Юбилей эпохального матча

     Хосе Рауль Капабланка слыл баловнем судьбы, кумиром женщин, и многие его избранницы отвечали ему взаимностью. Это и понятно: он был самым элегантным мужчиной из всех чемпионов. Капа, как все называли его, любил балет, но еще больше любил балерин.
     О его успехах у женского пола ходили легенды. Пикантный случай произошел на Московском международном турнире 1925 года. В свободный от игры день Капабланка пригласил в свой номер очаровательную продавщицу с лотком из Моссельпрома. Однако администратор отеля, в котором проживало много иностранных гостей, настучал на Капабланку. Он позвонил в турнирный комитет и сообщил, что кубинский гроссмейстер слишком долго производит покупки. Тут же в номере раздался звонок, и чемпиону мира намекнули, что столь длительные торговые отношения противоречат правилам отеля. Капабланка был крайне возмущен, что ему помешали сделать правильный выбор. Расстроилась, наверное, и продавщица: ей так и не удалось пристроить свой товар...
     В том же 1925-м во время съемок фильма “Шахматная горячка” Капа, игравший в нем главную роль, давал сеанс одновременной игры на тридцати досках, и за одной из них сидела юная Валентина Токарская, впоследствии знаменитая актриса Театра сатиры. Девушка была чемпионкой Дворца пионеров и хотела испытать силы против чемпиона мира. Однако у нее ничего не вышло: когда известный сердцеед увидел, какая красавица с ним играет, он просто погиб. И после первого же хода, сделанного дрожащей девичьей рукой, Капа, не отрывая от партнерши взгляда, положил своего короля на бок и шепотом произнес: “Сдаюсь”. Все остальные партии он выиграл.
     Некоторое время Капабланка находился на дипломатической службе. Это была синекура: в его обязанности входило лишь ездить по миру и напоминать общественности разных стран о своей родине Кубе, играя в шахматы. Работа была непыльная, к тому же гроссмейстер отличался обходительностью и изысканными манерами. У него была приятная внешность смуглого латиноамериканца, а глаза голубые — столь неожиданное сочетание производило на женщин неотразимый эффект, и они посещали турниры с его участием в невиданных дотоле количествах.
     В 1921-м, когда Капабланке исполнилось тридцать три, он решил остепениться. Жена Глория Симони Бетанкур из Камагуэя, несколько полноватая кубинка, была на пять лет моложе. Детей они назвали своими именами: сына, родившегося спустя два года, — Хосе Раулем, дочь — Глорией. Однако жизнь у них не сложилась. С собой на турниры гроссмейстер брал жену редко и видел ее только на Кубе, когда посещал свой дом. Глория с годами становилась все надменнее, и еще до исторического матча Капабланки с Алехиным в 1927-м их брак дал трещину. Юный Хосе, которого Капа очень любил, и совсем маленькая Глория полностью попали под влияние матери, и после очередной гастрольной поездки Капабланка не вернулся в семью.
     В Буэнос-Айресе, где проходил его поединок с Алехиным, чемпион мира возобновил близкие отношения с актрисой Кончитой Веласкес, которой увлекался еще в молодости. Но и у этого романа оказался печальный конец: в 1932 году актриса погибла в автокатастрофе.
     В 1934-м Капа познакомился с красавицей Ольгой Чегодаевой, русской княгиней, дворянкой по происхождению, молодой вдовой эмигранта. Ольга была родом из Тифлиса (ныне Тбилиси), Москвы никогда не видела. Родители вывезли ее в 1920-м, а спустя десять лет судьба забросила девушку в США. Здесь Ольга и встретилась с Капабланкой, работавшим тогда в кубинском посольстве в Вашингтоне. Влюбившись в юную девушку с первого взгляда, Хосе Рауль тут же объявил, что женится на ней. Вскоре из Гаваны от Глории пришло согласие на брак, и в 1938 году Хосе и Ольга официально стали мужем и женой, ему было 49, ей — 37.
     Капабланка почти не расставался с Ольгой, и свои лучшие дни провел с ней в Париже. Она обладала литературным даром, еще в юные годы брала уроки у знаменитого поэта Бальмонта, назвавшего ее “солнечной девочкой”. Она всегда следовала за мужем, во время турниров располагалась недалеко от его столика. Ольгу спрашивали, не скучно ли ей следить за игрой, которую она не понимает. Но она отвечала, что следит вовсе не за игрой Капабланки, а за ним самим, и по лицу мужа часто догадывалась, какая ситуация на доске. Во время брака с Ольгой шахматный король вновь расцвел, но, увы, счастливый союз длился недолго — кубинский гений шахмат умер внезапно от кровоизлияния в мозг в 1942 году, ему было всего 53.
     В 1945-м Ольга получила небольшой гонорар за свои воспоминания о поездке с Хосе Раулем на турнир в Ноттингем в 1936 году. Несмотря на затруднительное материальное положение после смерти мужа, она отправила все полученные деньги родным Капабланки в Гавану с просьбой купить на них цветы и положить на могилу Рауля. Через несколько лет дважды вдова вышла замуж еще раз, за американского адмирала Кларка. Она на полвека пережила шахматного короля, в 90 лет (!) успела посетить торжество в Манхэттенском шахматном клубе, посвященное 100-летию со дня рождения Капабланки. А умерла Ольга в 1994-м в Нью-Йорке в возрасте 95 лет.
     Кубинский чемпион отличался аристократичностью: из всех ушедших королей только он оставил завещание своему наследнику, причем за много лет до смерти, когда тому было всего десять лет. Это было весьма изящное послание. Капа писал любимому сыну: “Прежде всего, ты должен уважать и любить свою мать больше всего на свете. Постарайся никогда не врать ей, говори только правду... Независимо от своей профессии, запомни, ты все равно должен стать адвокатом, чтобы суметь защитить интересы — и свои, и своей семьи... Ты должен также научиться плавать и быть хорошим боксером, чтобы уверенно чувствовать себя и на море, и на суше”, и так далее, в том же духе.

     Александр Алехин — “рекордсмен” среди чемпионов: он был женат — правда, не всегда официально, — пять раз. Первой избранницей шахматного маэстро стала русская художница баронесса Анна фон Севергин. В 1913 году в Петербурге у них родилась дочь Валентина. Совместная жизнь не заладилась, и в 1921-м Анна с дочерью уехали в Австрию. После этого Алехин видел их всего один раз во время Венского международного турнира 1922 года. Дальнейшая судьба Анны и Валентины неизвестна.
     А Алехин в Москве женился на вдове Александре Батаевой, которая была старше его на 13 лет и работала делопроизводителем. Супруги жили бедно, брак оказался кратковременным и через год был расторгнут.
     В то время Алехин работал переводчиком в Коминтерне, где познакомился со швейцарской журналисткой Анной-Лизой Рюэгг, приехавшей в Москву в командировку осенью 1920-го. Она была активной общественной деятельницей, состояла в социал-демократической партии Швейцарии, писала книги с социальным уклоном, однажды ее даже принимал Ленин. Как и Алехин, Анна-Лиза отлично владела английским, немецким и французским. Зимой 1920/21 гг. они вместе участвовали в коллективной поездке делегатов и гостей Коминтерна по Сибири и Уралу. Поездка сблизила Александра с энергичной и миловидной Анной-Лизой, и, хотя она тоже была старше его на 13 лет, в 1921-м Алехин женился на швейцарке. Через два месяца новобрачные покинули Россию и через Ригу и Берлин уехали в Париж.
     Вполне возможно, что брак на швейцарской подданной и отъезд за границу спасли Алехина. Он происходил из дворянской семьи, разорившейся во время революции (отец был членом Государственной думы, землевладельцем и предводителем дворянства Воронежской губернии). По ложным доносам дважды, в 1919 и 1920 годах, гроссмейстера арестовывали органы ЧК. Тогда все обошлось, но в 30-е ему наверняка припомнили бы многое.
     В 1921-м Анна-Лиза родила Алехину сына, еще одного Александра Александровича. Но в эмиграции личная жизнь разладилась. Жена по-прежнему была увлечена общественными делами и мало внимания уделяла семье. Когда она приехала в Нью-Йорк, чтобы дать образование сыну, ее арестовали за пацифистскую агитацию и выслали из США. В 1926 году Алехины расстались, а в 1934-м Анна-Лиза умерла. 13-летний сын был отдан знакомым на попечение. Алехин посылал денежные переводы, виделся с ним редко — только когда бывал в Швейцарии.
     Алехин-младший спустя много лет дважды приезжал в Москву — в 1956-м и 1992-м, оба раза на Мемориалы, посвященные отцу (последний раз по случаю 100-летия со дня рождения Алехина). А в начале 1998-го я повстречал его в Лозанне, на матче Карпов — Ананд. Сын Алехина уже почти на тридцать лет пережил своего великого отца, всю жизнь провел в Швейцарии — русского языка так и не выучил, в шахматах разбирается слабо. Своих детей у него нет, и, значит, род Александра Алехина прервался.
     Но мы забежали вперед. Итак, Алехину была необходима женщина, которая смогла бы наладить его быт. В 1924-м на балу в Париже он познакомился с вдовой русского генерала Васильева, Надеждой (ее девичья фамилия Фабритская), влюбился в нее, и через год они стали жить вместе гражданским браком. И эта женщина была старше его (на восемь лет), но обладала мягким характером и сумела обеспечить будущему чемпиону мира все условия для спокойной жизни и работы. Надежда была рядом с Алехиным в самый ответственный период его карьеры — во время поединка с Капабланкой. Они прожили благополучно восемь лет, хотя нередко оказывались — несмотря на чемпионство Алехина — в финансовых затруднениях. Сегодня об этом, должно быть, странно говорить.
     Во время очередных гастролей в 1932 году шахматный король увлекся Грейс Висхар, вдовой британского офицера, владельца чайной плантации на Цейлоне Арчибальда Фримена. Она родилась в Америке, была широко образованной и эрудированной женщиной, к тому же весьма неплохо играла в шахматы. Даже участвовала в турнирах по переписке и охотно сражалась в домашних блицтурнирах. Дело кончилось тем, что Алехин оставил Надежду и соединил свою жизнь с Грейс. Он сильно переживал разрыв с Надей, но новая страсть оказалась сильнее.
     Брак состоялся на Французской Ривьере, Алехину еще не исполнилось 42 лет, а его “невесте” было 58. Во время сочетания с Висхар, выглядевшей еще старше своего возраста, в шахматных кулуарах Парижа шутили, что он женился на вдове некоронованного короля Филидора, умершего в... 1795 году. Рассказывали, что гений шахмат называл Грейс мамочкой. Возможно, у него проявлялось отсутствие материнской ласки в детстве, и он искал в женщине не столько идеал красоты и возлюбленную, сколько материнское тепло и заботу. Этим можно объяснить, что все спутницы Алехина были значительно старше его. Он чувствовал себя с ними спокойнее и комфортнее. (Впрочем, увлечение Алехина “великовозрастными” дамами вызывало определенный интерес у психоаналитиков).
     Грейс разговаривала со своим мужем по-английски, вела корреспонденцию, решала все его важные дела, давала полезные советы. Когда Алехин играл в турнирах, “мамочка” почти всегда находилась рядом. Иногда он спускался со сцены в зрительный зал к своей супруге (и попутно гладил любимого сиамского кота по имени Чесс), а в ее отсутствие чувствовал себя не в своей тарелке.
     Последняя жена Алехина, как и предыдущие, не отличалась особой красотой, но была весьма богатой дамой (в наследство от мужа ей досталось приличное состояние), и впервые после отъезда из Москвы Алехин получил полный материальный достаток. Но, увы, и этот брак не стал для него счастливым. Вместо того чтобы бороться с пристрастием мужа к алкоголю, Грейс сама была не прочь выпить. Особенно подействовала на Алехина смерть Нади, сильно страдавшей после его ухода. Кроме того, Висхар настаивала на том, чтобы муж всегда находился рядом с ней в ее роскошном замке в Дьеппе, неподалеку от Парижа. Она скептически относилась к намерениям чемпиона мира вернуться в Россию, сыграть матч с Ботвинником. В сущности, они были разными людьми.
     Но Алехин был предан Грейс. Вторая мировая война застала их в Буэнос-Айресе, на Всемирной олимпиаде. Многие европейские шахматисты остались в Аргентине, чтобы переждать военную бурю. Но Алехины, сев на пароход, вернулись в охваченную огнем Европу. В 1940 году супружеская пара отправилась в Португалию, куда чемпиона мира пригласили на выступления, затем они вернулись в Париж. В 1942-м Алехин снова в Португалии, а жена поехала в Дьепп в надежде сохранить свою виллу с богатой коллекцией картин — на берегу Ла-Манша сосредоточились немецкие войска, которые готовились вторгнуться в Англию. Грейс была уверена, что никто не посмеет повредить имущество ее, гражданки США, но она зря спешила — фашисты уже успели захватить ее замок и разграбить дом.
     Около года Алехины проживали в Польше и Чехословакии, а в 1943-м по приглашению Испанской шахматной федерации должны были посетить Мадрид. Но гестапо, контролировавшее пол-Европы, не разрешило жене сопровождать Алехина, и она вернулась в Париж, оккупированный немцами. Так до конца жизни чемпион мира больше не видел Грейс, фактически ставшей пленницей нацистов. Он неоднократно пытался получить для нее визу в Испанию, но безуспешно. Более того, как американскую гражданку ее могли подвергнуть репрессиям, и ради жены Алехин соглашался играть в турнирах, организованных оккупантами.
     В 1945 году Алехин перебрался в Лиссабон. Он сильно болел, угасал на глазах, а шахматных гонораров, как всегда, не хватало, чтобы свести концы с концами. Порой его охватывала безысходность. Кончилась война, Алехин собрался вернуться к жене во Францию, но оттуда не было никаких вестей. Кто-то из португальских шахматистов написал Грейс отчаянное письмо: “Ваш муж находится в невыносимой ситуации — больной, без средств к существованию...” Однако проходили дни и недели, а сигналов от жены не поступало. И тут врачи установили, что у Алехина запущенный цирроз печени и он обречен. Чтобы продлить жизнь, надо было бросить пить, но у него не хватило для этого силы воли. И вот еще один удар — не выдержавшая испытаний Висхар написала, что порывает с ним. Умер Алехин в 1946 году за шахматной доской, не дожив, как и его предшественник Капабланка, до 54. Непобежденного чемпиона похоронили в Эшториале близ Лиссабона.
     В 1956 году по случаю десятилетия смерти первого русского чемпиона мира в Москве, как уже говорилось, состоялся шахматный Мемориал его памяти, в котором победили два последователя Алехина — Михаил Ботвинник и Василий Смыслов. А еще раньше Советская шахматная федерация предложила перевезти останки Алехина из Португалии в Россию. Сын не возражал, но капризная вдова была категорически против. Во время заседания ФИДЕ в Париже осенью 1955-го, где окончательно решался этот вопрос, в зал неожиданно ворвалась Грейс. Она потребовала, чтобы останки мужа были перевезены в Париж, где он провел значительную часть жизни и где сама она закончит свои дни.
     “Я желаю, чтобы мой бедный Алекс был похоронен здесь, в Париже, — решительно заявила старая женщина, — и я могла бы пролить слезу над его могилой”.
     Спорить с вдовой было бесполезно. Закон оказался на ее стороне, и через два месяца урну с прахом гения шахмат перезахоронили на кладбище Монпарнас. Саркофаг был доставлен морем из Лиссабона в Руан, а оттуда автомобилем в Париж. Средства на памятник выделили все федерации, входящие в ФИДЕ, включая СССР. Но упрямство Грейс о месте захоронения мужа оказалось напрасным. Ей не дано было присутствовать при открытии памятника: она скончалась двумя неделями раньше и была погребена рядом с мужем. Супруги не виделись несколько лет и наконец снова соединились. Теперь уже навсегда.
     ...А спустя 40 с лишним лет души Алехина и его последней жены снова были потревожены. В декабре 1999-го над Парижем пронесся невиданный ураган, стихия нанесла удар и по парижским кладбищам, в том числе в Монпарнасе. Поваленное дерево раскололо мемориальную стелу над могилой четы Алехиных, вдребезги разбился портрет шахматного короля, была сильно повреждена мраморная инкрустация, изображающая доску. Провести серьезные восстановительные работы помог нынешний президент ФИДЕ Кирсан Илюмжинов.