…К десяти часам в ФИАН пришла вся ученая элита страны. Как-то Гинзбург сам себя корил за “тщеславие и желание быть первым” — так вот он даже в гробу лежал мощным, гордым, не согбенным, совсем не страшным и не жалким. Дерзок и смел, был всегда в эпицентре и, даже умерев, буквально взорвал всю блогосферу Рунета.
...Во дворе Физического института им. Лебедева печальная суета. Едешь по Ленинскому — так уже в троллейбусе с десяток сгорбленных людей с гвоздиками. Ученые-ученые. “Помогите сойти, пожалуйста”. Во дворе — пара “скорых”, они могут пригодиться, учитывая возраст нашей настоящей науки. Гардероб, все интеллигентно раздеваются; портрет, две большие доски, увешанные сотнями телеграмм с соболезнованиями. Долгий подъем к институтскому колонному залу. Напротив — большая аудитория для семинаров, остановимся здесь на минутку. “Его влияние, — говорят коллеги, — было огромным, хотя он никогда не занимал никаких высоких должностей”. Было другое: в 10 утра каждую среду на протяжении более чем 40 лет в этом самом зале шли знаменитые семинары Гинзбурга.
— Для меня Виталий Лазаревич — прежде всего учитель. Он не учил, что и как нам делать в науке. Он старался помочь — найти свое место, свой путь, свой стиль, помочь встать на ноги. Хотя именно его стилю научиться было невозможно — это было неповторимо, целиком зависело от его удивительной физической интуиции, способности находить необычные решения.
Речей было много, но говорили примерно одно: Гинзбург — яркий и эмоциональный, по натуре своей — трибун и просветитель. Венки ко гробу все несли и несли, едва нашли место последнему, из живых цветов, — от Чубайса. В зале уже Сергей Нарышкин, чуть позже подойдет Немцов, ну и Жириновский упрямо ждет очереди к микрофону, чтобы, вспомнив о тифе, провести аналогию со свиным гриппом. Что ж, актуально. Гинзбург бы оценил. Каждый выражает соболезнования жене, Нине Ивановне, вспоминает, насколько неравнодушным, добрым и теплым был Виталий Лазаревич. Ректор МГУ Виктор Антонович Садовничий:
— Гинзбург — блестящий просветитель; только получив Нобелевскую премию, он сразу же встретился с математиками в нашей аудитории 16—24. Я слушал его и чувствовал, что выступает личность, которую бог посылает человечеству раз во много-много лет, а может, и в столетье. И очень жаль, что сейчас — с уходом таких людей — мы теряем фундаментальность образования, за которую так стоял Виталий Лазаревич.
