нашу пользу. Судите сами: с 1867 по 1913 год доходы, полученные американцами только от найденного на Аляске золота, составили 228 512 471 доллар (данные на 1914 год). Всего же в этот период Штаты заработали на Аляске 525 685 327 долларов.
“С юридической точки зрения все документы на продажу Аляски Россией Америке были оформлены верно, — говорит доктор исторических наук профессор из Санкт-Петербурга Андрей Гринев. — Так что не подкопаешься. И все разговоры о том, что Аляска сдана в аренду и т.д., — полная чушь. Хотя разговоры такие появлялись неспроста. После Великой Отечественной войны вся информация и документация о продаже Аляски сводилась в наш МИД. Собиралась в одну кучу. И в эти же годы стали усиленно распускаться слухи о том, что, дескать, Аляска сдана на 99 лет. Для чего это делалось? Ответ прост — чтобы оправдать войну Советского Союза с США, к которой наша страна тогда усиленно готовилась”.
Тайна советника Стекля
“Божию поспешествующею милостию Эдуарду Стеклю. Мы Александр Второй Император и Самодержец Всероссийский поручаем ему не только вступить в переговоры по сему предмету с теми или тем, кто будет вести переговоры от Соединенных Штатов по уступке, но и заключить и подписать договор с ними или с ним об уступке наших колоний в Северной Америке...” (Документ из фонда “Посольство в Вашингтоне”, оп. 512/3, дело 93, лист 180-181.)
Приблизительно за месяц до подписания этой исторической сделки Александр Второй собственноручно отдал все полномочия по договору о продаже Аляски и Алеутских островов своему Тайному Советнику, Чрезвычайному Посланнику и Полномочному Министру в Соединенных Штатах, барону Эдуарду Андреевичу Стеклю.
О бароне известно не много. Историки знают, что он всю свою дипломатическую карьеру посвятил США.
Поскольку идея считалась дорогостоящей и не пользовалась популярностью, барон Стекль для воздействия на прессу и законодателей на одни только взятки потратил 200 тысяч долларов. Деньги потекли рекой в карманы политиков за “нужные” речи в конгрессе и редакторов разных изданий за поддержку в газетах. Ведь в целом американцы пребывали в полном недоумении, зачем им нужна эта “моржороссия”. Они острили: “Мы ледяной ящик покупаем”. Газеты пестрели заголовками типа: “Глупость Сьюарда”, “Сьюардовский сундук со льдом”. “New York Herald” писал, что Сьюард приобрел для Америки “50 тысяч эскимосских жителей, из которых каждый в состоянии выпить по полведра рыбьего жира за завтраком”. “За” ратовали только калифорнийцы, которые были знакомы с природными богатствами Аляски не понаслышке, и политики-капиталисты, которые имели свои стратегические планы на эту территорию.
Кстати, окончательная сумма договора была назначена именно американцами. Как рассказали “МК” сотрудники Архива внешней политики Российской империи при МИДе РФ, наша сторона уже тогда понимала, что Аляска и Алеутские острова стоят куда как больше. Но Самодержец Всероссийский пошел на эти условия безоговорочно, и в итоге Эдуард Стекль добился принятия конгрессом закона о выделении в 1868 году согласованной суммы. Так что вопреки версии о том, что в России, дескать, денег этих так и не увидели, бочонки с золотыми монетами в Петербург все-таки попали, но с задержкой, поскольку в американском конгрессе довольно долго улаживались все формальности.
“У меня во всей этой истории с продажей огромное подозрение вызывает сама фигура Эдуарда Стекля, — рассуждает петербургский профессор Гринев. — Нет, у меня нет на него особенного компромата. Просто уж очень он хлопотал вокруг этой сделки. Более того, ведь уже было известно, что на Аляске есть золото (первое золото на Аляске найдено еще в 1864—1865 годах российскими первопроходцами, но наибольшее месторождение — Джуно — было найдено уже после ее покупки Соединенными Штатами в 1880 г. — Авт.), то есть он знал, что он продает и за что”.
Более того — как только закончились все улаживания по этой сделке, Стекль бросил дипломатическую карьеру и поселился в Париже. Многие исследователи предполагают, что он получил приличный процент от продажи российских колоний и спокойно доживал свой век на эти самые дивиденды...
Православные индейцы
“Жители уступленных территорий могут по своему желанию возвратиться в Россию в трехгодичный срок, сохраняя при этом свою национальность, но если предпочитают оставаться в уступленной стране, то они, за исключением однако диких туземных племен, должны быть допущены к пользованию всеми правами, преимуществами и льготами, предоставленными гражданам Соединенных Штатов...” (Договор о продаже Аляски. Статья III. Из фонда СПб ГА I-10, оп. 28, 1867, дело 60.)
После заключения этого договора многие русские вернулись домой, но были и такие, которые решили остаться жить в уже иностранном государстве вместе с бесправными дикими туземцами.
На Аляске до сих пор сохранилась одна старинная русская деревушка Нинильчик на полуострове Кенай. Она была основана еще в XVIII веке первыми русскими поселенцами, которые прибыли сюда в 1794 году. Сначала приезжали люди глубоко религиозные, верующие. 8 июля 1799 г. указом Павла I “под высочайшим покровительством” для освоения русских земель в Америке и на прилежащих островах было создано торговое объединение — Российско-американская компания (РАК). Компания основала многие поселения, ей было организовано 25 экспедиций и проведены значительные исследовательские работы на Аляске. В первой половине XIX века в Нинильчик и на близлежащие острова стали отправлять “на покой” старых служащих компании. Перевозить их в Россию не стали по разным причинам: в РАКе побаивались, что старики не вынесут тяжелую дорогу домой, да и в России их ждала нищая, а значит, невеселая старость.
Старички обжились, и в скором времени в маленьком селенье появились первые дети от смешанных браков. Русских женщин на Аляске было очень мало, и наши “пенсионеры” заводили семьи с молоденькими креолками (это метиски, потомство от браков между эскимосами и индианками). Так и доживали свой век на Аляске с красивыми женушками и кучей ребятишек.
“Сейчас там живут в основном, как я их называю, православные индейцы, — рассказывает “МК” наш бывший соотечественник, а ныне американец, ассистент профессора истории в Алабамском университете Андрей Знаменский. — Это даже смешно для нашего поколения атеистов. Местные индейцы так искренне верят в православие! Они даже знают все молитвы на старославянском языке назубок, правда, ни слова не понимают”.
Андрей стал заниматься историей русской православной церкви на Аляске, когда обнаружил одну интересную особенность — в конце XIX века здесь началось повальное принятие христианства местными жителями. Выяснилось, что русская церковь (которая, к слову, после заключения договора о продаже российских северных колоний сохранила свои земли на Аляске и Алеутских островах вплоть до 1917 года) таким образом пыталась остановить распространение американского протестантизма. И самое интересное, что красивые церемонии, убранство церквей и атрибутика православия сделали свое дело — индейцы восприняли эту религию как свою. “Сейчас в местных церквушках и прихожане, и батюшки — индейцы, — говорит Андрей. — Они считают, что православие — это религия их предков, а католицизм и баптизм — это религия белого человека, то есть американца”. Местные индейцы, для того чтобы выучить молитву на старославянском, записывают ее английскими буквами. Они соблюдают все православные каноны: носят крестик, венчаются в церкви, крестят своих детей. И это не единственное, что осталось им от русского наследия. У большинства местных индейцев... русские фамилии! “Представляете, — смеется Андрей, — идет такой типичный индеец, смуглый, с раскосыми глазами и зовут его Джек, а фамилия Стеклов”.
Как ни странно, но русского на Аляске и сейчас больше, чем американского. Это и фамилии (Алексия, Петруска, Григорий, Николай, Илюска, Исай), и русские имена городов, островов и прочих “обозначений местности” (их почти полторы сотни): Петербург, городки Врангель, Купреянов, Баранов, Коцебу, Чичагов, Головин, Касилоф, Коханок, Нью Стояхок, Николаевск, Николай, Никольский, Узинки, порт Александр, бухта Прудхое, озеро Минчумина и т.д.
Правда, прямых потомков русских переселенцев на Аляске осталось мало. Одна семья из Анкориджа даже сделала персональную web-страничку в Интернете, где рассказывает о своих предках — русских переселенцах — и очень трогательно просит весь сетевой мир помочь им в поиске собственных родственников.
Сегодня “русская часть” Аляски пополняется за счет прибывающих сюда эмигрантов новой волны. Сами же американцы при упоминании своего 49-го штата, каковым Аляска стала в 1959 году, поеживаясь, говорят что-то вроде “It’s very cold” (“очень холодно”) и работать здесь отказываются, а вот летний отпуск провести — это с удовольствием. В первую очередь их привлекает очень красивая природа и чистая экология. Добыча нефти, найденной здесь в бухте Прудхое в 1968 году, временно законсервирована. Золотая лихорадка, которая потрясла Аляску в конце XIX века и была мастерски описана Джеком Лондоном, сегодня трансформировалась в бизнес, “по-братски” поделенный небольшими частными компаниями. Теперь реальную прибыль в бюджет штата приносит туризм. Летом расположенные на Тихоокеанском побережье Анкоридж (прозванный американским югом за теплый климат), Ситка и Джуна (нынешняя столица Аляски) до отказа наполнены американскими отпускниками.
Кстати, туристический Анкоридж считается самым густонаселенным городом Аляски. Здесь вместе с двумя сыновьями и внуками живет Лидия Тародонова. Ее судьба — еще одна история о русском наследии. Она уехала из Владивостока на Аляску в 1936 году и спустя некоторое время вышла замуж за сына местного русского священника миссионера Павла Шадорова. Сам Шадоров с русской миссией приехал на северные земли в конце XIX века, а когда случилась революция в России и ему перестали платить жалованье, то он стал работать абсолютно бесплатно. В свободное от своей православной миссии время ловил рыбу, охотился и на это кормил свою семью. Сегодня уже его невестка, бабушка Лидия, поддерживает жизнь в местной церковной общине. Несмотря на то что ей за 80, она водит машину и ходит на рыбалку. У семьи Шадоровых есть свой “участок” в водах местного залива, где в определенный период времени им разрешено рыбачить. К слову, рыбалка и сегодня для многих аляскинцев — один из надежных и доступных источников доходов.
Вообще независимость и некоторая изолированность — это сознательный выбор многих аляскинцев. Шумным городам они предпочитают скромное существование в маленьких поселках. А есть и самые настоящие чудаки. Вроде одного нашего бывшего соотечественника, который еще в 1979 году эмигрировал из Ярославля в шумный и солнечный Лос-Анджелес. Устроился там неплохо, но спустя некоторое время все бросил и перебрался на Аляску. Вполне сознательно и добровольно. На вопрос “почему?” этот чудак-человек говорит слова, которые могут понять только у нас в России: “Аляска очень похожа на мой родной Ярославль. Здесь так же тихо и спокойно”.
