Результаты выборов, прошедших в воскресенье, трудно назвать иначе чем разочаровывающими. Разочарование во всем. Не оправдались надежды на повышение честности и прозрачности подсчета, на разрушение хоть в каких-то регионах политической монополии одной партии, на появление новых лиц и организаций взамен осточертевшей и плохо тасуемой колоды. А главное — тем оппонентам власти, кто ратует за конструктивный подход и диалог, нанесен новый удар: если выборов все равно не получается, то что остается — только силовое противостояние на улицах? Воистину главные революционеры у нас сидят в Кремле!
Но далеко не только Кремль виноват в том, что выборы у нас такие, какие есть. Видимо, еще не наступило то время, когда люди действительно готовы что-то изменить в своей жизни, а лишь надеются на изменения. Одни не ходят на выборы, потому что не видят альтернативы. Другие решили довериться власти, потому что и так все давно решено за них самих. «Все равно выберут кого надо», — говорят они.
В Химках, несмотря на сильнейшую поддержку Евгении Чириковой интернет-общественностью во главе с Алексеем Навальным, Ксенией Собчак, Татьяной Лазаревой и Михаилом Шацем, а также на поддержку режиссера Эльдара Рязанова и олигарха Михаила Прохорова, явка составила 27% избирателей в
В Твери явка составила чуть больше 20%, хотя и туда шли оппозиционные «Единой России» кандидаты по спискам «Яблока» и КПРФ, среди которых было много молодых. Но и они не прошли. Во Владивостоке, где власть после саммита АТЭС дружно ненавидят, явка составила 12%. На довыборах в Астрахани, хорошо помнящей историю с Шеиным, — 8%. В среднем по России — не больше 35%. Это говорит о двух вещах: одна часть людей не верит в перемены путем выборов, а другая не видит тех, за кого бы стоило проголосовать.
Реакция на фальсификации оказалась намного слабее, чем в декабре, хотя выборы освещались на федеральном уровне и сопровождались множеством скандалов. И новых массовых выступлений не предвидится, ибо ожиданий с этими выборами никто не связывал. В тупике не только диалог между властью и оппозицией — в тупике отношения между государством и обществом.
Чем напористее действует оппозиция, тем сильнее ответ власти, а если кто-то даст слабину — последствия не заставят себя долго ждать. Чиновники часто вздыхают: «Вот бы у нас появилась вменяемая оппозиция». Но терпеть ее рядом с собой они не готовы, противопоставляя любым доводам оппонентов миф о стабильности и о врагах веры и отечества. К сожалению, не имея в руках никаких властных постов, оппозиция не может ничего предложить, кроме слов, поэтому вся ее борьба — это борьба против власти, а не за людей. А люди понимают, что, когда паны дерутся, чубы будут трещать у них, и голосуют ногами.
Про политические партии все вообще забыли, а между прочим, по-прежнему только «Справедливая Россия» и КПРФ в состоянии хоть как-то конкурировать c «Единой Россией» — и свою оппозиционность при всех неизбежных компромиссах неоднократно доказывали в Госдуме. Но «прогрессивный Интернет» интересовали только провалившиеся либеральные структуры типа «Яблока» и ПАРНАСа. За оппозицией, запирающей себя в рамках одной идеологии на выборах в Координационный совет, люди идти не готовы — у них другие жизненные приоритеты, нежели у либеральной части московской интеллигенции. Однако и про работу Государственной думы особо никто не вспоминает, когда там действительно пытаются работать, а не скандалить. Например, я вместе с коллегами Гудковыми регулярно стараюсь превращать требования улиц в конкретные законодательные инициативы, а в их разработке мы призываем участвовать абсолютно всех. Но в разработке важного законопроекта о Федеральной контрактной системе, который должен заменить существующий закон о госзакупках, участвуют единицы из тех, кто должен был бы участвовать.
Недовольство властью в обществе сохранилось, оно растет, но оппозиция поддержки не находит, потому что до сих пор ничего не смогла предложить. Все пребывали в эйфории после зимних митингов. А на деле получилось, что вся политика за последний год превратилась в перебирание грязного белья московской тусовки. Это не борьба за власть. Мы уверенно превращаем политику в реалити-шоу, варимся в собственном соку.
Вспомните, с каким уважением люди относились к участникам зимних митингов, и посмотрите, что происходит сейчас. Если чуть меньше года назад все праздновали зарождение в России гражданского общества, то сейчас это самое гражданское общество превратилось, с точки зрения власти, в кучку маргиналов, продавшихся Западу, а с точки зрения здравомыслящих граждан — в объект сочувствия. При этом обе стороны борются с инакомыслием в своих рядах: чуть что — ты либо экстремист, либо продался Кремлю. Все говорят про диалог — и все его дружно торпедируют.
Мы создали массовое движение наблюдателей, но даже оно неохотно идет в регионы, потому что им больше интересны телодвижения на федеральном уровне. Перспективные «РосВыборы» попросту перестали работать после федеральных кампаний, а количество участников в кампаниях «Голоса» и «Гражданина наблюдателя», не имеющих сильной медиасреды в Интернете, тоже упало, и вовсе не потому, что закрылся USAID. Все хотят сразу наверх, черновой работой никто заниматься не хочет. Ну так давайте честно скажем: мы не будем участвовать в выборах, мы будем делать революцию — хоть какая-то внятная стратегия. Только тогда и действовать надо соответственно, а не искать софиты камер для разговоров о грядущем крахе режима.
Правда в том, что верхи делают для революции все, а низы ее совершить не могут. Для этого принимается насквозь дырявый бюджет, из которого должны быть профинансированы невыполнимые предвыборные обещания президента (очень скоро это даст о себе знать, ибо наша экономика ничуть не более стабильна, чем греческая). Пока с телеэкранов вещают о росте оборонной промышленности, наши заводы простаивают, а профессионалы сидят без дела, потому что нельзя защищать российскую оборонку, закупая оружие за рубежом.
Очевидно, что нам нужна новая стратегия, которая создаст альтернативу действующей власти, которую поддержит большинство населения страны. У нас должна появиться оппозиция, которая будет бороться не с властью, а за будущее. Революция в истинном значении этого слова произойдет уже тогда, когда мы начнем ряд реформ — судебной, правоохранительной и налоговой систем, а также обратим серьезное внимание на ряд других проблем и предложим реальные пути их решения.
Я предлагаю свой вариант такой стратегии помимо продолжения мирной уличной активности.
Первый этап: каждый, кто считает себя серьезным политиком, выбирает базовый регион и начинает в нем готовиться к местным кампаниям 2013 года. Координационный совет может устранить возможные конфликты и при этом оптимизировать имеющиеся ресурсы.
Второй этап: создаем единый московский гражданский союз на выборах в Мосгордуму в 2014 году.
Третий этап: в 2015 году боремся за власть в Москве на выборах мэра.
Четвертый этап: выборы в Государственную думу в 2016 году, на которые оппозиция также может выйти единым фронтом.
Наконец, пятый этап, когда монополия «Единой России» будет разрушена в ряде регионов, в столице и в парламенте, — президентская кампания в 2018 году.
Для реализации этой стратегии у нас должен появиться интеллектуальный программный центр, а также развернута школа управленческих кадров в регионах, в которой будут преподавать известные государственные деятели разных политических взглядов, обучать проведению избирательных кампаний. Мы должны поддерживать и различные волонтерские, гражданские проекты, которые приносят обществу только пользу, а их участники доказывают на деле, на что способны, как это показало объединение людей из обоих лагерей в Крымске. Через гражданские инициативы мы вовлечем в нашу работу и нормальных представителей провластных организаций, особенно молодежных, среди которых много талантливых ребят.
Меня учили в университете, что изменить систему изнутри нельзя. Но брать под свою ответственность отдельные ее элементы и менять их — вполне возможно. Если мы хотим изменения власти в стране в целом, надо становиться ею в отдельных частях уже сейчас. В конечном итоге против объединившегося и активного большинства будут бессильны любые фальсификации и произвол.
